Карлсон покачал головой.
– Это миф. Вы можете сообщить о пропавшем человеке в любое время. Если есть основания считать, что совершено преступление и человек находится в опасности, полиция будет реагировать немедленно. Ваше гипотетическое исчезновение как-то связано с преступлением?
Блэкмор отвел глаза.
– Я не знаю. Она просто не пришла домой.
– Речь идет о вашей жене, профессор? Это она пропала?
Тот судорожно глотнул и, чуть поколебавшись, сказал:
– Возможно. Я хочу сказать, да, это моя жена, но у меня нет уверенности, что она действительно пропала.
– Как ее имя?
– Джорджина Блэкмор.
– Когда вы видели ее в последний раз?
Карлсон полез в карман за блокнотом.
– Вчера утром, когда я уходил в колледж.
– Миссис Блэкмор работала?
– Да. Секретарем в адвокатской конторе «Пейн, Кей и Данн».
– Она была вчера на работе?
– Да.
– Вы разговаривали с ней в течение дня?
– Нет, но я говорил с ее сотрудниками, и они сказали мне, что на работе она была.
– Но вечером не вернулась домой?
– Точно не знаю.
– Как так?
– Я вчера не ночевал дома. Оставался в колледже. В своем кабинете.
– Вы там спали?
– Нет, не спал. У меня привычка там работать. Я готовился к лекции, которую должен читать сегодня: о Мелвилле и психологическом детерминизме.
– Ага.
– Я обычно готовлюсь к лекциям по ночам. И не прихожу домой ночевать. Сегодня я лег только в пять.
Профессор поднял правую руку и чуть опустил голову, словно хотел что-то понюхать, но вовремя остановился.
– После лекции пойду домой и немного освежусь.
– Вы разговаривали с Джорджиной по телефону? Посылали ей сообщения?
Блэкмор покачал головой:
– Я не умею посылать сообщения.
– У вас нет мобильного телефона?
Блэкмор выудил из кармана старенькую «раскладушку» десятилетней давности.
– Есть, но я даже не знаю, как с него посылать сообщения. Наверно, им можно фотографировать, но я использую его только для звонков.
– Значит, вы не разговаривали с женой со вчерашнего утра и не пытались ей звонить?
Блэкмор покачал головой.
– Я попытался с ней связаться, после того как мне позвонили с ее работы. У них есть мой номер телефона. Они хотели узнать, почему она не пришла на работу.
– Она сегодня не появилась на работе?
– Нет. Они пытались звонить домой и на номер ее сотового. Никто не ответил. Тогда я попытался позвонить ей сам, но так и не дозвонился. – Подбородок у Блэкмора задрожал. – Я начинаю беспокоиться.
– А раньше Джорджина пропадала?
Блэкмор опять отвел глаза.
– Не совсем так.
– Это да или нет?
– Нет. Раньше она не пропадала. Просто уходила из дома, чтобы собраться с мыслями.
– Почему бы вам не поехать со мной в участок, чтобы оставить там сведения о своей жене? Приметы, машина, круг знакомых, может быть, у вас есть ее фотография. Это было бы…
– Нет, – перебил Карлсона профессор. – Все в порядке, я в этом уверен. Скорее всего, ей хочется побыть одной. И все.
– Вы именно это обсуждали с Клайвом Данкомбом? Когда я вошел?
Блэкмор кивнул.
– Да. Клайв мой друг. И может дать дельный совет.
– Но ведь он не советовал вам обратиться в полицию?
– Нет, – признался Блэкмор. – Он предпочитает все решать сам.
Блэкмор отступил на шаг. При упоминании о Данкомбе в его глазах мелькнул испуг.
– Послушайте, забудьте все, что я вам говорил. Уверен: с Джорджиной все в порядке. Наверное, она уже дома. Я просто перестраховался. И пожалуйста, не говорите ничего Клайву. Он может обидеться.
– А как насчет того, другого вопроса? – спросил Карлсон.
– Это вы о чем?
– Выходя из кабинета Данкомба, вы упомянули «то, другое дело», а он успокоил вас, что все под контролем. Это относилось к вашей жене, профессор? Или к чему-то еще?
Блэкмор побледнел.
– У меня через час лекция, а я еще не совсем подготовился. Так что, пожалуй, мне надо идти.
Повернувшись, Блэкмор потрусил прочь, словно собака, спущенная с поводка.
Глава 18
Детектив Дакуорт нашел Лайонела Грейсона в офисе кинотеатра. Расхаживая по комнате, тот говорил по мобильному с кем-то из своей страховой компании.
– Что значит, мне могут не выплатить страховку? – кричал он. – О чем вы говорите? Да, я собирался демонтировать экран, но разговор сейчас не об этом. Мне на это наплевать! Но ведь есть погибшие! В моем кинотеатре! Четыре человека! Многие получили травмы, у кого-то повреждены машины! Все эти люди собираются подать на меня в суд, чтобы взыскать убытки. Да, да, я прижал демонтажников, но они даже…
– Мистер Грейсон, – окликнул его Дакуорт.
Грейсон предостерегающе поднял палец.
– Послушайте меня. Они даже не приступали к работе. И не имеют к этому никакого отношения. Кто-то подложил взрывчатку и… Если это теракт, мне не выплатят страховку? При чем здесь террористы? О чем вы говорите, черт бы вас побрал? По-вашему, отморозки из «Аль-Каиды» пробрались в Америку, чтобы взорвать кинотеатр в каком-то вонючем Промис-Фоллсе? Вы считаете…
– Мистер Грейсон, мне нужно с вами поговорить, – сделал еще одну попытку Дакуорт.
– Стойте, стойте. Послушайте меня: я выхожу из бизнеса. Продал этот участок, чтобы уйти от дел и жить в свое удовольствие. Если эти люди вчинят мне иски, я потеряю все свои деньги! Все вы, страховщики, мошенники! Надуваете людей как хотите… Алло? Алло!
Грейсон остановился и посмотрел на Дакуорта.
– Этот сукин сын повесил трубку.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов, – сказал детектив.
– Что?
– Давайте присядем.
– Нет, не могу я сидеть на месте.
– Пожалуйста, сядьте.
Грейсон неохотно опустился на складной алюминиевый стул. Дакуорт сел напротив и, поставив локти на колени, наклонился вперед.
– Вы в порядке?
– Я просто с ума схожу, – простонал Грейсон, дергая вниз и вверх ногой, словно внизу была педаль швейной машинки.
Дакуорт кивнул.
– Я вас понимаю. Все это ужасно. Мне бы хотелось выяснить у вас кое-какие подробности, но сначала вы должны успокоиться.
– Ладно, – вздохнул Грейсон. – Нет, не могу. Слишком завелся. Давайте спрашивайте, что вы там хотели.
– О’кей. У вас есть враги? Кто-нибудь, который хотел бы вам подгадить или уничтожить ваш бизнес?
– Нет таких. Нет. Кому нужно уничтожать мой бизнес? Я и так из него ухожу.
– Хорошо. Тогда, может быть, у вас были проблемы с поставщиками или с недовольными зрителями? Какие-то конфликты?
Грейсон задумался.
– Такого не помню. Только мелкие перепалки. Ничего серьезного. Иногда людям не нравится фильм, и они требуют назад деньги.
– Вы их возвращаете?
Грейсон был поражен вопросом.
– Нет, конечно! Я не могу гарантировать качество фильмов. Пусть читают рецензии. Если им не нравится картина, пусть жалуются Тому Хэнксу или Николь Кидман и требуют свои деньги у них.
– У вас в последнее время были такие случаи?
Грейсон пожал плечами.
– Пару недель назад один мужчина сильно возмущался, потому что в фильме были голые люди и сплошные ругательства, а он приехал с пятилетней дочкой. Но это был последний фильм в вечернем сеансе. Дети к этому времени уже засыпают. Поэтому детские фильмы мы пускаем сначала.
– Он требовал вернуть ему деньги?
– Даже не думал. Только сказал, что будет жаловаться на меня властям.
– Каким властям?
Грейсон рассмеялся:
– Откуда я знаю. На меня так никто и не наехал. На свете много придурков. И ничего с этим не сделаешь.
– Этот человек назвал себя?
Грейсон покачал головой:
– Нет.
Но вдруг наморщил лоб:
– Подождите-ка. Теперь вспомнил: я записал номер его машины. Иногда приходится, когда подростки хулиганят или поддают. Сейчас найду.
Грейсон стал рыться в бумагах на своем столе.
– Вот он.
Он протянул Дакуорту листок бумаги с номером машины и словом «Одиссей».
Детектив вопросительно взглянул на него:
– «Одиссей»?
– Это фургон «хонда».
Дакуорт спрятал листок в карман.
– А помимо работы, мистер Грейсон? Кто-нибудь имеет на вас зуб? Какие-нибудь личные конфликты?
– Что? Нет, никаких. Вы должны их найти. Только не списывайте все на террористов, иначе моя страховая компания меня прокатит.
– И последнее, – продолжал Дакуорт. – Число двадцать три вам что-нибудь говорит?
Грейсон поморщился:
– Что?
– Экран рухнул в двадцать три часа двадцать три минуты. Вас это наводит на какие-то мысли?
Грейсон покачал головой:
– Вы шутите?
Но Дакуорт не шутил.
Он больше не сомневался, что число 23 появляется так часто неспроста. Особенно теперь, когда узнал, в котором часу упал экран.
За всем этим что-то крылось.
Детектив уже полазил по Интернету, выясняя, чем замечательно это число. Оно фигурировало в фильмах о Матрице. Это был номер Майкла Джордана, когда тот играл за «Буллс». Атомное число ванадия (хорошо известное Ванде Терьюлт). Двадцать третий псалом из Библии.
Любое из этих значений может быть как-то связано с преступлением. А может, и нет. Одно стало ясно – для кого-то это число обладает магическим смыслом.
Для того, кто развесил этих белок и поджег чертово колесо. Останься жив Мэсон Хелт, который носил толстовку с этим номером, Дакуорт присмотрелся бы к нему поближе. Но экран взорвали уже после его смерти. И все же какая-то взаимосвязь здесь есть.
Вопрос заключался в том, стоит ли предавать огласке все эти гипотезы. Может быть, пора обратиться к общественности? Возможно, что-то всплывет. Какой-нибудь сдвинутый тип, зацикленный на этом числе. Если речь идет о двадцать третьем псалме – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла», – то здесь явно не обошлось без какого-нибудь религиозного фанатика.
Надо поговорить с шефом. С Рондой Финдерман. И как можно скорее.
Но его мысли занимало не только это загадочное число. Оливия Фишер беспокоила его ничуть не меньше. Есть ли какая-нибудь связь между ней и Джеком Ст