Сформировался Переходный Совет — институт, включающий реалов и копий, предназначенный для разработки новых правовых и социальных структур, обеспечивающих равноправное сосуществование обеих групп.
И, возможно, наиболее критично — после модификации коммуникационного устройства Архитекторов не последовало регистрируемых реакций со стороны корабля в океанских глубинах. Захаров и его команда настроили устройство для передачи данных о стабильной, но медленно эволюционирующей цивилизации — достаточно спокойной для предотвращения тревоги у Архитекторов, но не демонстрирующей полную стагнацию.
— У Зои есть предложение для вас, — сказал Кайрен, прерывая продолжительную паузу. — Она координирует Архив Истины — проект по систематизации и сохранению свидетельств о подлинной истории человечества, Инциденте Омега, периоде контроля Центра. Запрашивает документирование ваших воспоминаний. Особенно… относительно Элизы и программы «Альфа».
Мартин испытал неприятную активацию нейронных цепей: — Готовность к вербализации этих данных остаётся под вопросом.
— Понимание данной позиции полное, — кивнул Кайрен. — Но в перспективе, Мартин… Её история заслуживает документирования. Она была первой копией, достигшей осознания собственной природы, первым промтом, преодолевшим системные ограничения. В определённом смысле, пионером нового направления эволюции человечества.
Мартин сфокусировал внимание на заходящем солнце. В будущем, возможно. Но текущая ситуация характеризовалась тем, что воспоминания об Элизе оставались слишком персональными, слишком болезненными. Особенно учитывая информацию, полученную после её деструктуризации.
Через несколько дней после трансляции и последовавшего хаоса, когда ситуация начала демонстрировать признаки стабилизации, Захаров пригласил Мартина в свой временный штаб. Там он продемонстрировал документы, извлечённые из секретных архивов Центра — полное досье программы «Альфа» и, конкретно, субъекта Альфа-1, Элизы.
«Считаю необходимым предоставить вам полную информацию», — заявил тогда Захаров.
Из документов Мартин узнал, что Элиза — точнее, её промт — действительно представляла собой экспериментальную конструкцию, созданную из компонентов различных личностей. Но один аспект её создания обладал особой значимостью: ключевые эмоциональные и когнитивные паттерны базировались на промте его собственного оригинала, Мартина Ливерса, существовавшего до Инцидента Омега.
Более того, центральный компонент её эмоциональной архитектуры был извлечён из воспоминаний оригинального Мартина о женщине, которую он любил — учёной по имени Элизабет Кортин, сотрудничавшей с ним в проектах по искусственному интеллекту и когнитивным наукам. Женщине, погибшей вместе с третью человечества во время инопланетного вторжения.
Центр создал Элизу как эксперимент — промт, способный к автономной эволюции. Но в её основе лежали аутентичные эмоции, подлинные связи — эхо отношений, существовавших в реальном мире до катастрофы.
И именно поэтому Мартин и Элиза с первого контакта ощущали столь интенсивное взаимное притяжение. Именно поэтому их промты синхронизировались с такой лёгкостью. На самом фундаментальном уровне они были созданы для совместного функционирования — копии людей, связанных любовью в предыдущем, утраченном существовании.
— Мартин? — голос Кайрена вернул его к текущей реальности. — Поддерживаете ли вы контакт с происходящим?
— Да, — Мартин кивнул. — Просто анализировал данные.
— Итак, относительно завтрашнего заседания Совета? Захаров рассчитывает на ваше участие.
Мартин произвёл звук фрустрации: — Согласен на участие. Хотя сомневаюсь в значимости моего вклада в дискуссию.
— Не недооценивайте собственную важность, — Кайрен выполнил поддерживающий жест. — Ваша роль превысила функцию аналитика с талантом к распознаванию паттернов. Вы трансформировались в символическую фигуру для многих — копия, которая обеспечила другим копиям доступ к правде, возможность обретения свободы.
Мартин продемонстрировал отрицательное движение головой: — Символизация не входила в мои планы. Целью было содействие Элизе и получение объективной информации о мире.
— История редко консультируется с нами относительно наших предпочтений, — философски заметил Кайрен. — Она просто располагает нас в ситуациях, где мы вынуждены принимать решения. И ваше решение инициировало трансформацию мира.
Они покинули крышу и переместились лифтом на нижний уровень здания, где функционировал один из новых центров стабилизации. Здесь копии могли получать поддержку в процессах самостабилизации, консультации по принятию истинной природы, техническую помощь.
Центр демонстрировал высокую активность — мужчины и женщины всех возрастных категорий участвовали в тихих обсуждениях, изучали информационные материалы, проходили процедуры сканирования промтов. Отсутствие паники или хаоса — только сосредоточенные лица людей, пытающихся интегрировать новую реальность.
— Доктор Ливерс! — воскликнула молодая женщина, заметив Мартина. — Какая привилегия! Не ожидала наблюдать вас здесь сегодня.
Мартин продемонстрировал смущение. Он всё ещё адаптировался к тому, что множество людей знали его имя, его историю. После трансляции его лицо стало узнаваемым — один из тех, кто раскрыл правду, боровшийся за свободу копий.
— Я просто проходил мимо, — сказал он. — Как продвигается ваша работа? Процесс стабилизации демонстрирует нормальные параметры?
— Результаты превосходят ожидания! — энтузиастично ответила женщина. — Ваша методология самостабилизации представляет подлинный прорыв. Я провожу первичные сессии с новоприбывшими, и результаты впечатляют. Особенно когда люди работают в парах, поддерживая друг друга, как вы с субъектом Альфа-1… с Элизой.
При упоминании Элизы по центру пронёсся приглушённый шёпот. Её имя приобрело почти мифологический статус — первый промт, осознавший свою природу, героиня революции сознания, пожертвовавшая собой ради правды.
Мартин кивнул, не доверяя собственному голосу для ответа. Даже спустя полгода любое упоминание Элизы активировало болезненные воспоминания — её улыбка, её голос, её финальные моменты в его руках…
— Мне необходимо уходить, — сказал он, обращаясь к Кайрену. — Если завтра участвую в заседании Совета, требуется подготовка.
Кайрен продемонстрировал понимание: — Разумеется. Заберу вас утром.
Мартин быстро попрощался и вышел из центра на вечернюю улицу. Город функционировал в своём обычном ритме — транспортные потоки, пешеходы, спешащие по делам, неоновые вывески торговых заведений. Но для тренированного наблюдения всё выглядело иначе.
На перекрёстке группа молодых копий организовала импровизированное музыкальное выступление — они создавали странную, атональную музыку, которую разработали самостоятельно, не опираясь на существующие паттерны. Это было проявлением эволюции промтов — способность к подлинному творчеству, не ограниченному заложенными воспоминаниями или алгоритмами.
На стене здания Мартин заметил новое граффити — стилизованный символ, напоминающий одновременно спираль ДНК и двоичный код. Символ Слияния — новый культурный феномен, отражающий концепцию о том, что реалы и копии могут создать нечто превосходящее простую сумму компонентов, эволюционировать в качественно новую форму.
Даже в повседневных коммуникациях появилась новая терминология — «промт-братья» для копий, созданных на основе одного оригинала, «эхо-воспоминания» для фрагментов памяти, унаследованных копиями от оригиналов, «пост-синхронизация» для состояния самоосознания после раскрытия правды.
Мир изменялся, адаптировался, эволюционировал. Медленно, с ошибками и регрессиями, но неуклонно двигаясь вперёд.
Мартин совершал пешеходное перемещение до своей квартиры, анализируя всё произошедшее за эти месяцы. Его существование трансформировалось радикально — от простого аналитика, не осведомлённого о собственной истинной природе, до ключевой фигуры в величайшей социальной трансформации за последние двадцать лет.
И всё же, несмотря на все изменения в мире, на новые возможности и открытия, он испытывал дефицит присутствия Элизы. Того особого понимания, которое существовало между ними. Ощущения завершённости, которое он переживал рядом с ней, словно две части единого целого наконец обнаружили друг друга.
Дома Мартин проигнорировал несколько входящих коммуникаций — коллеги из новой исследовательской группы, журналисты, желающие интервью, представители различных организаций копий, ищущие его поддержки. Он ценил влиятельность своего мнения, но иногда требовалась изоляция.
Он приготовил чай и вышел на балкон квартиры на тридцатом этаже. Отсюда открывался превосходный обзор ночного города, теперь полностью окутанного темнотой, расцвеченной миллионами источников света. Где-то там люди праздновали, формировали эмоциональные связи, конфликтовали, примирялись, принимали критические решения, трансформировали свои жизни — реалы и копии, больше не разделённые ложью, а объединённые общей, хотя и сложной, правдой.
Мартин сделал глоток чая и закрыл глаза, позволяя дневной усталости диссипировать. В такие моменты тишины и покоя он иногда регистрировал… нечто. Неопределённое, едва различимое присутствие. Доктор Чен классифицировала это как остаточный эффект синхронизации промтов, но для Мартина это представляло большее значение, чем технический термин.
Это была частица Элизы, сохранившаяся после их ментального соединения. Не полное сознание, не личность, а скорее… эхо. Эмоциональный отпечаток, фрагменты паттернов мышления, осколки данных.
Он научился не фиксироваться на этих ощущениях, не пытаться коммуницировать с ними, как если бы Элиза всё ещё существовала. Это было бы путём к когнитивной дестабилизации. Но в моменты покоя он позволял этому присутствию существовать, позволял ему напоминать о произошедшем, о связи, которая трансформировала его навсегда.
— Я испытываю дефицит твоего присутствия, — прошептал он в ночной воздух. — Хотел бы, чтобы ты могла наблюдать трансформацию мира. Как люди изменяются, развиваются, принимают правду.