Степень осведомленности авторов писем о массовых казнях, совершавшихся СС на востоке, была просто поразительной. Один автор упомянул об источнике, надежность которого не оставляла сомнения – болтовня разоткровенничавшихся в пьяном угаре высших офицеров СС. В другом письме Гитлер именовался богемским воришкой и говорилось (к сожалению, это предсказание не сбылось), что немецкий народ воистину восстанет, но не так, как желал того Геббельс. Он поднимется против Гитлера и воздаст должное всем нацистским преступникам. В этом письме содержалась интересная деталь: нацисты, которые так пеклись о расовой чистоте, сами же заставляли многих германских женщин и девушек, изголодавшихся по мужской ласке, пойти на половые связи с иностранными рабочими-недочеловеками и расконвоированными военнопленными, занятыми на различных неквалифицированных работах, где применялся тяжелый физический труд! У многих авторов не вызывало никаких сомнений то, что истинными «плутократами» в Германии были все, кто принадлежал к нацистской элите.
И подобные излияния ненависти доминировали в большинстве писем и открыток, посланных Хансу Фриче. Эти проявления вражды к национал-социализму являются трогательным свидетельством несгибаемости и стойкости человеческого духа. У Геббельса были все причины для беспокойства. Главной своей задачей он считал предотвращение еще одного 1918 года. Пока массы продолжали работать и сражаться за нацистов, он выигрывал войну, какой бы бесславной не была его тактика.
Резкий упадок духа германского населения летом 1944 года выразился и в том, что теперь нападки на Фриче последовали и со стороны нацистских пропагандистов. Начальник управления пропаганды в Бохуме отметил, что слушателям не нравится ирония в выступлениях Фриче. Им не нужен был больше саркастический диалог с врагом. Настало время для откровенной беседы с германским народом. Этот рапорт глубоко задел Фриче, поскольку Бохум был его родным городом. Однако эта критика ничему его не научила, он по-прежнему оставался вне ее, и его ответом был жалкий лепет о сложной задаче, которую ему приходилось выполнять в трудное время. Некоторые нацисты пытались, в меру своих возможностей, оказывать помощь: один послал Геббельсу подробный доклад об успехах коммунистов в Вене, другой послал Фриче целую поэму, воспевавшую фольксштурм. Какая-то мазохистка или просто спятившая женщина, в конце февраля 1945 года, когда был уничтожен ее родной Дрезден, написала Фриче письмо, в котором просила печатный текст его выступления, посвященного разрушенному до основания городу. Она не смогла услышать его слова, потому что ее радиоприемник был уничтожен вместе с домом… Другие подбадривающие голоса исходили от людей, «причастных к оккультизму». Так, в 1944 году одна женщина в своем письме клятвенно заверяла, что еще в 1921 году ей явился дух-спаситель Германии.
В обстановке недоверия к радио и другим средствам массовой информации плодились самые невероятные слухи. Начиная с 1940 года огромную заботу Генриху Гиммлеру доставляло распространение гражданскими лицами информации, которую они почерпнули из вражеских листовок, сбрасывавшихся на Германию с самолетов. Нацисты полагали, что враг старается деморализовать население и привести Германию к капитуляции, как это было в 1918 году. Несмотря на строгие предупреждения полиции о сдаче всех подобранных листовок, часто случалось так, что лица, нашедшие и прочитавшие листовку, передавали ее другим, а те – третьим. Наиболее эффективное воздействие оказывали листовки, содержавшие военные сводки, которых не было в германских средствах массовой информации. Попытки Гиммлера противостоять распространению слухов вражеского происхождения путем сотрудничества с соответствующими государственными и партийными учреждениями, были одним из направлений контрпропагандистской деятельности. Другим стал секретный бюллетень «Оборона против лжи» («Lügenabwehr»), издававшийся совместно несколькими гражданскими ведомствами и вермахтом. В этом интересном бюллетене печатались те «лживые» слухи, которые имели хождение в народе. Там же помещалась и информация, помогавшая бороться с этими слухами путем нейтрализации конкретных фактов и идей. Пример: «Япония – СССР. Объявление североамериканского радио об отзыве японского посла из Москвы является ложным». Спецслужбы управления внутренней пропаганды издавали свое собственное «Зеркало слухов», пользуясь тем же методом, что и «Lügenabwehr». «Зеркало слухов» давало более аккуратную и подробную информацию, поскольку оно ссылалось на предполагаемый источник того или иного слуха.
К 1942 году «Третий рейх» быстро превращался в главный центр слухов и сплетен всего мира. Досье, хранящееся в полицейских архивах, содержат невероятные, поразительные описания способов их распространения. Там же можно узнать, и насколько опасно было распространять слухи. Две медсестры, Хильдегард Вольф и Ингеборг Нойман, познакомились с двумя солдатами вермахта; разговор довольно быстро перешел на политические темы. Один из солдат заметил: «Великая Германия несет главную ответственность за начало войны». Солдаты также упомянули о том, что русские совершенно не были подготовлены к нападению на Германию и что германские войска жестоко и варварски обращались с гражданским населением оккупированных областей СССР. Когда женщины возразили, приводя в качестве примера зверства, якобы учиняемые русскими в отношении немецких военнопленных, оба военнослужащих лишь «иронически улыбнулись». Они даже защищали евреев: по их словам выходило, что евреи не подталкивали другие народы к войне. «Добропорядочные» женщины наведались в гестапо и сообщили об этом случае. Доносительство, между прочим, всячески поощрялось гитлеровским режимом как неплохое противоядие против слухов. Данное происшествие, как и некоторые другие случаи подобного рода, привлекло внимание самого Геббельса.
Слухи, что война продлится еще очень долго, часто носили оттенок антинацистского юмора: «Когда окончится война? Через 12 лет, когда Адольф Гитлер уйдет в отставку». Другие слухи передавались из уст в уста в виде рассказа очевидца событий, о которых шла речь. Один человек, например, утверждал, что недавно в Берлине возникли беспорядки, которые пришлось подавлять с помощью подразделений СС. Другой заявлял, что в Лейпциге кто-то вывесил советский флаг и что там на окнах и на тротуарах часто появляются вражеские лозунги. Чаще всего ходили слухи о снижении норм выдачи хлеба и мяса. В докладе, предоставленном Тисслером, признается, что в городе Гера 11 и 12 мая 1942 года на витринах магазинов и тротуарах были написаны враждебные лозунги с нападками на партию и фюрера. Гестапо немедленно приняло меры к установлению виновных, но преувеличенные слухи о происшествии успели распространиться на близлежащие кварталы. Что же нацарапали эти «преступники»? «Гитлер – наш убийца». «Красный фронт – Рот-фронт», символ («три стрелы») старой республиканской организации рейхсбаннер и «Гитлер – свинья». Нацисты с 1920 годов использовали стены для своей пропаганды. Теперь их враги делали то же самое. Высшие партийные инстанции пришли к выводу, что источником политического инакомыслия были вражеские радиопередачи, особенно те, в которых говорилось о снижении нормы выдачи продуктов по карточкам.
С 1943 года Роберт Лей стал использовать страницы бюллетеня, выпускавшегося его организацией, для борьбы со слухами. В июле этот бюллетень с пугающей откровенностью заявил, что главной задачей просвещения рабочих в настоящее время является опровержение гнусной клеветы и слухов. Но слухи никак не хотели сдаваться. Наоборот, их становилось все больше, а содержание их было все фантастичнее, по мере того как война продолжалась и в 1944 году. Население Шлезвиг-Гольштейна поговаривало о том, что Германа Геринга арестовали за установление контактов с союзниками. Во время последних восьми месяцев, войны правительство мобилизовало все свои ресурсы и возможности для борьбы с распространением слухов и их последствиями. Управление пропаганды в Дюссельдорфе затребовало выделения дополнительных фондов бумаги, чтобы ко 2 ноября 1944 г. напечатать один миллион листовок. К этому времени враг уже находился на территории Германии, как и большая часть подразделений вермахта. Дистанция между гражданским населением и армией неуклонно сокращалась, и контакт между ними становился неизбежным. Тех, у кого еще были отсрочки от призыва по каким-либо причинам, спешно забирали в вермахт и наскоро обучали. В этой обстановке листовки и другие формы борьбы со слухами имели двойное предназначение – для населения и для военнослужащих. Партийные и государственные учреждения, ведомства пропаганды как гражданские, так и военные, высшие должностные лица национал-социалистического руководства работали в период с октября 1944 по апрель 1945 в тесном сотрудничестве.
Самым эффективным средством контрпропаганды, оставшимся в распоряжении нацистского режима на этой конечной стадии войны, была кампания «шепота», или распространение контрслухов, точно так же, как распространялись слухи (Mundpropaganda). Агент в гражданской одежде или военном мундире громко беседовал с товарищем в людном месте, чтобы их могли послушать охочие до новостей жители данной местности. Агент внедрял слух, содержание которого было разработано соответствующими органами. Правительство надеялось, что этот слух, в конце концов, подавит слух подрывного характера на ту же тему. Официальным распространителям слухов также вменялось в обязанность сообщать обо всем услышанном от других людей в территориальное управление пропаганды. После многих лет борьбы со слухами, которая велась устаревшими, ортодоксальными методами, нацисты стали использовать способы, приписывавшиеся ранее вражеским агентам и радиопередачам. Основные направления этих кампаний являлись прерогативой областных управлений пропаганды, однако Вернер Науман настаивал, чтобы все лозунги и контрслухи представлялись ему на проверку и утверждение, до того как их станут внедрять на местах. Примеры этой контрпропаганды дают неплохое представление о настроениях, преобладавших в народе в последние месяцы войны.