Будучи министром пропаганды, Геббельс с особой озабоченностью реагировал на пессимистические настроения среди гражданского населения Германии и военнослужащих, которые начали распространяться в конце 1941 года. Большевики не только не капитулировали, а, наоборот, стойко держались на всех фронтах. Геббельс полагал, что такое упорное сопротивление советских войск может придать идее коммунизма большую привлекательность в глазах многих немцев. Он поэтому исключил всякую возможность объяснения фанатизма и стойкости русских их верой в учение Маркса и Ленина, внедрявшееся в армии через систему политработников. Он объяснял это на примере из биологии: «Крыса также более приспособлена к оказанию сопротивления, чем домашнее животное, поскольку ей приходится существовать в ужаснейших социальных условиях, развивающих в ней повышенную сопротивляемость, которая становится главным фактором ее выживания». В описании Гитлера, евреи были опаснейшими бациллами, и Геббельс, сравнивая большевиков с крысами, шел по стопам своего вождя и кумира. К таким существам нельзя подходить с человеческой меркой; их следовало истреблять в войне, названной Гитлером «войной доктрин на тотальное уничтожение» К проблеме сопротивления советских частей Геббельс возвратился в июле, будучи неудовлетворенным слабой отдачей пропагандистских усилий. Для него было очевидным, что рядовые немцы по-своему объясняли невероятную цепкость русских. Теперь уже он употреблял такие термины, как «почти животное упрямство» и «презрение к смерти». Несколькими месяцами позже Гитлер также затронул эту тему в подобном ключе: «Если кто-то скажет теперь: «но ведь русские держатся до сих пор несмотря ни на что» – да, мы должны признать этот факт. Но это объясняется тем, что они не европейцы, а существа низшего порядка, привыкшие к жизни в болотах. Нам очень трудно вести наступление в такой непролазной грязи, по которой русские двигаются, как по асфальту».
Мысли Геббельса на этот счет отличались меньшим примитивизмом. Он считал русских типичными носителями панславянских настроений. В его представлении, революция принесла России «великие перемены» в виде мощного возрождения национального духа, которое он якобы предсказывал еще двадцать лет назад. Геббельс, в отличие от Гитлера, отдавал себе отчет в том, что к невероятному по силе сопротивлению русских войск «еврейская клика» не имеет никакого отношения, а причины его следует искать в творческом порыве всего народа, имеющем яркую национальную окраску. Интересы пропаганды требовали, однако, чтобы министр держал эти убеждения при себе или делился ими лишь с ограниченным кругом друзей и сотрудников. Фанатичная решимость советских вождей и комиссаров, идущих напролом к поставленной цели, вызывали у Геббельса искреннее восхищение. Однажды в беседе министра с коллегами речь зашла о лидере немецких коммунистов в 1925–1933 годах, и он выразил мнение, что для победы в войне с Россией Германии требуются руководители «типа Тельмана». Геббельс рекомендовал своим подчиненным посмотреть советский фильм об обороне Ленинграда, который, как он полагал, демонстрировал, что гражданское население СССР вносило куда больший вклад в достижение победы, по сравнению с немцами, трудившимися в тылу. Кроме того, он испытывал все большее презрение к офицерскому корпусу вермахта и даже восхвалял Сталина за то, что тот уничтожил в 1937-38 годах почти все высшее командование Красной Армии.
Йозеф Геббельс не верил своей же пропаганде, по утверждениям которой, все славяне принадлежали к низшей расе, хотя он сам приложил руку к распространению этой лжи. Уже весной 1942 года у Геббельса появились серьезные опасения. Он предчувствовал беду, заметив в дневнике: «В конечном счете, приток рабочих с Востока значительно сократится, если мы в рейхе будем обращаться с ними, как с животными». По мнению Геббельса, все публичные заявления о колонизации России являлись идиотизмом чистейшей воды, ибо лишь усиливали сопротивление Красной Армии и партизан. Его план заключался в переносе акцента на идеологическую борьбу против евреев и большевиков, не затрагивая коренные народы СССР. Перманентный кризис на Восточном фронте, начавшийся с конца 1942 года, заставил Геббельса забить тревогу. В его выступлениях все чаще стали появляться лозунги «Победа или смерть» или «Большевизм или триумф национал-социализма». 25 ноября, через несколько дней после начала контрнаступления советских войск на Сталинградском фронте, Геббельс заявил своим сотрудникам, что германская пропаганда должна перехватить инициативу и снова перейти в наступление. Из русских побед тоже можно извлечь пользу, считал он. Напуганный ими германский народ и его союзники с еще большим рвением будут трудиться на победу. «Лозунгом нашей пропаганды должна стать борьба против большевизма, и его нужно повторять снова и снова», – призывал министр. Он приказал не упоминать больше в прессе и по радио о завоеваниях на Востоке, а вместо этого сделать упор на организацию крестового похода против большевизма. Успехи Красной Армии не только помогали заставить немцев лучше трудиться в тылу, но и могли иметь неплохой побочный эффект, убедив западных союзников сесть за стол переговоров с немцами. По этим причинам, в пропаганде Геббельса теперь почти не встречалось разглагольствований на тему о расовой неполноценности славян, которые так привлекали Гитлера, Гиммлера и в несколько видоизмененной форме – Розенберга.
Антибольшевистский мотив, зазвучавший с новой силой в геббельсовской пропаганде после первых двух лет войны на Восточном фронте, явился, в некотором отношении, возвратом к тезисам, развитым еще до 1939 года. В инструкциях для нацистских пропагандистов и агитаторов, которые выпускались в 1937 и 1938 годах, содержались упоминания о «дьяволе-Сталине», о «Движении воинствующих безбожников» в Советском Союзе, о роли евреев в ГПУ, о нищенском уровне жизни в СССР, и о том, что советская экспансия на Восток сдерживалась сопротивлением Японии. Политика Геббельса характеризовалась откровенным оппортунизмом. Так, он довольна легко приспособился к смене ориентиров в годы действия пакта Гитлера-Сталина. Впрочем, ему было не привыкать, ведь союз Гитлера с Гугенбергом потребовал от Геббельса не менее резкого поворота. Его министерству и RPL не понадобилось особых усилий, чтобы вернуться на позиции ярого антибольшевизма в 1941 году, когда Гитлер напал на Советский Союз.
В специальном выпуске бюллетеня RPL. предназначавшемся для агитаторов и вышедшим под броским заголовком «Германия вступает в последнюю, решительную стадию борьбы с еврейско-большевистской системой», на свет вытаскивались старые идеологемы. Новым элементом в них было лишь предположение, что за на первый взгляд странным (хотя, если вдуматься, он является вполне естественным) союзом плутократов и красных стояли евреи. Партийные агитаторы должны были объяснить народу, что Германия и в этот раз обязана была своим спасением Адольфу Гитлеру, который в последний момент избавил немцев и все остальные народы Европы от вторжения коммунистических полчищ. Геббельсовские специалисты по «еврейско-большевистскому заговору» Э.Трауберт и В.Диверге в изобилии снабдили соответствующим материалом информационную службу RPL. В них говорилось, что евреи используют русский панславизм, еврей Каганович управляет Сталиным как марионеткой, евреи заставляют русских упорно сопротивляться. Страх перед ГПУ, находившемся в руках евреев, принуждает советских солдат сражаться даже тогда, когда их бросают на бессмысленный убой, с винтовками против танков. В отличие от прежней установки, в нынешних ориентировках для агитаторов подчеркивалось, что на самом деле русского народа как такового не существует, а есть лишь тридцать восемь различных этнических групп, живущих на территории «бывшего» Советского Союза. Агитаторам предлагалось обратить особое внимание своих слушателей на грядущую опасность. «Евреи и плутократы продали Германию и всю Европу большевизму. Под властью кровавого диктатора и убийцы Сталина миллионы немцев – мужчин, женщин и детей – будут безжалостно истреблены». К 1942 году главным лозунгом, который использовало в своей работе RPL, стал «Победа или большевистский хаос», вариация на тему «Победа или смерть». Пропаганда против плутократов отошла на второй план, уступив место мощной атаке на большевизм.
Такие плакаты оказались сильнее нацистской лжи
В бюллетене, носившем название «Пропаганда в лозунгах», говорилось, что еще в 1923 году Сталин решил сделать Берлин столицей большевистского мира. Там же приводились цитаты, приписывавшиеся Уинстону Черчиллю (1921 г.) и Малколму Маггериджу (1934 г.). В них утверждалось, что Советским Союзом правят евреи, которые угнетают и эксплуатируют все остальные национальности. Возобновившаяся кампания против большевизма представляла собой не столько новые нападки на марксизм, сколько апогей крестового похода Геббельса против евреев. Из Берлина были депортированы последние евреи. В апреле 1943 года служба информации распространила «Еврейский школьный календарь», в котором цитировались утверждения, сделанные якобы еврейскими авторами, среди которых были и анонимные сочинители «Протоколов сионских мудрецов». Эти цитаты были «доказательством» намерения евреев отомстить всему благородному миру за антисемитизм и захватить власть на всем земном шаре.
Специальная организация, финансировавшаяся министерством пропаганды и называвшаяся «Антисемитское действие» (АСА), имела библиотеку и архивы, содержавшие все необходимые материалы для дальнейшей обработки населения в духе смертельной ненависти к евреям. Другие министерства и организации также часто пользовались архивами АСА, где хранились и документы института по научному изучению еврейского вопроса. Антикоминтерн (АК), один из отделов восточного управления министерства пропаганды, вновь развил кипучую деятельность после периода спячки во время пакта Гитлера-Сталина. Его бюджет на финансовый 1942 год составлял 1,6 миллиона рейхсмарок, из которых одна пятая отпускалась исключительно на нужды антиеврейской пропаганды. Этот антиеврейский отдел вскоре забрал материалы для антибольшевистской, антиеврейск