— Это не показалось, — сделал вывод Сказочник, — это чуйка. Похоже, она у тебя теперь не хуже, чем у меня. Как говорится, с кем поведёшься, от того и наберёшься. В твоём случае — в хорошем смысле.
Он разлил по кружкам травяной напиток. С удовольствием сделал глоток.
— Чаёк после боя, это то, что доктор прописал. Я сам травки собирал, чуешь, как пахнут? Что ни говори, а и от апокалипсиса есть польза. Теперь травы, леса пахнут намного лучше, чем раньше, а всё потому что воздух чище стал. Четыре всадника — лучшие экологи.
Герда не понимала, как он так быстро умеет перестраиваться. Только недавно палил из ружья, саблей махал, кромсая монстров, а сейчас сидит как ни в чём ни бывало и беззаботно болтает о пользе апокалипсиса. Должно быть, это какой-то синдром опытного солдата. Ей же самой до сих пор было не по себе, с трудом сдерживала мандраж. Даже вкуса чая не ощущала, пила только потому что в горле пересохло. Ну как тут расслабишься, когда вокруг валялись трупы? А один мертвец лежал совсем рядом, в овраге — мутант, которому она собственноручно ткнула головёшкой в глаз. Перед внутренним взором то и дело возникала его искажённая болью морда. Похоже, в ночных кошмарах ей Цветочница будет являться не в одиночку, а с напарником. И что-то подсказывало, что эта жуткая компашка будет только расширяться. Сколько она ещё жертв кинет на алтарь промзоны, прежде чем достигнет цели? Да сколько нужно, столько и кинет, лишь бы самой не стать жертвой. Жестокий ответ, но другого у неё не было.
Прибежала Потеряха с дохлой крысой в зубах. Бросила её возле Сказочника и ощерилась, явно давая понять, что это благодарность за сахар.
— Ну что ж, — ухмыльнулся он, — похоже, с голодухи мы уж точно не подохнем, — сделал размашистый жест. — Эх, ладно, я сегодня добрый.
И выделил Потеряхе ещё кусок сахара.
— Ого! — предсказуемо отреагировала она.
Туман ещё не рассеялся, когда они собрались и снова двинулись в путь. Герда ощутила некоторое облегчение, после того, как территория с трупами мутантов осталась позади. Будто вышла из зоны высокого давленья. Сказочник опять болтал о пустяках, было похоже, что он уже и забыл об утреннем бое. Да и Потеряха выглядела задорной, она иногда поднимала жучков, лягушек, интересный камешек или стекляшку и радостно показывала их своим новым друзьям, мол, вот что я нашла! Она умела восхищаться обычными вещами.
Какое-то время двигались по заросшей травой железной дороге, пока не дошли до бетонного завода. На панелях оград и стенах зданий чем-то чёрным, возможно, углём, были намалёваны сцены охоты, напоминающие наскальную живопись. На столбах и мостовом кране висели человеческие скелеты в истлевшей одежде. Герде вспомнились слова Карла, о том, что здесь могут водиться всякие отморозки. Ох, как же не хотелось, чтобы день стал таким же буйным, как и утро.
Сказочник снял с плеча ружьё, проворчал:
— Чёртовы мутанты, почти все патроны на них истратил. Всего три осталось. Придётся как-то выкручиваться, если что.
Напряглась и Потеряха. Она как-то украдкой подошла к наносу асбестовой пыли, понюхала, поморщилась. Ей явно здесь не нравилось.
— Идём осторожно. Смотрим по сторонам, — распорядился Сказочник.
Всё было тихо, однако Герде казалось, что за ними кто-то наблюдает. Это чувство было острым, от него холодок бежал по спине. Шли почти крадучись, постоянно озираясь. С мостового крана с пронзительным граем сорвалась стая ворон. И снова тишина.
— Не нравится мне всё это, — прошептал Сказочник. — Чуйка подсказывает, что что-то не так.
Пришлось идти по открытой местности, где и спрятаться-то было негде. Герда нервничала, она чувствовала себя муравьём, на которого взирало некое невидимое существо — вот-вот наступит, не оставив и мокрого места. Ещё и солнце спряталось за тучей, добавив и в без того мрачный пейзаж тёмных тонов.
Впереди высилась громадина бетонного завода с белёсыми прямоугольниками окон. Справа — длинное приземистое здание с шиферной крышей. на которой успели прорасти небольшие деревца и кустарник. Чуть дальше стояло несколько товарных вагонов кирпичного цвета. Сказочник кивнул в ту сторону, давая понять, что лучше пройти вдоль железнодорожного пути. По крайней мере, там было где спрятаться.
Эта тишина Герду напрягала, ей казалось, что она какая-то лживая. Нервы были на пределе, так и хотелось выкрикнуть: «Хватит за нами следить! Мы знаем, что вы на нас смотрите! Выходите, покажитесь!»
Однако вместо неё выкрикнул кто-то другой и слова были иные:
— А вот и очередные кабанчики! Крадутся, думают мы их не видим. И как же, дамы и господа, они вовремя появились! Как раз к очередной охоте!
Из проёма второго этажа здания завода на площадку железной лестницы вышел здоровяк с большим металлическим рупором в руке. Его глаза были насмешливые, впрочем, как и голос:
— Поприветствуем наших кабанчиков!
Ворота завода и приземистого здания распахнулись, наружу хлынули люди. Они вопили, хлопали в ладоши. Почти на всех были замызганные спецовки, лица — в шрамах. У кого-то не было глаза, у кого-то уха, носа, руки или ноги.
— Засада, — процедил Сказочник. — Вот как чувствовал.
Потеряха оскалилась, клацнула зубами. Герда поглядела назад и поняла, что сбежать не получится. Возле проходной стояли три мужика с арбалетами. Ещё несколько появилось на крыше склада и рядом с вагонами. Ловушка. Все эти покалеченные люди словно бы ждали гостей. Кабанчиков, как сказал тот тип с рупором. Похоже, слежка велась с самого утра.
— Спокойно, не дёргаемся, — тихо сказал Сказочник.
Герда опасалась, что Потеряха ринется в бой, но та, видимо, отчётливо понимала, когда надо драться, а когда сдерживать свои звериные инстинкты. Возможно, она уже раньше видела арбалеты и знала, на что те способны.
Здоровяк, оставив рупор на площадке, спустился по лестнице, как-то развязно подошёл. На нём был потёртый кожаный жилет поверх голого тела, украшенного цветными татуировками. На поясе висел тесак. Голый череп рассекали шрамы, как старые, так и свежие, на которых едва запеклась кровь. Обделив вниманием Потеряху, он бросил короткий взгляд на Герду, затем изучающе, с интересом уставился на Сказочника.
— Солдат, — сделал он вывод. Без рупора его голос был каким-то шелестящим, с лёгкой хрипотцой. — Точно солдат. Это хорошо. Просто отлично. Давно у меня не было достойного противника. Я лично тебя выслежу и освежую, кабанчик. А твою башку повешу на стену как трофей. У меня уже много таких трофеев.
У Герды возникло смутное ощущение, что она уже видела этого типа. Вот только где и когда? В Речном? В Солнечном? Да вроде бы нет. Отчего же у него такое знакомое лицо?
— Мы друзья Воронов, — не теряя самообладания, объявил Сказочник. — Карлу не понравится, что его друзей называют кабанчиками. Так что давай разойдёмся по-хорошему.
Лысый рассмеялся.
— Карл... да срать я хотел на Карла и всю его шоблу. Он вымирающий вид. Динозавр. Скоро я и на него устрою охоту.
Сказочник нацелил ствол ружья ему в лицо.
— Советую тебе ещё раз подумать. Как ты успел заметить, я солдат, стреляю отлично. Сначала пристрелю тебя, потом...
— Ну и что потом? — спокойно прервал его лысый. — Ты даже свою пушку перезарядить не успеешь. А я смерти не боюсь. Я люблю смерть, — он раскинул руки и выкрикнул: — Мы все её здесь просто обожаем!
В подтверждение его слов, толпа радостно заулюлюкала. А он продолжил, ничуть не тревожась, что Сказочник в любую секунду может нажать на спусковой крючок:
— Да ты и не выстрелишь, солдат, а всё потому что уже просёк, что я вам даю возможность пожить ещё чуток. Между мгновенной смертью и небольшой её отсрочкой ты выбираешь второе. Все выбирают второе, ведь надежду на спасение никто не отменял. А что касается девки, — он кивнул на Герду, впрочем, даже взглядом её не удостоив, — у неё надежда действительно есть. Сыграть роль кабанчика ей, конечно, придётся, но убивать её? Нет, пожалуй. Пойдёт в мой гарем.
Герде пришлось стиснуть зубы, чтобы не послать его нахер. Сдержалась, потому что сообразила: гнев и возмущённые крики сейчас не помогут. А что поможет? Ответ на этот вопрос пока отсутствовал. Голова соображала плохо, все разумные мысли тонули в океане досады. Это надо же было умудриться напороться на очередных психов?! Как так получилось? Впрочем, в отличие от первого вопроса, ответ на этот был очевиден: в промзоне нормальных людей нет. Количество психопатов на квадратный километр просто зашкаливает. Всякие Цветочницы, Космонавты теперь вот какие-то охотники, которые любят смерть.
Лысый достал из кармана жилета очки с круглыми чёрными стёклами, надел их, затем широко улыбнулся, продемонстрировав идеальные белые зубы, вытянул руку и призывно подёргал пальцами.
— Отдавай ружьишко, солдат. Поживи ещё чуток.
Сейчас, когда он нацепил очки, его физиономия показалась Герде ещё более знакомой. Ну точно она уже видела этого урода. Вот только вспомнить никак не получалось.
Сказочник посмотрел по сторонам. С десяток арбалетов было направлено в его сторону, а значит начинать бой — верная гибель.
— Пожить ещё чуток? — он хмыкнул. — Ну что же, так и быть, поживу. Можешь считать, что уговорил.
— Нет-нет, — лысый поводил пальцем в воздухе, — я зверушек не уговариваю. Скоро ты поймёшь, что я не сделал тебе ни малейшего одолжения.
— Да мне плевать. И знаешь, что-то мне подсказывает, что ты скоро пожалеешь о том, что не отпустил нас с миром.
Охотник долго всматривался в лицо Сказочника, будто пытался взглядом сквозь черепную коробку проникнуть в мозг. Потом произнёс восхищённо:
— Я просто в восторге! Я вижу вызов в твоих глазах, солдат. Прости, что назвал тебя кабанчиком. Ты никакой не кабан, а волчара, причём матёрый. Давно я не испытывал такого азарта. Если бы ты знал, как меня достало охотиться на всяких перепуганных до усрачки терпил. Загонишь их в угол, пристрелишь, вот тебе и вся охота. Скукотища. Но сам понимаешь, в наши края достойные зверюги редко забредают. Так что ты для меня настоящий подарок.