Герда положила ладонь на рукоятку ножа. Это прикреплённое к поясу оружие уже не казалось ей столь грозным.
— А может, зайдём внутрь и вдоль забора прокрадёмся, как мэр советовал? — предложила она.
Сказочник фыркнул.
— Мэр — идиот. Ему лишь бы что-то ляпнуть, мол, нате, друзья мои смертники, мой совет, вместо хорошего оружия. Не сможем мы пройти вдоль забора, там крапива с меня ростом, а ещё чертополох, борщевик. Будем весь день через эти заросли продираться, чтобы хотя бы километр пройти. Так что, пойдём по уже проверенному маршруту. Кстати, фургон тех мутантов, тоже тут проезжал, больше негде.
— Тогда чего мы ждём? — буркнула Герда и шагнула через проходную.
— Не спеши, — пошёл следом Сказочник. — Спешка до добра не доведёт. И помни — иди тихо, как мышка.
Вокруг громоздились уродливые холмы из металлического хлама, чуть дальше этот металлолом был спрессован в большие кубы. Ступая осторожно, Герда и Сказочник миновали опрокинутый на бок подъёмный кран с круглым, воткнутым в землю магнитом. Прошли возле одноэтажного здания и огромного пресса, поросшего лишайником. Впереди возвышалась пирамида из почерневших от времени деревянных катушек для кабеля и на самом верху этого сооружения торчал металлический щит с изображением расправившего крылья ворона. Герда рассудила, что помимо складов, банда Воронов считает эту свалку железа тоже своей территорией. А пирамида — что-то вроде пограничного столба.
Сказочник остановился, прошептал напряжённо:
— Слышала? Кажись, собака гавкнула. Какое-то у меня херовое предчувствие.
Герда прислушалась. Всё было тихо, спокойно.
— Тебе показалось.
— Может, и показалось, но предчувствие меня ещё никогда не подводило. Будь начеку, по сторонам поглядывай.
Герда подумала, что этот совет не лучше того, что дал мэр, потому что, зайдя за проходную, она и так была как один большой натянутый нерв. Глядеть по сторонам? А она что делала? Разумеется, глядела...
Зацепила ногой мятую консервную банку, и та слегка звякнула. Сказочник тут же наградил Герду гневным взглядом, прошипел:
— Тише, мать твою!
Где-то неподалёку залаяла собака, затем ещё одна, более басовито, а потом снова наступила тишина, но Герда буквально каждой клеткой тела ощущала, что эта тишина обманчива, и псы приближаются. Тревожно стало, сердце заколотилось.
— Бежим! — скомандовал Сказочник, и рванул вперёд.
Герда помчалась следом, проклиная себя за неосторожность: не успела зайти в промзону, а уже накосячила, пихнула ногой проклятую жестянку! Вот же дура! Она услышала за спиной хриплое дыхание, которое с каждой секундой звучало всё отчётливей — собаки догоняли! Периферийным зрением увидела, как огромный пёс, похожий на сенбернара, протиснулся между листами покорёженного металла и бросился наперерез.
Сказочник шарахнулся в сторону, за несколько мгновений преодолел расстояние до башни из катушек и начал карабкаться вверх. Герда последовала его примеру, едва не взвизгнув, когда заметила бегущих со всех сторон собак. Залезла на первую катушку, на вторую, сзади клацнул зубами один из псов, в попытке схватить её за ногу. Она машинально пихнула каблуком в морду зверя, взобралась на третью ступень, на четвёртую. Сказочник уже был наверху, он вынул саблю из ножен.
— Скорее! — выкрикнул.
Куда уж скорее. Герда и так карабкалась на пределе сил, боясь оглядываться. Но вот и вершина. Сказочник протянул руку, помог завершить подъём, а затем заорал:
— Курица тупая! Я же просил не шуметь!
— Сам... тупой, — выдавила Герда. — И не кричи на меня! — её голос почти сорвался на визг.
Псов внизу было не меньше двадцати — крупные и мелкие дворняги всех мастей. Они рычали, скалились. Вожаком в стае, очевидно, являлся здоровенный сенбернар, или, точнее, какая-то помесь сенбернара и другой собаки. Зверюги бегали вокруг башни, суетились, шерсть у всех была слипшаяся от грязи, в репейниках. То один пёс запрыгивал на ступени из катушек и соскакивал, то другой. Выше третьей ступени не поднимались. Не суетился только сенбернар, он просто стоял и глядел на потенциальных жертв, которые топтались наверху возле железного щита с изображением ворона. В чёрных маслянистых глазах вожака сквозило обещание: «Скоро мы вас сожрём!»
— Твою ж, мать! — злился Сказочник. — Мы — в ловушке! Нет, ну нормально, а? И километра не протопали, а уже в такое дерьмо вляпались! Всё из-за тебя! Надо было одному идти.
Герда чувствовала себя виноватой, но выслушивать упрёки в свой адрес не собиралась.
— Замолчи! Хватит уже на меня наезжать! Лучше давай думать, что делать будем.
— Что делать? — скривился Сказочник. — Мы сейчас можем только торчать тут, ждать, и надеяться, что эти твари когда-нибудь да свалят.
Он снял рюкзак. Герда сделала тоже самое и села, прислонившись спиной к щиту.
— Хреновый у тебя план.
— Ну прости, другого у меня нет. Или ты хочешь, чтобы я спустился и начал саблей махать? Да я даже руку поднять не успею, как эти зверюги разорвут меня на сотню маленьких Сказочников.
Будто подтверждая его слова, вожак стаи оскалился, продемонстрировав жёлтые зубы. Через какое-то время псы перестали суетиться, кто-то из них разлёгся в пыли, некоторые неспешно расхаживали.
— Чёрт, ещё жара эта, — Сказочник уселся рядом с Гердой, вынул из рюкзака бутылку с водой, открутил крышку, сделал несколько глотков и передал бутылку Герде. — Давай думать, как выбраться из этой ловушки. Безвыходных ситуаций не бывает.
Герда вспомнила, что, когда случались серьёзные проблемы, отец всегда произносил эту фразу. Даже во время войны, в период эпидемий. Безвыходных ситуаций не бывает. Какие хорошие слова. Вот только после смерти отца, матери и бабушки не слишком в них верилось, хотя, порой, и очень хотелось.
Прошло больше часа. Солнце палило вовсю. Псы отошли от башни и разлеглись в тени.
— Ну что, ничего путного не придумала? — вяло спросил Сказочник. — У меня вот ни единой полезной мыслишки. Похоже, и вправду придётся спускаться и саблей махать, пока жара совсем не доконала. По крайней мере, сдохну в бою, как настоящий солдат, — он выпил ещё воды. — Надо же, войну прошёл и выжил, а теперь стану кормом для собак. Обидно, чёрт возьми. Псы сожрут меня, переварят, высрут... Нет, не буду спускаться.
Герда искоса взглянула на него.
— Быстро же ты решения меняешь. А может, всё-таки попробуем убежать? Вон там трактор какой-то, видишь?
— Ну вижу.
— На него взобраться можно. Рванём вниз, побежим со всех ног, залезем на крышу трактора и будем высматривать докуда ещё можно так добежать. Рюкзаки, правда, здесь оставить придётся, они нас замедлят.
— Не-а, не получится, — вздохнул Сказочник. — Псы догонят.
Герда сознавала, что её идея до крайности рискованная, но это хоть что-то. Сидеть на этой башне — тоже не вариант, через пару часов жара действительно доконает. А если стая вообще не уйдёт?
— Ладно, — нехотя согласился Сказочник. — Давай посидим ещё полчасика, подумаем. Если ничего путного не намышкуем, помчимся к трактору. Может всё же получится по пути парочку этих тварей зарубить, — он хмыкнул. — А я ведь всегда любил собак. У меня до войны пёсик был, забавный такой. Кинешь мячик, а он несётся за ним, тявкает. Когда я возвращался со службы, он меня в коридоре встречал, хвостиком махал... Я, когда на фронт уходил, отдал его соседке, бабушке — божьему одуванчику. А она моего пёсика сожрала в голодный год. А потом её сожрали дикие мутанты. Какой-то круговорот еды в природе получается, — вздохнул. — Вот такая вот история.
Герда поёжилась.
— Ты, Сказочник, больше мне такие истории не рассказывай. Не сейчас. И без того тошно.
Жара сменилась духотой. Небо на востоке начало темнеть, тучи неспешно, но неумолимо надвигались на промзону.
— Гроза будет, — озвучил очевидный факт Сказочник. — Если в нас молния ударит, то я не против. Смерть мгновенная, даже боли не почувствуем. Р-раз — и мы уже головёшки обугленные. Может, нас даже псы хавать не станут. Как думаешь, не станут?
Герда заскрежетала зубами, её так и подмывало пихнуть Сказочника так, чтобы тот вниз по катушкам скатился. Ещё утром он заверял, что они выживут назло мэру и советнику, а теперь трындит о мгновенной смерти. Ну уж нет, лично она умирать не собиралась, ей Кая спасать нужно! Она обязана выжить.
Вдалеке пророкотал гром. Герда встала, прикинула, что до трактора метров двадцать. Вроде бы и не далеко, но сейчас ей это расстояние казалось огромным. К тому же на пути лежали гнилые деревянные поддоны — придётся перепрыгивать. Споткнёшься — и верная смерть. Стая ошибки не простит.
— Пора, — заявила Герда, хотя всё в ней призывало посидеть ещё чуть-чуть, подумать. Но она понимала, что этот призыв проявление её страха. Надо действовать ему наперекор, иначе он ослабит, посеет такие сомнения, после которых вообще отпадёт желание хоть что-то делать — будет сидеть рядом со Сказочником и мечтать о мгновенной смерти.
Псы опять засуетились, будто почувствовали, что жертвы готовятся к побегу. Сказочник вздохнул.
— Пора так пора, — он поднялся. — Надо как-то этих тварей отвлечь, не то даже спуститься не сможем. А как отвлечь? Ага. Я бутылку с остатками воды швырну, если повезёт, они побегут смотреть, что я кинул. А мы вниз рванём. Только, когда до земли останется метра два, прыгай и чеши со всех ног, усекла?
— Усекла, — отозвалась Герда, снова ощутив прилив адреналина. Мысленно она начала повторять: «У нас всё получится! У нас всё получится!..»
Пространство темнело, делая неприглядный пейзаж ещё более мрачным. Иссиня-чёрные валы туч накатывали на промышленную зону, будто бы пожирая солнечный свет. Блеснула молния — пока слабая. За ней последовал рокот грома, словно голодный хищник прорычал.
Сказочник вынул из ножен саблю, затем взял почти пустую пластиковую бутылку, нервно облизал губы.
— Надеюсь, ты быстро бегаешь. А я вот не очень. Если на меня нападут, не останавливайся, слышишь?