К черту Эшфорда, к черту Пророка — кем бы тот ни был. Нужно достать деньги. Но как? Гарри не знала даже названия банка, которым пользовался отец. Ах, если бы только он мог поговорить с ней, помочь ей!
Она посмотрела на дверь. Синяя сумка по-прежнему стояла у ее ног, и Гарри поддела ее носком туфли. Затем она задумчиво наморщила лоб. Синяя отцовская сумка. Все его арбор-хиллские пожитки, упакованные перед выходом из тюрьмы. Гарри почувствовала покалывание в затылке.
В конце концов, отец и впрямь поможет ей.
Глава тридцать девятая
Математики любят числа. Они любят их симметрию, структуру; им нравятся закономерности, скрытые за их утонченным колдовством.
Гарри знала, что ее отец был прирожденным математиком. Он мог наизусть воспроизвести все свои контракты по слиянию-поглощению, а заодно и сопровождавшие их сложные математические расчеты дисконтных операций. Кроме того, он всегда мог сказать, какова текущая вероятность получить при ближайшей сдаче стрейт-флаш.
Но даже отец, чувствовавший себя в мире чисел как рыба в воде, не рискнул бы полагаться на память, если дело касалось подробностей оффшорного банковского счета. Только не тогда, когда речь шла о двенадцати миллионах евро.
Гарри бросила взгляд на синюю сумку, лежащую перед ней на кофейном столике. Отец обязательно должен был где-то записать номер своего банковского счета. А все, что он хранил при себе последние шесть лет, было здесь, в сумке.
Гарри подтянула ее к себе. Сумка была большая, вроде спортивной, с двойной застежкой-«молнией» сверху и широкими карманами на «молниях» по торцам, пухлая и тяжелая. Ткань туго натянулась у швов.
Гарри помешкала, оглянувшись на окно гостиной. Темнота на улице превратила его в черный прямоугольник. Гарри ушла из больницы больше двух часов назад, получив заверения от медсестер, что с ней обязательно свяжутся, если в состоянии ее отца произойдут какие-то изменения.
В гостиной было непривычно тихо. Гарри всегда находила тишину успокаивающей, но теперь ее квартира казалась ей какой-то пустой. Она почувствовала искушение загрузить белье в стиральную машину — просто так, чтобы создать какой-нибудь шум.
Потом она снова принялась за сумку и расстегнула верхние «молнии». Сверху лежала одежда, которая была на ее отце в тот день, когда он вышел из Арбор-Хилла. В груди у Гарри все сжалось. Шикарный морской блейзер и белый джемпер были скатаны и уложены в сумку, вероятно, кем-то из медсестер. Гарри бережно вытащила одежду, разгладила складки и разложила ее на диване рядом с собой. Под блейзером и джемпером была еще одежда, аккуратно уложенная в плотную стопку. Гарри принялась вынимать ее из сумки, одну вещь за другой: рубашки, галстуки, туфли, брюки, еще несколько джемперов.
На самом дне сумки Гарри нащупала что-то твердое. Она вытащила предмет обеими руками. Это был черный футлярчик-«дипломат». Гарри положила его к себе на колени и погладила шершавый винил. Поверхность футляра местами потерлась и выцвела, но Гарри все равно узнала бы его, несмотря ни на что. Это был покерный набор, который она подарила отцу шестнадцать лет назад.
Нажав на замочки, Гарри открыла футляр и подняла крышку. Внутри было восемь столбиков игрушечных пластиковых фишек: красных, зеленых, синих и белых. Столбики были уложены в выемки, прорезанные в черной фетровой подкладке; кое-где вместо утерянных фишек зияли просветы. Одной колоды карт также недоставало, но другая аккуратно лежала в своей резной нише.
Исчез и покерный учебник. Его место заняла книжка в мягкой обложке, которую Гарри немедленно узнала: это был отцовский экземпляр пособия «Как играть в покер и выигрывать». Она открыла его. Как и в ее экземпляре, внутренние стороны обложек были исчерканы записями покерных партий. Гарри пробежала глазами первые несколько сдач. Отец играл в «техас холдем». При каждой сдаче он записывал свои хоул-карты, хоул-карты соперников и общие пять карт. Начал он хорошо, с парой тузов на первой руке, но удача быстро изменила ему. На второй сдаче он получил семерку и двойку, с которыми нечего было тягаться против фула из пятерок у соперника. На третьей сдаче его туза и бубновую двойку побила слабая пара четверок. По собственному признанию, отец всегда играл слишком авантюрно. Он чаще поднимал, чем уравнивал, и чаще блефовал, чем играл напрямую. А главное, он почти никогда не пасовал.
Полистав страницы книги, Гарри взяла ее за корешок и потрясла. Она сама не знала, что ищет, но из книги ничего не выпало. Она выдавила из футляра пригоршню фишек и, зажав их в кулаке, прислушалась к их шуршанию. Затем, столбик за столбиком, вынула остальные фишки и разложила их на кофейном столике рядом с книгой и колодой карт. После этого она прощупала фетровую подкладку. Ничего. Вздохнув, Гарри поставила футляр на пол и занялась боковыми карманами сумки.
В левом кармане лежали зубная щетка, зубная паста, дезодорант, ножницы и пакетик с салфетками. Правый карман оказался интереснее: там были отцовский бумажник, связка ключей и тонкий черный блокнот размером с сигаретную пачку. Гарри раскрыла бумажник и обнаружила в нем с полдюжины кредитных и платежных карточек. Все они были выпущены ирландскими банками и по большей части оказались просроченными. Ни наличных, ни аккуратного листка бумаги с номером счета в оффшорном банке.
Гарри бросила бумажник на стол и взяла в руки ключи. Брелок был оформлен в виде черной кожаной бирки с оттиснутым на ней с обеих сторон золотисто-голубым логотипом «КВК». Ключей было два. Один — ключ зажигания от «мерседеса», принадлежавшего отцу до того, как он сел в тюрьму; мать давно продала машину, чтобы расплатиться с его адвокатом. Другой — серебристый ключик от автоматического американского замка. Гарри задумчиво поглядела на ключ, после чего направилась в кухню и выдвинула ящик «воскресного вечернего буфета». Порывшись в его содержимом, она отыскала другую связку ключей, выбрала из нее американский ключик из потускневшего серебра, приложила его к отцовскому и сравнила выступы и выемки на бородках. Ключи совпадали. Это был ключ от их старого дома в Сэндимаунте, где и теперь жила ее мать.
Гарри задвинула ящик, вернулась в гостиную и плюхнулась на диван. Она взяла черный блокнот и стала его листать. Это была адресная книжка с именами и номерами телефонов, записанными в алфавитном порядке размашистым отцовским почерком. Гарри задумалась. В блокноте обязательно должна была быть какая-то подсказка.
Она стала просматривать имена, начиная с буквы «A». Большинство из них ни о чем ей не говорили, но попадались и знакомые. Там было имя Амаранты, а под «Г» она обнаружила собственные имя и номер мобильного телефона. Гарри не помнила, чтобы давала свой номер отцу; должно быть, ее телефон сообщила ему Амаранта.
Ближе к концу списка Гарри наткнулась на имена, от которых по спине у нее побежали мурашки: Леон Рич, Джонатан Спенсер, Джуд Тирнан. Гарри посмотрела на имя Джуда. Что ж, отец имел все основания его записать. В конце концов, они были коллегами по бизнесу.
Гарри пролистала блокнот до конца, но после имени Джуда никаких записей не было. Бросив блокнот на стол, она взяла карточную упаковку и извлекла на свет колоду, потянув за нее двумя пальцами. Это были обычные игральные карты, с рубашками в виде калейдоскопа из бело-голубых завитушек. Гарри разложила карты веером и тщательно осмотрела каждую из них по отдельности. Карты были липкие, затрепанные и, в общем, ничем не примечательные.
Закусив нижнюю губу, она побарабанила ногтями по столу, затем снова взялась за отцовскую одежду. Она обшарила карманы брюк, поискала в туфлях и даже проверила свернутые в клубок носки. Безрезультатно. Чувствуя себя злоумышленницей, она взяла отцовский блейзер и прощупала подкладку. Из внутреннего нагрудного кармана послышался слабый хруст. Гарри сунула руку в карман и извлекла оттуда белый конверт. На конверте было написано ее имя. Внутри был листок белой бумаги, озаглавленный сегодняшним числом.
Это было письмо от отца. Должно быть, он написал его в тот самый день, сразу после ее визита. Едва начав читать, Гарри почувствовала, как ее горло сжимает болезненный спазм.
Mi queridísima Гарри!
Как я рад был снова тебя увидеть после стольких лет! Все снова стало хорошо. Ты не представляешь себе, как я тобой горжусь! Ты совсем выросла, стала такой красивой и умной молодой женщиной. Я в долгу перед твоей матерью за те силы, которые она потратила, чтобы поднять вас с Амарантой на ноги. Сам я не вправе приписать себе эту честь.
Я знаю, ты пришла ко мне сегодня за помощью. И знаю, что я тебя разочаровал. Но не ставь на мне крест. Для меня нет ничего хуже, чем сделать тебе больно, и я постараюсь никогда больше тебя не подводить.
Будь осторожнее, возводя людей на пьедестал, Гарри. Я очень тебя люблю, но я такой, какой я есть. Не суди меня слишком строго.
Tu papa que te quiere.
Гарри провела большим пальцем по последним словам письма. Любящий тебя папа. Перед глазами возникла восковая фигура, лежащая на больничной койке, и Гарри с усилием сглотнула. Вложив письмо в конверт, она задумалась над отцовским советом насчет пьедестала. Отец был прав. Почти все свое детство она считала его героем и столкновение с реальностью пережила с трудом. Она подумала, не грозит ли ей опасность совершить ту же ошибку в отношениях с Диллоном. Ее подростковая влюбленность в Диллона так до конца и не прошла, а нынче разгоралась с новой силой, переходя в какое-то новое качество. В любовь? Вздохнув, она отогнала от себя эту мысль.
Гарри обвела взглядом содержимое сумки, разложенное на диване и на столике.
«Ну же, папа, — воззвала она к нему, — помоги мне!»
Она щелкнула ногтями по записной книжке. Имена и цифры. Гарри вспомнила, как отец распоряжался своим банковским счетом. Он отсылал инструкции о заключении сделок по факсу, пользуясь заранее оговоренным кодовым именем. Снимать наличные суммы, а также переводить деньги на другой счет нужно было лично, с предварительным факсовым извещением.