Кевин неловко попытался встать на ноги, но произведенный им шум достиг ушей нападавшего. Тот вернулся как раз в момент, когда Кевину удалось освободить ноги. В мгновение ока Кевин заметил рукоятку заткнутого за пояс пистолета, набросился на мужчину, схватил оружие и приставил к груди. Он нажал на курок, но преступнику удалось вставить пальцы в затвор и помешать выстрелу. В ходе борьбы за оружие Кевину удалось нажать на курок еще раз, но тот снова не выстрелил.
Нападавшему наконец удалось завладеть пистолетом. Он мгновенно прицелился и выстрелил Кевину в голову, но промахнулся. Нажал на курок еще раз, и пуля попала парню в рот. Она прошила верхнюю губу, превратив лицо в еще более кровавое месиво, чем прежде. Однако стрелявшему было невдомек, что пуля отскочила от передних зубов. Парень вновь рухнул на пол. Незнакомец сразу запрыгнул ему на спину, накинул на шею кусок шнура и крепко натянул.
Услышав выстрелы, Кэти принялась кричать что есть мочи, и мужчина ринулся обратно к ней. Кевин на некоторое время потерял сознание, вероятно, всего на пару минут. Когда пришел в себя и встал на ноги, сестра продолжала кричать. Он принял мгновенное решение и выбежал на улицу через входную дверь. Кевин решил, что сбежать и привести помощь — лучшее, что он может сделать для сестры. Через 15 минут к дому подъехала полицейская машина.
Детективы внимательно вслушивались в то, что шепотом рассказывал пострадавший. Они были поражены его несокрушимостью и тронуты преданностью старшей сестре. Невзирая на раны, он был готов сбежать из больницы и ринуться на поиски убийцы, так что его пришлось буквально привязывать к койке.
Перед тем, как покинуть палату, один из детективов открыл набор для составления фоторобота. В течение следующих 45 минут Кевин перебирал, казалось, бесчисленное множество комбинаций набора и в итоге смог воссоздать внешность агрессора, каким он его запомнил.
Парень сказал полицейским, что это был коренастый белый мужчина лет 25 с темными волосами и густыми усами, плотного телосложения, ростом примерно 178 см. На нем были черная вязаная шапочка, которую он впоследствии снял, оранжевая рубашка и пиджак. По окончании работы над фотороботом его сразу же разослали телетайпом правоохранительным органам западных штатов, откуда он предположительно приехал.
Несмотря на то, что полиция неожиданно получила хорошее описание напавшего на Брайтов, этот фоторобот вызвал определенные разногласия среди занимавшихся расследованием детективов.
За годы работы с подобными делами я крайне редко слышал о свидетеле насильственного преступления, способном создать словесный портрет, действительно похожий на преступника. Именно поэтому детективы и прокуроры понимают: для связи подозреваемого с преступлением лучше иметь нечто большее, чем свидетельство очевидца. По этой причине развалилось не одно расследование. Тем не менее в отсутствие чего-либо еще полиция Уичито стремительно распространила разыскную ориентировку с использованием всех предоставленных Кевином подробностей и словесным портретом, который он помог составить.
Кроме предметов одежды и колготок, использованных для связывания, детективы не нашли в доме практически никаких улик. Единственные слабые отпечатки пальцев на задней двери дома, которые не удалось установить сразу же, принадлежали, как оказалось, арендодателю Брайтов, который был сразу же исключен из круга подозреваемых.
Сотрудники обошли все дома в округе, спрашивая, не видел ли кто-нибудь подозрительного вида человека вскоре после нападения. Но никто не припомнил ничего особенного. Под брезентом в кузове видавшего виды ржавеющего грузовика Кевина, припаркованного на соседней улице, нашли моток окровавленного белого шнура. Полиция предположила, что убийца забросил его туда, скрываясь с места преступления.
Одни считали, что изображение поможет установить личность убийцы Кэти, тогда как другие сомневались в том, что Кевин, по многим признакам перенесший сотрясение мозга, вообще способен вспомнить что-то важное о подозреваемом.
Почти единственным, с чем детективам пришлось поработать, — обнаруженное в доме небольшое количество марихуаны. Это навело их на предположение, что нападение было как-то связано с наркоторговлей. Однако Карен Брайт призналась, что они с сестрой изредка покуривали травку ради удовольствия, и копы без проблем поверили — найденное количество оказалось просто мизерным.
Хотя полицейские не исключали, что жестокое нападение могло быть делом рук местного жителя, они обратились к калифорнийским органам правопорядка, чтобы выяснить, не соответствует ли описание Кевина кому-то из разыскиваемых ими беглых преступников. Очень скоро отпали даже те немногие зацепки, которые были.
Хотя детективы и поговаривали между собой о том, что убийца Брайт и убийца семьи Отеро может быть одним и тем же человеком, никто не постарался увязать оба преступления.
Да и существовали ли основания сделать это? Налицо множество различий: убийца Брайт не перерезал телефонный провод и применил к жертвам и нож, и пистолет. Даже узлы, которыми завязали джинсы и колготки (не нейлоновый шнур от жалюзи, как в деле Отеро), оказались другими. Кэти связали двойными узлами, а семью Отеро — мертвыми и внахлест.
К концу апреля стало понятно кое-что еще: 1974 год становился одним из самых кровавых на памяти последних поколений. Спустя шесть месяцев после обнаружения в доме семьи Отеро четырех трупов Уичито потрясло еще одно четверное убийство. Однако вскоре выяснилось, что эти смерти являлись результатом аферы с наркотиками.
С гибелью Отеро и Брайт история иная. Каждому детективу убойного отдела известно, что раскрытию дел может способствовать добросовестная, тщательно проделанная виктимология — проще говоря, изучение жертв данного конкретного преступления. Проблема состояла в том, что погибшие принадлежали к «группе низкого риска», иными словами, не было ни единой догадки относительно того, почему именно им было суждено умереть такой лютой смертью. Ни за кем не числилось чего-либо личного или криминального, что могло бы объяснить постигший их удел. Самые обычные люди, жившие и работавшие в городе с удивительно низким уровнем преступности. Еще одной причиной трудностей полиции с поиском хоть каких-то серьезных зацепок было то, что никто из жертв, по всей вероятности, прежде и в глаза не видел «палача». Однако в убойном отделе трудилось несколько детективов, считавших, что за всеми пятью смертями может стоять один и тот же человек.
Наконец, 8 октября произошло нечто, что полиция с осторожным оптимизмом посчитала большим прорывом в расследовании. Местного жителя Гэри Себринга, уже давно известного асоциальным поведением (в том числе арестом за секс с уткой в парке Риверсайд), задержали за приставания к пятилетней девочке на заднем дворе публичной библиотеки. На допросе в участке Себринг ни с того ни с сего отпустил комментарий об убийстве семьи Отеро, ставший эквивалентом брошенной в бензобак горящей спички.
— Он сказал: «Вот если бы с Отеро разбирался я, то сделал бы так. Пошел бы к ним с братом, мы бы всех повязали, и еще с нами был бы мой кореш Томас Майерс», — вспоминал один работавший по делу сотрудник.
Посмотрев на перечень правонарушений каждого из них, любой человек сказал бы, что у Гэри Себринга и его брата Эрнеста были серьезные проблемы с психикой. У Майерса тоже. Если кому-нибудь и суждено было давать ложные признания в четверном убийстве, они были бы самыми идеальными кандидатами на эту роль. Но общественность все активнее требовала раскрыть дело Отеро, и, поскольку за троицей уже числились половые преступления, решили арестовать их для допроса. Хотя это произошло за пять лет до моего первого знакомства с делом, работай я над ним тогда, посоветовал бы копам не утруждаться.
Майерса не нашли. Зато 9 октября арестовали и допросили старшего брата Себринга. Братьев не стали сажать в тюрьму, вместо этого отправили на освидетельствование в местную психиатрическую больницу. 18 октября Майерса обнаружили после попытки самоубийства и увезли на «Скорой помощи». Впоследствии его поместили под надзор в ту же лечебницу.
Невзирая на бессвязные высказывания Гэри об участии в убийствах, полицейские вскоре поняли: эта троица психически больных принесет одни неприятности. За несколько лет до этого наш отдел бихевиористики занимался похожим случаем. Расследование велось по двум убийствам, совершенным с интервалом почти в 10 лет на севере штата Вирджиния. Тщательно изучив дело, мы пришли к выводу, что оба преступления совершил один и тот же человек. Но имелась одна проблема. За первое убийство осудили умственно отсталого мужчину, и на момент совершения второго он отбывал срок в тюрьме. Впоследствии мы выяснили, что на допросах подозреваемого убедили, что ему лучше сделать добровольное признание, иначе его неминуемо приговорят к смертной казни. Как оказалось, реальным преступником был отпетый уголовник, совершивший преступления в промежутках между отсидками. Его признали виновным, а первого оправдали и освободили.
С точки зрения профайлера, убийца семьи Отеро был слишком изощренным и осторожным персонажем, чтобы попадать в полицию за зоофилию и попытку пристать к малолетке. Это совсем на него не похоже.
Обвинения троице из Уичито так и не предъявили. Однако, судя по всему, освещение в СМИ истории о трех неназванных подозреваемых по делу Отеро стало раздражать настоящего убийцу. Он не вынес того, что на страницах газет и в эфире его, так сказать, главное жизненное достижение приписывают каким-то клоунам.
Примерно в середине дня 22 октября он позвонил на горячую линию по делу Отеро, организованную одной из двух городских ежедневных газет. Стоило только обозревателю Дону Грэйнджеру снять трубку, как собеседник на другом конце провода перешел прямо к делу.
— Слушай, и слушай внимательно, поскольку повторять я не собираюсь, — прорычал он и сообщил, что письмо человека, убившего Отеро, находится между страницами одного из учебников по инженерной механике в городской библиотеке.