Заядлый кофеман Хэйзелвуд допил все, что оставалось в его кружке, и сказал:
— Но он считает, что пытает жертв. Поэтому и использует мешки на голову. Ему хочется видеть ужас в глазах, когда он надевает их.
Хэйзелвуд сделал паузу, однако мы с Уокером не стали ничего говорить, прекрасно зная, что это лишь начало.
— Он совершенно точно практикует сексуальный бандаж и коллекционирует садомазохистские и детективные журналы. Его интересуют криминалистика и психология. Наверное, неплохо знаком владельцам местных магазинов для взрослых.
— Ну да, — согласился Уокер. — Этот парень точно по психологическим пыткам. А для этого нужно быть поизощреннее и посообразительнее, чем обычный уличный громила. Чем больнее пытка, тем примитивнее и реактивнее тот, кто пытает. Для физических пыток особого ума не надо.
Мы дружно кивнули.
— Наши исследования показывают, что ай-кью большинства этих парней находится в диапазоне между 105 и 145, — продолжил я. — В среднем между 115 и 120. Средний показатель по совокупности населения — 100.
А это говорит о том, что большинство без особых проблем вписываются в общество. Тупых мы ловим быстро. А тех, кто поумнее, — дольше… И тех, кому везет. Думаю, вполне очевидно, у этого парня получается побыть на месте преступления некоторое время. Это ведь кажется важным. Ему явно нужен своего рода диалог с жертвами. Это не молниеносная операция. Как мы знаем, при убийстве Брайт он попытался разрядить ситуацию и дать понять, что, если его будут слушаться, он уйдет. Они же не могли знать, что это обычная тактика. Так у него получается устанавливать отношения подчинения. В групповом убийстве он достаточно сообразителен, чтобы начать с самого сильного. Он использует его, чтобы связать остальных. А потом избавляется от сильной фигуры и, как сказано в одном из писем, оставляет лучшее напоследок.
Продолжая говорить, я потирал кончиком указательного пальца выпуклую монограмму на своей золотой запонке.
— Я часто думал, не потащил ли он 11-летнюю Джози Отеро в подвал, потому что зрелище убийства родных довело ее до громкой истерики, — предположил я. — Отводить ее туда рискованно, но, возможно, на тот момент он несколько утратил контроль над ней и опасался, что крики услышат соседи. Так что подобный риск вполне осознан. А тем, как опутал ее веревками, он как бы попытался придать преступлению более сложный вид, чем на самом деле. Для него это способ сделать из себя загадку в духе детективов Эллери Куина[26], заставить полицейских попусту тратить время и чесать в затылке с вопросом «И зачем он это сделал?».
Похоже, Уокер думал, что одна из причин ему известна.
— То, что мы не увидели никаких признаков проникновения или очевидных признаков домогательства, говорит о неполноценной и незрелой сексуальности этого парня, — сказал он. — Вероятно, он разрезал ее лифчик, чтобы обнажить грудь ради вуайеристского кайфа, а не чтобы потрогать. Этот парень и в самом деле концентрируется на заменителях секса. Думаю, нужно искать волка-одиночку. Но он такой не потому, что его отвергли окружающие, а по собственному выбору. Это будет видно по его социальной и сексуальной жизни. Он хочет быть один. Он может функционировать в обществе, но только для виду. У него могут быть знакомые женского пола, с которыми можно поговорить, но с женщинами своего социального круга он чувствует себя крайне ущербным.
Хэйзелвуд учуял кое-что еще.
— Этот парень — сексуальный садист. Он сексуально неполноценен, но отношения с женщинами есть. Для сексуального садиста половой акт как таковой не имеет значения. Только то, что подводит к нему. Поэтому-то мы и не видим никаких проникновений. Он из тех, кто увлекается мастурбацией, обожает получать оральный секс, эякулировать на партнеров, связывать их, завязывать им глаза и душить. Женщины, с которыми у него был секс, скажут, что он отстранен, пассивен и больше заинтересован в том, чтобы удовлетворили его, а не наоборот.
Я прислушался к сказанному и решил последовать за ним.
Но по моим ощущениям, его партнерши, вероятнее всего, из тех, кем он мог легко манипулировать и помыкать.
— Его женщины были либо намного моложе и очень наивны, либо гораздо старше и зависели от него как содержанки, — сказал я. — Поэтому, даже если какая-то что-то и подозревала, то мирилась с недостатками, поскольку нуждалась в нем как в источнике средств к существованию. Бандаж для него важен, и я думаю, с большой долей вероятности он пытался снимать проституток, которые позволили бы себя связать. Но в большинстве своем пугались и отказывались. Полиция может попробовать получить наводку от них, если проверит, не контактировал ли кто-то с парнем, увлекающимся бандажом.
Хэйзелвуд постукивал пальцами по пустой кофейной кружке.
— Женщины постарше определенно нравятся ему больше, потому что он может играть на их чувствах, — добавил коллега. — Я полагаю, он способен взаимодействовать с людьми, но очень поверхностно.
У него, что называется, «услужливый» тип личности. Люди его узнают, но не знают, что он собой представляет на самом деле. Описание «волк-одиночка» вполне подходит. С точки зрения работы, полагаю, выяснится, что он на хорошем счету, хотя не склонен долго оставаться на одном месте. Он всегда недоволен руководством. Скорее всего, обожает водить, и у него вполне приличная машина.
В отличие от Уокера, я считал, что этот убийца все же получил кое-какой сексуальный опыт в своей злополучной жизни.
— Наверное, какая-нибудь нетипичная, — продолжил я. — Возможно, седан, смахивающий на полицейский. Может, он даже купил ее на распродаже полицейского имущества. Он очень трепетно относится к имиджу, так что машина с антеннами, сканером и любительской рацией.
Уокер зачарованно смотрел в огромное окно на другом конце помещения, за которым шелестели деревья и зеленели свежеподстриженные газоны.
— Думаю, начальники назовут его способным, но ленивым, — выдал он. — Скажут, что он толковый малый, который способен на большее, но не желает проявлять все способности. Возможно, потому что считает себя умнее и грамотнее начальников. Ну и зачем ему рвать задницу, если он все равно умнее? Это эгоист с раздутым самомнением.
Я слушал Уокера и думал о неравнодушном отношении ВТК ко всему, что имеет отношение к органам правопорядка. «Получись у него устроиться в полицию, — говорил я себе, — он стал бы одним из тех свирепых копов, которые помимо штатного револьвера таскают на себе и личный пистолет в ножной кобуре. Да еще и пару ножей в карманах, просто для подстраховки. В участках шкафы ломятся от жалоб на работу подобных сотрудников».
— Думаю, наш неизвестный преступник думает об этом расследовании откровенно критично, — сказал Хэйзелвуд. — Не прямо в лоб, а примерно по его же словам — «да эти чертовы копы и сами не понимают, что делают». Он презрительно относится к сотрудникам, потому что те неспособны раскрыть дело, даже несмотря на уйму зацепок, которые, по его мнению, он оставил. Преступник убеждает себя, что, работай он по этому делу, обязательно среагировал бы на такие зацепки. Я бы сказал, есть большая вероятность, что полиция его уже опрашивала и посчитала открытым к сотрудничеству. Возможно, после этого он даже позвонил детективам, чтобы сообщить дополнительную информацию, которую вроде как «только что припомнил».
— Я все думаю, что раньше он был женат и ему сходили с рук кое-какие удовольствия вроде бандажа и сексуальных экспериментов, — сказал я. — Но в нынешнем возрасте, предположу, он уже в разводе.
Хэйзелвуд покачал головой:
— В браке сексуальные садисты воплощают фантазии на супругах. Они не могут справиться с этим. Они обязаны властвовать. В ухаживаниях обычно бывают очень обаятельными, манипулятивными и внимательными. Во время секса могут изображать импульсивность и задавать вопросы типа: «Можно слегка заломить тебе руки? Ничего, если я тебя свяжу?» Но после свадьбы пускаются во все тяжкие. Возможно, стоит взять список подозреваемых и выяснить, кто разведен. А потом побеседовать с бывшими женами и разузнать про садистские наклонности их бывших.
Я давно знал, что при правильном подходе бывшие жены способны предоставить следователям массу информации.
— Можно спросить, не дарили ли им какие-то предметы, в свое время принадлежавшие жертвам, — добавил я. — Спросите, не случалось ли подозреваемому дарить подержанную бижутерию или другие предметы, пропавшие с места преступления. Спросите, не заговаривал ли он когда-либо о ВТК и его убийствах. Не водил ли их на места убийств или на кладбища, где похоронены жертвы? А если да, не вел ли себя при этом странновато? Можете даже сообщить в прессе, что серийные убийцы часто бывают одержимы освещением своих преступлений и жадно следят за всеми новостями по теме. Возможно, откликнется супруга или экс-супруга.
— Бывшие жены могут оказаться очень полезными полиции, — подхватил Хэйзелвуд. — Они могут рассказать, что бывший муж больше обычного интересовался освещением убийств в прессе. Могут описать его интерес к порнографии, детективным журналам, и приспособлениям для бандажа — повязкам на глаза, кляпам и сбруям. Могу ожидать, что подобный человек окажется опытным туристом, коллекционером огнестрельного и холодного оружия. У него есть крупная собака, например доберман, и мысленно он строит из себя этакого «солдата удачи».
Я решил немного сместить акценты и сфокусироваться на подходах к убийству.
— Для нас не имеет значения, убивал ли он ранее где-то еще, — сказал я. — Важны первые два убийства в Уичито, то есть Отеро и Брайт. В первом случае он выбрал район, где чувствовал себя комфортно. Он глубоко убежден, что там его не поймают на месте преступления. Чтобы осуществить задуманное, требуется много времени и уверенности в собственной безопасности. Полагаю, он был хотя бы шапочно знаком с первыми жертвами или следил за ними. Правда, сейчас, спустя десять лет, наверняка изменил почерк.