Через две недели на останки Дэвис наткнулся 15-летний мальчик, искавший сбежавшую собаку. На следующий день об убийстве написала местная газета. Рейдер вырезал заметку и положил в тайник. Вскоре после этого написал в дневнике, что решил: убийство Дэвис будет последним в его жизни. Правда, похоже, быстро понял, что это может оказаться самообманом, поэтому напомнил себе: таких, как ВТК, могут остановить только две вещи — тюрьма или смерть. Обращаясь к самому себе, он пояснил, что именно намерен делать и почему: «Ты не бросишь. Уж слишком сильна тяга. Заметай следы и готовься к следующей охоте».
17
Светало. Я читал всю ночь. «Староват ты для подобных вещей», — сказал я себе. Затем прошелся по номеру, открыл окно, выглянул наружу и сделал долгий глубокий вдох. Легкие наполнились прохладным утренним воздухом.
Прямо под окном стояла яблоня. По сравнению с предыдущим днем ее листья еще больше пожелтели, но изо всех сил держались за ветви. Пройдет пара дней, и, несмотря на упорство, они начнут опадать.
Но, похоже, достаточно толстой не было.
— Черт, из-за его дневников я и на деревья смотрю по-другому, — пробормотал я себе под нос.
На полке у одежного шкафа стояла миниатюрная кофеварка. Я налил в нее воды, засыпал кофе и, дождавшись жизнерадостного бульканья, пошел обратно к рабочему месту.
На экране ноутбука было изображение блокнотного листка, датированного 27 января 1991 года, с многословными рассуждениями Рейдера о том, как он любит происходящее после убийства. Он убеждает себя, насколько бесценна эта взвинченность, непрекращающийся выброс адреналина в ожидании прихода полиции. Кажется, каждая клеточка организма в полной готовности к неизбежному.
Точно так же было и с убийством Долорес Дэвис. После он поступил, как всегда поступал по горячим следам убийств: постарался вернуться в повседневную жизнь.
«Не дрейфь. Просто живи как все вокруг», — уговаривает он себя. Рейдеру это было не трудно — он и так воображал себя волком в овечьей шкуре. Спустя месяц паранойя, как обычно, прошла. Поскольку копы так и не пришли, он пишет в дневнике: «Может, опять повезло».
В один из дней он достал из шкафа старенький магнитофон, вставил чистую кассету и наговорил в микрофон детальное описание последнего преступления. Деннис сразу же понял, насколько здорово проговаривать фантазии, насколько разительно это отличается от изложения на бумаге. Это делало преступления и зловещие мысли куда более выпуклыми. А еще намного проще. Устная речь давалась ему несравненно легче, чем словесное творчество в дневниках. Он старался понять, почему так, и пришел к единственному выводу — наверное, прежде он никогда не произносил эти слова вслух. Никогда не позволял мыслям и воспоминаниям, накрепко запертым в глубинах сознания, соскальзывать с языка. Это оказался настолько катарсический опыт, что после записи воспоминаний о Дэвис он решил впредь обходиться без бумаги и начать записывать фантазии на магнитную ленту. По меньшей мере на протяжении большей части следующего года так и делал. Однако со временем ему надоело, как это часто бывало с другими искусственными заменителями убийства. Через несколько лет он загрузил коллекцию аудиокассет в мусоросжигательную печь — ту же, которую в роли административного инспектора использовал для сжигания трупов кошек и собак, — и на его глазах все превратилось в горстку пепла.
Я поймал себя на мысли, что внимательно изучаю сучья, чтобы определить, какой выдержал бы вес взрослого психопата в атласной ночной рубашке и с веревкой на шее.
Убийство Дэвис ознаменовало собой очередной рубеж в жизни Денниса. Серийные убийства — занятие не для ленивых (он называл их «занятием» и в дневнике, и впоследствии на допросах в полиции). Но, мысленно возвращаясь к двум последним, он должен был признать, что был именно таким — ленивым. Конечно, в реализации проектов в непосредственной близости от собственного дома приятен щекочущий нервы риск, хотя при этом он осознал, что таким образом можно привести копов прямо к себе на крыльцо.
После убийства Дэвис он решил, что «еще разок рядом с домом», и копы точно разберутся, что к чему. Он сказал себе: самым верным способом пустить их по ложному следу — подкинуть несколько трупов в каких-нибудь других городах.
И вскоре вновь вышел на поиски жертв. В заметках ВТК сравнивает себя с опытным охотником, выслеживающим дичь в лесу. Нужно лишь терпение да зоркий глаз. «При опыте в 10 убийств никаких осечек быть не должно», — напоминает себе Рейдер.
Деннис яростно принялся составлять список «проектов». «Пр-т (проект) Ноготочки» — белая женщина, обычно предпочитающая деловой стиль одежды, живет в большом доме в восточной части Уичито. «Пр-т Две черненькие» — студентки-афроамериканки, живут в квартале от ногтевого салона, где работает Паула. «Пр-т Мексы» — мексиканская семья, живут на южной окраине города. Список разрастался, и понятно почему. Как он пишет в дневнике, перечень потенциальных жертв — залог удачной охоты. Остается только продолжать наблюдать и дожидаться, пока их распорядок жизни совпадет с собственным.
В следующие несколько лет у него было много «проектов», равно как и критических ситуаций. Под проектом «Твинпикс» подразумевалась пожилая пара, жившая в районе, который так и назывался. Он выслеживал и подстерегал их почти месяц. И в один прекрасный день решил, что пора. В тот период ему очень хотелось попользоваться дробовиком в одном из убийств. Он оставил машину на обочине дороги у лесополосы и пошел в обратную сторону по направлению к их дому. В одной руке сжимал оружие и был настолько поглощен тем, что вот-вот должно произойти, что даже не заметил, как «из-за холма на полном ходу вылетел помощник шерифа». Тот ехал с выключенными фарами, и Рейдер решил, что его заметили. С единственной мыслью — «Все, спалился» — он юркнул в придорожную канаву.
Полицейский проскочил мимо, явно преследуя другого. Рейдер выкарабкался из грязи, вне себя от злости из-за поцарапанного ствола дробовика, сел в свой джип и поехал домой, проклиная на все лады собственную невезучесть.
Ландвер рассказывал, что Рейдер упоминал о еще одном «проекте», отмененном в последний момент. Это случилось в августе 1976 года, когда он придумал новый способ поиска потенциальных жертв: разъезжал по окрестностям, высматривая объявления «продаю» на старых машинах или рыбацких лодках во дворах домов. Он стучался и, если открывала женщина, задавал какие-нибудь вопросы о предмете продажи. Во время разговора осматривался, стараясь понять, живет она одна или, не дай бог, в доме есть мужчина. В последнем случае он, разумеется, исчезал навсегда.
В какой-то день ему попалась мать-одиночка с двумя или тремя детишками. Она выставляла на продажу жилой трейлер, стоявший на подъездной дорожке к дому. Поболтав с ней несколько минут, Рейдер поехал дальше. Она идеально подходила. Ему страшно захотелось заполучить ее в свое распоряжение.
Спустя пару дней решил заняться делом. Ближе к полудню распихал по карманам приспособления и поехал к ее дому. Запарковав машину поблизости, он пошел пешком. Некоторое время постоял перед домом, чтобы собраться с духом и мысленно прорепетировать действия. Потом сделал глубокий вдох и направился к крыльцу. Но не успел ступить на ведущую к нему бетонную дорожку, как разразился сущий ад. Воздух разорвал вой сирен машин полиции и «Скорой помощи». Рев был такой, что от фантазий в голове не осталось и следа.
«Что-то не то», — подумал он, развернулся и со всех ног помчался к машине. Включив радио, он узнал, что на 26-м этаже гостиницы Holiday Inn в центре Уичито залег снайпер, стреляющий по людям на улицах. В итоге стрелок убил двоих и ранил семерых. Рейдер поехал домой, чувствуя себя ребенком, у которого из-под носа увели пирожное.
Именно поэтому и хранил это хозяйство. Деннис разбирался в поэзии — если, конечно, считать поэзией лимерики. Однако ничто из когда-либо прочитанного не трогало его так, как сочетание слов в заглавиях.
Возможно, отчасти из-за оформления — крупные жирные шрифты, буквы почти всегда прописные. Иногда они вызывали в воображении картины, поражавшие эксцентричностью. Слова всегда захватывали, цепляли как крючки и возбуждали, порождали устремления, вызывали гордость за себя и свои дела. Они были написаны о таких же, как он, парнях из всех уголков страны, в головах которых творилось то же, что и в его собственной. Как и ВТК, те творили неописуемые вещи с другими людьми. Следовало отдать им должное — преступления были смелыми, яркими и дерзкими. Но даже они обычно не совершали тех мерзостей, от которых приходил в экстаз сам Душитель.
Тем не менее, каким бы банальным это ни выглядело, он воспринимал заголовки как нечто написанное о нем лично. Подобные слова переносили его в другой мир. Они обозначали все, ради чего он жил, но всегда был вынужден утаивать. Вот некоторые из любимых: «НИКОГДА НЕ УБИВАЙ ЗНАКОМЫХ»… «ДУШИТЕЛЬ ШКОЛЬНИЦ»… «НИКОГДА НЕ ЗАИГРЫВАЙТЕ С МАНЬЯКОМ»… «НА ЕЕ ГЛАЗАХ ОН ВЫРЫЛ ЕЙ МОГИЛУ»… «ЖЕСТОКИЕ СЕКСУАЛЬНЫЕ ФАНТАЗИИ СТАЛИ ЯВЬЮ»… «ИГРИВАЯ КРАСОТКА ПОНЯЛА — НЕ НАДО БЫЛО ДРАЗНИТЬ СЕКСУАЛЬНОГО МАНЬЯКА».
Его неизменно возбуждали и подзаголовки: «В своем подвале он „тренировался“ на тряпичных куклах», «Ему нравилось смотреть, как извиваются в туго затянутых веревках его юные пленницы. Он понимал, что может делать с ними все, что захочет, даже убить», «По словам полицейских, подозреваемый настаивает, что убил ее случайно в ходе БДСМ-забав. Но почему же тогда он насиловал ее после смерти, спрашивают они», «Пневматический пистолет, несколько заточек, ножи, шнур и набор разнокалиберных вибраторов — все это сексуальный маньяк использовал, чтобы затерзать до смерти множество девушек».
Его всегда успокаивало чтение коллекции заглавий, вырезанных из старых детективных журналов или книг. Он воображал себя интеллигентным человеком, не чуждым воздействию печатного слова.
Чтение более обширных вырезок из книг, журналов и газет тоже помогало Рейдеру утолять голод. Время от времени, когда было безопасно, он перелистывал стопку статей и отрывков, чтобы сопоставить содержимое с собственными мыслями. Это были не какие-то выдумки. Это статьи исследователей, изучавших ему подобных.