– Мама!!!
Родители синхронно подпрыгнули на кровати. Папа включил торшер.
– Мама! Папа! Она вернулась! Она смеется! Она разговаривает! Она… – продолжал вопить Витя с выпученными, как у той самой статуэтки, глазами, – она двигалась. Она шла за мной!
– Виктор, молчать! – рявкнул отец.
Витя замолк.
– А теперь, – папа поднялся с постели и деловито натягивал махровый халат, – спокойно объясни, что случилось.
– Папа! Она вернулась. Как же так? Я же ее выкинул. А она… она…
Витя объяснять спокойно не мог.
– Виктор, угомонись, – с нажимом произнес папа. – Растолкуй, кто такая «она»?
– Статуэтка его несчастная, – пришедшая на шум в родительскую спальню Катя излучала иронию и спокойствие.
– Что за статуэтка такая? – спросил папа, глядя на дочь.
– Да нашел он ее где-то на днях. В дом принес. И вчера мне тоже концерт из-за нее устроил. Говорит, за палец его укусила.
Витя, как флаг, выставил вперед перевязанный палец.
– Что с пальцем? – спросил отец.
– Сережа! Неужели ты только сейчас заметил? – В разговор вступила оправившаяся от шока мама.
– Хм, – папа пожал плечами. – Да. А что?
Мама лишь покачала головой.
– Так что с пальцем? – вернулся к вопросу папа.
– Витя мне сказал, что порезался, – ответила мама за сына.
– Люда, я не тебя спрашиваю, – строго сказал папа. – Что с пальцем, Виктор?
– Она укусила, – выпалил Витя.
Катя усмехнулась.
– Кто? Статуэтка, что ли? – уточнил папа.
Витя кивнул.
– Та, которая, как ты говоришь, ожила?
Витя снова кивнул.
Теперь головой покачал папа.
– Ну пойдем, посмотрим на твою кусаку ожившую, – папа завязал на халате пояс. – Где она у тебя?
Делегация, во главе которой шествовал папа, за ним мама, Катя и в хвосте Витя, проследовала в Витину комнату.
Коварная статуэтка, конечно же, обрела прежний вид. Впрочем, Витя уже и не сомневался, что произойдет именно так.
Папа повертел фигурку в руке:
– Симпатичная штука.
– Витька думает, что она из серебра сделана, – вставила Катя.
– Нет, не из него. Серебро чернеет, тускнеет. А эта, смотрите, – блестит. Сплав какой-то, – заключил папа. – И где же ты ее взял? – Отец посмотрел на Витю.
– В заброшенном доме на пустыре, – ответил тот.
– Нельзя в такие места ходить! – встревожилась мама. – Дом обвалиться может!
– Это верно, – подтвердил отец. – Да, – он с улыбкой рассматривал статуэтку под разными углами, – на живую она не похожа.
– Так она же специально так! – воскликнул Витя. – Она издевается надо мной!
– А может, это ты издеваешься? – вмешалась Катя. – Вчера меня разбудил. Сегодня весь дом.
– Кто мне наконец расскажет, что случилось вчера? – спросил отец, поочередно глядя то на дочь, то на сына.
– Она меня укусила, – упрямо повторил Витя.
– Да ну! – Катя подняла брови и сделала большие глаза.
– А откуда у меня это? – Витя опять потряс перевязанным пальцем.
– Ты же сказал, что порезался, – удивилась мама.
– Если бы я сказал, что она меня укусила, вы бы мне не поверили. А Катька бы снова смеяться начала.
– Да это он его во сне укусил, – Катя уперла руки в боки. – Видать, до сих пор палец сосет.
– Такое возможно, – согласился папа.
– Да я же ее вчера выкинул! – взорвался Витя. – А ночью она снова здесь, на тумбочке появилась.
– Как же! Выкинул, – ехидно заулыбалась Катя. – Наврал ты, что выкинул.
– Да зачем мне надо врать? – В груди у Вити кипели обида и злоба.
– Да затем и надо, чтобы не опозориться. Чтобы доказать мне, что ты не трусохвост и не пальцегрыз. Чтобы я поверила, что эта статуэтка действительно оживает, – гнула свою линию Катя. – Даже родителей не постеснялся разбудить ради этого, позорник. Только таких дураков нет, чтобы в твой бред поверить.
На Витины глаза навернулись слезы, и кулаки сжались сами собой.
– Дети, тихо! – приказал папа. – Ссориться запрещаю.
– Витеньке просто кошмары вторую ночь подряд снятся, – сделала заключение мама.
– Третью, – поправил Витя.
– Да. Это у нас наследственное, – вздохнул папа, – это у нас семейное. Мне вон тоже до четырнадцати лет всякая жуть снилась.
– Ты и сейчас, бывает, во сне кричишь, – напомнила мама.
– Ну, такое сейчас редко случается, – не согласился папа. – Да и теперь я не помню ничего из того, что мне снилось.
– Вить, – мама потрепала сына по волосам, – давай доктору покажемся, а? Невропатологу.
– Психиатру, – хихикнула Катька.
– Я не псих! – возмутился Витя.
– Никто не говорит, что ты псих, – мама продолжала гладить его по голове. – Просто доктор выпишет капли какие-нибудь успокоительные, чтобы ты спал крепче.
– Не надо мне никаких капель! – Витя вынырнул из-под маминой руки. – А статуэтку я правда вчера выкинул. Я не вру.
– Да-а, – протянул папа, – у нашего сына еще и бурное воображение с необузданной фантазией. А это уже не лечится.
– Витенька, – мама взяла его за руки. – Если тебе очень страшно, давай сегодня вместе с нами с папой поспишь.
– Давай-давай, шестиклассник, – сказала Катя с глумливой улыбкой, – иди к мамочке под бочок.
Витя выдернулся из маминых рук:
– Не пойду я к вам! – Он тряхнул головой. – У себя спать буду. Только эту гадость, – он схватил статуэтку и принялся пихать ее в свой рюкзак, – я отсюда вынесу. А завтра, Катька, я ее при тебе в мусорку выкину, чтобы сама видела.
9
– Ну, гляди, – Витя занес статуэтку над мусорным баком. – Гляди внимательно, чтобы потом не говорила, что я наврал.
– Э-ге-гей! А что это вы тут делаете?
Витя с Катей обернулись. Перед ними стоял Толик Осипов.
– Витькиного монстра выкидываем, – захихикала Катя.
– Какого монстра? – не понял Толик.
– Статуэтку, – пояснил Витя.
– А! Это ту, которую ты в доме нашел? – начал припоминать Толик.
– Ее самую.
– А ну покажи.
Витя протянул статуэтку Толяну.
– Блин. Классная! – восхитился тот. – На нашу новенькую похожа.
– Я заметил, – согласился Витя.
– А на фига ты выкидывать-то ее собрался? – удивился Толик.
– Она по ночам за ним бегает и кусает, – насмешливо поведала Катя.
– Знаю, – закивал Осипов. – Он и мне эти сказки рассказывал.
– Думайте что хотите, – обиделся Витя.
– Так ты это, забоялся, что ли? – улыбнулся Толян. – Ее забоялся? – Он посмотрел на статуэтку.
– Еще как забоялся, – вставила шпильку Катька.
– Ну дела! – хохотнул Осипов.
– Да хоть бы и забоялся! – разозлился Витя. – Ты бы на моем месте и вовсе в штаны наложил.
– Я?
– Да. Ты.
– Никогда! Я что? Дите малое?
– На словах все смельчаки, – заводился Витя. – А на деле…
– Что на деле?
– Ничего.
– А давай я себе ее заберу? – предложил Толик.
– Да пожалуйста! – сказал Витя и отряхнул ладони.
10
Глушков был сегодня не в духе. За шесть лет Витя отлично изучил своего недруга. Когда Мишка сидит, пялясь в окно, и ковыряет в своем ослином (на взгляд Вити) носу – не жди ничего хорошего.
Звонок.
Сейчас главное скорее прошмыгнуть в дверь и затеряться где-нибудь между беседок на школьном дворе. До конца перемены.
Витя был уже на пороге, когда услышал резкое:
– Щеглов, стой! А ну, подойди сюда.
Витя повиновался.
Мишка возвышался над ним, как гора над мышонком.
– Как ты меня тогда назвал? – Глушков выкатил вперед свою квадратную челюсть.
– Когда, Миша? – Витина душа, как всегда в такой ситуации, упала в самые пятки.
– На физре.
– Не помню.
– Тебе напомнить? – Глушков угрожающе надвинулся.
– Прости, Миша, вырвалось, – начал оправдываться Витя.
– Ах, вырвалось? Да я тебе сейчас язык вырву! Хочешь?
– Не надо, – Витин голос предательски задрожал.
– Так кто козел? – Глушков напирал.
В этот миг Витя подумал о Каролине. Только бы она не увидела! Только не это! Вроде бы она уже вышла из класса. Или нет? Именно это сейчас казалось Вите главным.
– Я козел, Миша, – пролепетал Щеглов.
– Не слышу! – пробасил Глушков. – Громче скажи.
– Я козел, – повторил Витя чуть громче.
– Ты чего, вообще онемел? – Ослиные ноздри Глушкова начали раздуваться. – Громко скажи: я паршивый козел.
– Я паршивый козел! – почти прокричал Витя.
– То-то же, – удовлетворенно сказал Глушков и похлопал себя по животу, будто бы съел что-то вкусное. – Ладно. Прощен.
Он вернулся на свое место и принялся тыкать пальцем в смартфон.
Витя повернулся лицом к выходу, и ему захотелось лужей растечься по полу, просто перестать существовать. В дверях стояла Каролина. Она все это видела. И слышала.
Она сделала шаг вперед и тихонько сказала прямо Вите на ушко:
– Хочешь, чтобы он исчез?
Витя стоял как вкопанный. Витя молчал.
Витя сделался красным, как помидор.
– Только пожелай, – шепнула она и упорхнула, словно легкая бабочка.
11
Толик, кое-как покончив с домашним заданием, отправился спать. Забравшись под одеяло, он взял в руки Витин «подарок».
– Как же ты все-таки на Каролину похожа! – сказал он фигурке. – Дурак Витька, что выкинуть тебя захотел.
Каролина нравилась не только Вите. Она нравилась и Толику, и Мишке, да, пожалуй, всем пацанам из шестого «А».
Толик мечтательно закатил глаза, вздохнул, поставив статуэтку на пол возле кровати, и погасил ночник.
Ему снилось, как они с Каролиной едят в «Макдоналдсе» бургеры и длинный хрустящий картофель фри, запивая всю эту прелесть холодной колой. Прямо напротив располагалось огромное, во всю стену, окно. А за ним проплывали пушистые фантастические облака. Не в вышине проплывали – они медленно двигались совсем рядом, будто бы «Макдоналдс» стоял не на земле, а парил в небесах, как большой самолет или дирижабль. Одни облака были похожи на замки, другие – на разных животных. Вот большой белый кот. Вот двугорбый верблюд. А это – смешной полярный медведь. А вон то, что плывет чуть подальше, похоже на Патрика Стара – глупую морскую звезду, лучшего друга Губки Боба из когда-то любимого Толиком мультика.