– Он же знал все о том, кто такие эти ребята. И если я ему плачу, я могу рассчитывать хоть на какую-то преданность. Торрес не стал спорить
– Так, значит, – сказал он, – Рэйлен довез вас до – как там это у них называется – до автострады?
– Да, до шоссе, и мы двинули оттуда. Я думал, он прилетит следом, не позже чем через день.
– И ты не условился, каким образом вы потом свяжетесь?
– Я считал, с ним все будет в порядке, – пожал плечами Гарри. – Ему ведь не надо будет ничего врать. Где я? – Уехал. Куда уехал? – В Геную. Той же ночью мы успели на римский рейс, а вчера утром улетели из Рима сюда. Ведь не прошло и суток, как мы дома.
Гарри снова подошел к окну и повернулся к Торресу.
– Да ты потерпи, скоро и он здесь появится.
– Мне звонила Джойс, – сказал Торрес. – Она беспокоится о Рэйлене.
– Им нужен только, я. Она не говорила, что беспокоится обо мне?
– Неужели тебя не волнует, где он?
– Говорю же тебе: он скоро появится.
– А ты знаешь, что он разыскал тебя по собственной своей воле?
– После того, как я удрал от него, и не один раз, а целых два. Вот он и решил – на этот раз я притащу этого сукина сына домой, если потребуется – даже в кандалах.
– А вот почему-то меня не покидает чувство, – сказал Торрес, – что ты вернулся исключительно благодаря Рэйлену?
– Я уже говорил тебе, что все равно собирался возвращаться.
– Я совсем не про это. Но Гарри не слушал его.
– Я же любил когда-то сидеть там в уличном кафе, смотреть, впитывать обстановку, атмосферу места... Не знаю почему, но на этот раз все было как-то не так. Погода стояла плохая, может, отчасти и от этого.
– У тебя не было слушателей, – сказал Торрес. – Не с кем почесать языком.
– Так и раньше их не было, во время прошлых поездок. Но прежде я останавливался в Рапалло на какие-то несколько дней, максимум на неделю, а в этот раз прожил там чуть не месяц и начал задумываться. «Подожди, подожди, – думал я. – Ты что, собираешься жить в этом месте?» На этот раз все было по-другому.
Стоявший у окна Гарри обернулся, и Торрес увидел на его лице широкую ухмылку.
– Ты бы видел этих двух парней, заявившихся ко мне в дом, Бенно и Марко. Честно говорю – самые натуральные мафиози, ну прямо как из второй части книги «Крестный отец». Они заходят в спальню и видят, что я сижу там и...
– Сидишь один? – перебил его Торрес.
– Это была ловушка. Они входят в комнату, видят меня, ничего не понимают и начинают осматриваться. У одного из них, у Марко, был обрез. Не нарезное ружье, а обычная двустволка с отпиленными стволами. Второй парень, Бенно, он видит, что сижу я там спокойно и не дергаюсь, так он тоже успокоился и убрал свой пистолет, заткнул его за брючный ремень. Марко сказал что-то по-итальянски, и тогда другой, Бенно, спрашивает: «Кто ты такой? Как тебя звать?» А я ему отвечаю: «Ты вломился в мой дом, да еще хочешь узнать, кто я такой? А ты сам, ты-то что за хрен такой?» Это я, значит, играл роль приманки. Я их отвлекаю, а Рэйлен и Джойс закрылись в комнате напротив. А потом, пока я разговариваю, Рэйлен подходит к ним сзади и отбирает у Марко его обрез.
– Они что, не знали, кто ты такой? – спросил Торрес. Гарри покачал головой.
– Если их никто не выпустил из того гаража, так они и сейчас, может, еще не знают. – Он слегка улыбнулся. – Возможно, я и вернусь еще туда – при хорошей, конечно, погоде. Ну, скажем, буду проводить зиму здесь, а лето – там.
– Я уже говорил тебе, – сказал Торрес, – что Зип вернулся. Ребята из группы наблюдения записали его разговор с Джимми Кэпом. Зип сказал: «Я загнал его назад, домой. Наверное, он думает, что может спрятаться, но нет такого места, где бы я его не нашел». Это он про тебя.
– Конечно про меня. Так, значит, вы его арестуете? Ведь это – угроза моей жизни.
– Он сказал только, что найдет тебя, если ты попробуешь спрятаться.
– Так ведь для чего найдет? Чтобы убить меня, неужели же не ясно.
– Мы все прекрасно понимаем, – сказал Торрес. – Но я хочу услышать, как он это скажет, – только потому мы и не снимаем наблюдение. Если хочешь, мы поместим тебя в тюрьму – до полного прекращения дела. В данный момент прокуратура штата не видит оснований для обвинения и, скорее всего, снимет его, но они имеют право заставить тебя досидеть эти шестьдесят дней, если появятся достаточные для того причины.
– Скажем, ко мне пришлют еще одного парня, а я пристрелю и этого?
– Хотел бы я знать, – вздохнул Торрес, – чем это ты так достал этих ребят. Наверное, узнали они, что ты и вправду снимал пенки, да к тому же по-черному.
– Тебе не понять, – сказал Гарри, – как это хорошо быть дома, иметь возможность разговаривать, общаться. А насчет «снимал ли я пенки»? Да я обдирал эту компанию с самого начала и ни разу не имел даже малейших неприятностей, пока меня не подставил этот засранец из Бюро. Да еще ни за что ни про что. Он сварганил свою наживку, а они заглотили ее вместе с поплавком. Ну и что же в результате? Меня решено угробить, а этот фэбээровский хрен Мак-Кормик прекратил свое расследование. Решил, что не так-то ему и нужен тот Джимми, придумал какие-нибудь отговорки, верно ведь? А настоящая причина в том, что ему никогда не состряпать на Джимми хорошее судебное дело. А тем временем я не могу выйти из долбаной двери, не рискуя схлопотать пулю. Потому-то я и говорил тебе, еще месяц назад говорил, что не хочу лезть в свидетели.
– Но ведь ты столько лет сотрудничал с Джимми, – сказал Торрес. – Почему же ты не можешь просто пойти к нему и объяснить, что не имеешь к этому никакого отношения?
– Отношения – к чему? К тому, чего попросту не было? Этот хрен, который катил на меня бочку, заявил, что проиграл, и выложил мне десять кусков плюс мои комиссионные. Я говорю, что в жизни не видел этого говнюка, но Джимми верит не мне, а ему. А ведь Рэйлен, у него этого не отнимешь, даже рассказал Зипу, что вся эта история состряпана федералами. Придумать же такое – мне помогает маршал Соединенных Штатов.
– Но Зипа это, похоже, ничуть не тронуло, – кивнул Торрес. – Рэйлен рассказывал мне, когда звонил по телефону.
– Не тронуло. Зипу по фигу, снимал я пенки или нет, он все равно хочет до меня добраться.
– Так Рэйлен и говорил.
– Но почему? Что я ему такого сделал? То есть что я сделал такого, о чем он может знать.
– А вот я "начинаю думать, – сказал Торрес, – что все это не имеет к тебе лично никакого отношения. Ты понимаешь, о чем я? Они хотят пристрелить тебя, чтобы что-то доказать или произвести впечатление. А может, потому, что Зип пообещал тебя пристрелить, а теперь хочет сдержать слово. Не знаю, ведь это не мои друзья, а твои. Уж если и ты не понимаешь, зачем они хотят тебя убить, трудно ожидать, чтобы в этом разобрался я.
– Как бы там ни было, – вздохнул Гарри, – но теперь я и носа отсюда высунуть не могу. – Он посмотрел в окно и снова повернулся к Торресу: – Выпить хочешь?
– Самое главное, – сказал Ники, – они базарят все время по-итальянски, а при этом я должен откуда-то знать, что происходит. Ну, например, все вдруг встают из-за стола и уходят. Я не знаю, что делать, и остаюсь сидеть, а Томми Бакс глядит на меня и спрашивает: «Что это с тобой?» И говорит, чтобы я тоже шел. А встречаясь, знаешь, что они делают? Обнимаются и целуются. Я глазам своим не верил. Я познакомился немного с одним парнем, с тем самым, которого потом убили, я говорил про него, Фабрицио. Так вот, я спрашиваю у него, что значат некоторые слова, и вдруг выясняю, что Томми всю дорогу называет меня жопой.
– А как ты относишься к кличке testa dicazzo? – спросила Глория.
– Да, он и так меня зовет, – недоуменно уставился на нее Ники. – А что это значит?
– Головка члена.
– Правда? А я-то думал, что хоть это о'кей, вроде как моя фамилия. Ну вроде как называет меня Теста[22], немного по-своему.
– Это значит головка члена, – повторила Глория.
– И вот хотел бы я знать, – с горечью вопросил Ники, – неужели я должен терпеть от него всю эту срань?
Но Джимми Кэп молчал и словно не слышал своего телохранителя. Может, спит? За темными очками не разберешь.
Собственно, солнечные очки были на всех трех лицах, высовывавшихся из вспененной воды в дальнем конце плавательного бассейна, – Ники давал здесь отчет о поездке, Джимми Кэп то ли слушал его, то ли спал, а Глория под водой водила пальцами правой ноги по внутренней части бедра Ники.
– Так неужели я должен? – снова спросил Ники. Глория пихнула Джимми локтем.
– Что? – встрепенулась трехсотпятидесятифунтовая туша.
– Неужели я должен терпеть эту срань, терпеть, как меня называют stronzo?
– Ты о ком это?
– О Томми Баксе, о ком же еще. Он всегда называет меня разными словами.
– Stronzo, – сказала Глория, подражая итальянскому акценту. – Эй, ты, stronzo.
– А мне-то какое дело, – удивился Джимми Кэп, – как он тебя называет?
– Но я же работаю на тебя, – сказал Ники и чуть не выпрыгнул из воды – нога Глории забралась внутрь его плавок.
– Да, ну и что?
– О'кей, а как он называет тебя – это тебе интересно?
– Ты о чем это?
– О разговорах со своими итальянскими дружками. Я слышал, как он упоминал твое имя.
– Ну и что же он говорил?
– Я не знаю итальянского, но говорил он совсем неуважительно – было понятно по интонациям, да и по всей его манере.
– И какая же это была манера?
– Ну, скажем, произнесет он твое имя и смеется. А один раз он сказал что-то о тебе и сразу же сделал вот так. – Ники слегка приподнялся и ударил правым кулаком по сгибу левой, тоже сжатой в кулак руки. – А вот как тебе понравится еще одна история. Насколько я понимаю, ты послал нас туда, чтобы мы нашли Гарри, а найдя – прикончили, о'кей, мы поймали цветного, который на него работал, – я тебе уже это рассказывал. Томми всего-то и оставалось, что спросить этого парня, где живет Гарри. Так нет же, Томми не до этого, он занят с этой шлюхой. Он все свое время с ней прово