— Есть новости? — осторожно спросил Вишневецкий.
— У нас всегда бывают новости, — спокойно сказал Мухин и пояснил: Дело на контроле у Ерина. Им интересуется даже Президент. Завтра машиной из Москвы доставят новые камеры наблюдения. Внешне они ничем не отличаются от обычных, но на самом деле снимают не по 25, а в 100 раз больше — по 2500 кадров в секунду! Просто фантастика! Но это ещё не всё — сигнал соединённого с камерой компьютера сразу же через сеть будет поступать в Москву и Минск. В случае нового появления каких-либо помех сразу же будет произведён их анализ. Две камеры установим у нас, одну — возле центрального валютного отдела «Беларусбанка» на Ленина, где уже было два ограбления и одну, скрытую — на площади Свободы. Компьютеры в Москве заранее сориентированы на отслеживание помех с теми параметрами, которые определены в декабре по обнаруженным силуэтам. А по поводу Гусева… Я согласен, что все эти совпадения неслучайны, но вот их истинная причина… Гусев — отличный, опытный офицер госбезопасности. Но, с другой стороны — это наша единственная зацепка. Завтра из Минска подвезут новую, на этот раз уже нашу, белорусскую разработку.
— Что за разработка?
— Позитивный световой порошок. Если им посыпать руки, то ничего не видно — порошок очень мелкий и практически незаметный для невооружённого глаза. Вторым порошком, «проявителем», посыпают какую-либо поверхность. Если человек с позитивным порошком на руках откроет, например, дверь, ручка которой перед этим была посыпана «проявителем», на ней обязательно останутся следы, легко заметные в лучах ультрафиолета, напоминающие негативную чёрно-белую фотографию. Видимо, происходит химическая реакция между двумя порошками. Подробностей я не знаю — завтра подъедет подполковник Глашкин со специалистами-биохимиками, привезёт порошки и всё объяснит.
Глава десятаяДОПРОС БАРЛОВСКОГО
Прошло два дня. С утра в четверг Мухин собрал у себя в кабинете совещание. Кроме него самого присутствовали Вишневецкий, Глашкин, Олешковский и Смолич.
Смолич доложил об анализе плёнок видеокамер наружного наблюдения за 28 декабря. Как и ожидалось, камера зафиксировала помехи. По ним также можно было различить что-то похожее на быстро перемещающийся человеческий силуэт, вначале вошедший в банк, а затем возвратившийся на улицу. Примерно в это же время произошло исчезновение валютной выручки. Но самое интересное Смолич приберёг напоследок:
— И ещё — пожалуй, самое главное…
Мухин, Вишневецкий и Олешковский насторожились. Глашкин был спокоен. «Наверняка уже заранее обо всём знает!» — решил Вишневецкий, взглянув на Глашкина.
Довольный произведённым эффектом, Смолич продолжил:
— Получено достаточно чёткое изображение фантома. Мы сделали компьютерную распечатку с расшифрованных и переданных из Москвы файлов. Силуэт человека виден достаточно чётко, хотя внешне он как бы прозрачен. Такое впечатление, будто на один участок плёнки легли два изображения. Это, конечно же, не так. Я захватил с собой фотографии…
— Дайте их мне, — попросил Глашкин и взял у Смолича папку фотографий.
Остальные хранили молчание. Глашкин поочерёдно посмотрел на Мухина и Вишневецкого, затем раскрыл папку и, вытащив оттуда фотографию, положил её на стол:
— Вам знаком человек, изображённый на снимке?
Вишневецкий сразу же узнал Гусева. От волнения у него на лбу выступили капельки пота. Гусев казался прозрачным, бестелесным и каким-то размытым, но самым главным было другое — это, несомненно, был Гусев и Вишневецкий был абсолютно в этом уверен. Мухин взял в руки фотографию и, повертев её некоторое время в руках, вновь положил на стол:
— Мне кажется, что это… — Мухин нерешительно посмотрел на Вишневецкого. — Вы с ним чаще работаете, но… Мне кажется, что…
— Во всяком случае, если это и не Гусев, то человек или фантом, очень на него похожий, — пришёл на помощь Мухину Вишневецкий. — Но… Я специально проверял его в связи с тем, что Гусев в той или иной мере был участником, присутствовал или находился поблизости во время большинства странных событий. У Гусева полное алиби. Во-первых, его в это самое время видел в управлении дежурный, Романенко, да и я сам. Я разговаривал с Гусевым в своём собственном кабинете практически в то же время, когда произошло второе ограбление валютного отдела.
— Тогда как вы можете объяснить наличие изображения Гусева? — спросил Глашкин.
— Я не знаю… Я не могу найти этому рациональное объяснение, хотя мне всегда казалось, что Гусев имеет ко всему этому какое-то отношение, пояснил Вишневецкий.
— Как новые камеры? Есть ли какие-то результаты? — Глашкин раскрыл папку и медленно перебирал фотографии.
— Привезли ещё одну. Теперь две камеры в управлении — одна снаружи, одна, скрытая — внутри, в коридоре второго этажа. Ещё одна — возле валютного отдела и, скрытая, на площади Свободы, — доложил Олешковский то, что уже знали Мухин с Вишневецким.
— Все работают. Слежение — круглосуточное, — доложил Смолич. — Но пока ничего нет.
— Думаю, есть смысл проверить Гусева через порошок, — заметил Глашкин.
— Почему Гусева? — оживился Мухин. — Его изображение пока ни о чём нам не говорит.
— Оно и в самом деле ни о чём не говорит, но пока это изображение единственная зацепка. Думаю, что стоит обработать руки Гусева «позитивным» порошком, а двери валютного отдела — проявителем. Если Гусев возьмётся за ручку, на ней неизбежно останется его след, — пояснил Глашкин.
— А если он наденет перчатки? — возразил Вишневецкий.
— Можно заранее, на всякий случай, обработать и перчатки. Они, как и пальцы, всегда имеют индивидуальный узор в местах складок и морщин.
— Может, он другие перчатки наденет? — вновь засомневался Вишневецкий.
— Вы и в самом деле подозреваете Гусева в ограблении банка? — кисло улыбнулся Мухин. — Но как же человек мог в одно и то же время находиться и в банке, и в управлении?!
— Я ничего не подозреваю. Но есть факты — с личностью Гусева слишком многое пересекается, да и изображение оставляет ещё больше вопросов. Может быть всё, что угодно — Гусев может быть непричастен к ограблению банка или надеть совсем другие перчатки, но мы должны пробовать. К тому же, «проявитель» строго индивидуален — его можно маркировать радиоактивными изотопами. Они безвредны, зато позволяют безошибочно отделить одну порцию порошка от другой. Мы начнём с Гусева, но постепенно, если понадобиться, расширим круг поиска. Думаю, помимо Гусева нам стоит заняться Романенко и банковскими служащими.
— Но ведь Гусев может просто поздороваться за руку — например, со мной. Тогда ко мне на ладонь попадёт порошок и, теоретически, я могу взяться за ручку двери, и там останутся уже мои следы, а не следы Гусева?! скептически заметил Мухин и посмотрел вначале на Глашкина, а затем перевёл взгляд на Вишневецкого.
— Здесь есть ещё одна тонкость. «Позитивный» порошок может передаться с руки на руку или на другой предмет в течение всего шести-семи минут. Если за это время Гусев ни с кем не поздоровается, порошок уже не сможет никуда перейти, а вот при взаимодействии с «проявителем» негативное изображение появится — способность к химическому взаимодействию с «проявителем» «позитивный» порошок сохраняет около двух недель, — пояснил Глашкин, — И, опять же, с помощью изотопных меток мы сможем точно выяснить, кто оставил след — Гусев, работник банка, Романенко или кто-то ещё. Вы, Алексей Иванович, знаете ситуацию на месте лучше, чем я, так что нужно подготовить мечение рук Гусева, а чуть позже — Романенко и банковских работников. В дальнейшем, если не будет никаких результатов, список помеченных порошком можно будет расширить.
— Хорошо — Вишневецкий всё сделает, — согласился Мухин и кивнул в сторону своего заместителя. — Только…
— В качеству эксперта включим в группу капитана Смолича, если вы не возражаете?! — предложил Глашкин.
— Вы меня опередили — я хотел сказать то же самое, — кивнул Мухин.
Через два часа, ближе к концу рабочего дня, Вишневецкий вызвал к себе Гусева.
— Вызывали, Артём Фёдорович?
— Проходи, Слава, — предложил Вишневецкий, подняв голову от стола и указав на стул.
— Что-то минчане к нам зачастили. Не проверка ли намечается? — как можно более равнодушно произнёс Гусев, хотя ещё вчера заметил минскую «Волгу», но нигде не мог узнать цели приезда столичных гостей.
Впрочем, после двух ограблений валютного отдела и поползших по городу слухах о полтергейсте и «барабашках» не нужно было быть особенным провидцем для того, чтобы догадаться, зачем приехали минчане. Вишневецкий сразу же это подтвердил:
— Специальная бригада — для усиления. Всё же валютные отделы не каждую неделю дважды подряд грабят. Я поручил это дело Олешковскому, да и сам за него перед Мухиным отвечаю. Но пока подвижек нет — никаких следов и сплошные загадки. Да, кстати, тут Попов как-то перед Новым годом заходил — я забыл тебе сказать. Так вот — Попов под большим секретом сообщил мне, что как-то в парке Фрунзе видел, как ты исчез, а затем появился вновь прямо из воздуха. То ли он «Витьбичей» начитался, то ли просто не в себе.
Вишневецкий вспомнил про Попова как бы между прочим, но Гусев сразу же насторожился — шеф никогда и ничего не делал случайно или просто так. Вячеслав посмотрел на стол Вишневецкого и увидел, что под газетой лежит какой-то предмет, размером напоминающий пистолет.
— Так что с Поповым — будешь работать с ним дальше? — переспросил Вишневецкий, пристально посмотрев Гусеву в глаза.
«Словно кобра», — подумал Вячеслав и пожал плечами:
— А куда я денусь? Хотя с его «глюками» не соскучишься. Вроде и не пьяный был, когда я с ним встречался. Он мне и сам про это исчезновение все уши прожужжал.
— А ты?
— Как мог, попытался убедить, что я по воздуху не летаю. Попов вроде даже поверил, а сам к вам пришёл, — пожал плечами Гусев и вновь скользнул взглядом по предмету, лежащему под газетой.
Это не укрылось от Вишневецкого и подполковник, хлопнув рукой по газете, спросил: