Как и акулы, физитеры отрывали от тел куски и заглатывали; морская вода была в кровавых разводах.
Я отвернулся.
Никакой морской романтики.
Ну да, я вижу, лица у многих из вас вытянулись, побледнели. О черт. Я понимаю, вы надеялись на бескровный квест, а тут реальная жизнь… Девочки, девочки, стойте! Скоро все будет! Что будет? Ну, как минимум, принцесса! О, я вам обещаю… и мальчикам тоже! Она огонь! Она рыжеволосая! Нет, она и близко не Мерида из «Храброй сердцем», она лучше, хотя бы потому, что не мультяшная, а настоящая, из плоти и крови! Э, пацаны! Стоять! Впереди будет секс!
Переступая влипшие в кровяные пятна обрубки такелажа, я начал осматривать «Выстрел», по своему обыкновению печально вздыхая.
Состояние корабля было неважнецким. Румпель разбит, паруса располосованы. Все что можно – отвинчено, покрадено и свистнуто. Корсары вообще подчистили «Выстрел» до тошноты основательно, как нищие, дорвавшиеся до кружки с церковными подношениями. Гик и гафель вроде не пострадали, но какой от них прок без парусов? А из тех обрывков, что валялись на палубе, сшить целый парус мог бы только очень искусный моряк. Окровавленная рвань, которая свисала с бушприта, годилась разве что на тряпки. Пираты карабкались, рубили, надо же… И все ради Олежки; Грануаль после скарификации определенно стала ко мне неравнодушна!
Что касается осадки, то изрядно полегчавший «Выстрел» грозил хлопнуться набок при первом же шторме. Я уже начал жалеть, что выбросил покойников за борт. Без балласта худо будет. Как, впрочем, и без руля – боковая волна легко положит корабль набок.
Вместе с его пассажирами.
– Ахарр!
К концу осмотра по моей спине прополз холодок. Я вспомнил, как вчера хвастал мудрецу, что смогу поставить парус на бушприт. Прежде чем обещать, нужно было осмотреть судно! А лучше, чтобы это сделал Франног! На нем нет проклятия, он бы раскопал целый парус (честно говоря, я сомневался, что старый павиан способен отличить парус от большого носового платка), а так… Искромсанные полотнища, что я отыскал, были впору разве что неграм Зингарии на юбки. Шкаторина вместо пояса, на медные кольца люверсов можно навесить много ярких побрякушек, а прорехи обеспечивают постоянный приток свежего воздуха к чреслам.
Ахарр… Положение отчаянное! На беспарусном, лишенном руля и балласта корабле мы обречены. Во всяком случае, шансы на спасение надо урезать вдвое. Или втрое, если учитывать невезение, на которое я проклят.
Я слазил в трюм и осмотрел дно на предмет течи. Воды было по щиколотки, я слыхал от Заррага, что это считается нормой. Если не грянет шторм, «Выстрел» будет долго держаться на плаву. А, чего рассуждать – если, если. С моей-то порченой удачей!
Весь груз, разумеется, сгинул (интересно, что по этому поводу сказали крысы?). А вот часть рангоута, предназначенного для починки судна, пираты не тронули – запасные гафель и реи, и даже стеньги, видимо, показались им слишком громоздкими. Уцелела и пара запасных весел с длинными бамбуковыми вальками: в безветренную погоду «Выстрел» входил в порт с помощью весел, это куда быстрее, чем плестись на поводу у шлюпки.
У плотника я разжился узким и длинным обломком ржавой пилы, рукояткой молотка и долотом без рукоятки. У матросов отыскал лишь несколько вязаных из канатов гамаков. Пираты позарились даже на скудные пожитки мореходов, было в этой жадности что-то мелочно-подлое. К чему расточаться на пустяки, когда приданое баронской дочери – богатый приз?
Меркхар, Меркхар… Я втихую начинаю тебя ненавидеть.
Грануаль, Грануаль, я все еще хочу тебя… Но, кажется, это желание постепенно трансформируется в жажду твоей смерти.
Выбираясь из трюма, я оскользнулся на крутой лестнице и ушиб коленку.
Так, а теперь за работу. Нужно привязать пилу к молоточной рукояти. Распустить матросские гамаки на канаты. Вытащить койку Заррага и разобрать… Истинный квест: найди яблоко, гайку, пустую пивную бутылку, и собери из них корабль для полета на Марс.
– Уреш!
Через три часа из камбуза вылез Франног. Зевая, он осмотрелся и обнаружил мою милость на шканцах. Рядом со мной валялись разнообразные, большие и малые деревяшки из ценного кедра и груда канатов. Сам я, в подштанниках и накинутой на спину рубахе, сидел, подобрав под себя левую ногу, и сосредоточенно пилил толстую стеньгу импровизированной ножовкой. Лицо, явно красное и сосредоточенное, глаза запавшие и злые, а на голове тюрбан из обрывков паруса, с подверченным по последней селистианской моде язычком.
Подняв взгляд, я показал мудрецу свободную руку и сказал:
– Я порезал ладонь!
– Ох, ох! А больше с тобой ничего не случилось?
– Случилось. Поскольку я на этой посудине единственный, кто сечет в морском деле, я произвел себя в начальники и нарек сей корабль «Титькион обширный». Меня же вы отныне можете звать Несгибаемый Командор. Пока вы рядовой матрос, но посмотрю на вашу расторопность и, быть может, произведу в боцманы. «Титькиону» нужна толковая команда!
– Сынок, у тебя только одно на уме…
– Да где вы видели одно? Вернее, одну? Не-е-ет, Франног, не одна, их много! Всех цветов кожи, с любым оттенком волос, хотя рыжие с маленькой упругой грудью, конечно, рулят!
Вандора… Да почему я все время тебя вспоминаю?
– Ох-ох! Но как же радостно моему сердцу, что с тобою ничего не стряслось!
Я расхохотался.
– Ох, Франног! Я считаю! На сегодня – восьмая неудача! А вы дрыхли будь здоров! Я заходил, ел, пил, ушиб локоть о печку, помянул Ахарра, а вы даже не почесались!
– Ох, ох! У меня так разболелась голова! А сейчас меня мутит, как во время качки. Алкоголь и несколько заклятий… В моем возрасте это так вредно… Нет-нет, не дергайся, со мною уже все хорошо! А что ты мастеришь, сын мой?
– Плот.
– Плот? Но зачем?
– Вы помните, я вчера обещал поставить паруса?
– Э-э… Да!
– Я погорячился. Сперва надо найти целый парус, или такие обрывки, которые можно сметать на живую нитку. Я не нашел. Пройдитесь по кораблю, загляните туда и сюда, авось вам повезет. Но между нами, Франног… корабль никуда не годится. Нет балласта, ни к черту весь такелаж. В шторм нас запросто может перевернуть кверху килем. Так что – я строю плот. Как видите, я мастер на все руки, хотя руки, сказать по правде, у меня всегда росли из другого места.
– Ох-ох-ох!
– Угу. В таких обстоятельствах я предпочту надежно связанный плот. Поставлю там навес, может, сооружу из ошметков маленький парус. Добро, что меркхары не тронули запасные весла – нам есть чем грести.
– Ну да, ну да… Но все же странно… странно мне…
– Что странно, рядовой матрос?
– Твои неудачи слишком мелкие… ой-ой, боюсь, что провидение копит силы для неудачи крупной!
В моей груди поднялась волна злости. Я закрыл глаза и посчитал до десяти. Злости поубавилось, а вот мурашки вновь принялись разгуливать по спине.
Нет уж, буду делать вид, что все нормально, все в порядке.
Большая неудача, ох ты черт!
– Кстати, матрос, вам будет задание отыскать киянку.
– Что-что?
– Это молот такой, деревянный. Как найдете, выбейте клинья из степса и обрушьте за борт фок-мачту. Работы на десять минут, справится с ней и ледащий. Ч-черт, я снова занозил палец!
Франног переменился в лице:
– Ой… Это же работа для нескольких дюжих мужчин! Пожалей мои седины! А если мачта упадет на меня? Кваэр…
Я рассмеялся невесело:
– Ну, ладно, ладно, нет на «Титькионе» киянки, да и мачту обрушивать не нужно, а то бы не отвертеться вам от работы. Вот вам задание: в каюте плотника осталась пара беседок. Пойдут на настил для плотика.
– Но… Моя спина… Мои седины, сынок! – Мудрец затряс рукавами халата, который полинял от вина; все узоры на нем теперь слились в одно большое сюрреалистическое полотно – там были и химеры, и пенные валы, и, кажется, удачно вписанная в общий фон репродукция картины селистианского живописца Семиндара «Амазонки похищают рыбаков вместе с уловом», оригинал которой я видел во дворце Барнаха.
Посмеиваясь, я в двух словах пояснил, что беседка – не более чем доска с проверченными для канатов дырами, сиденье для высотных работ на судне. Охая, Франног в два приема принес доски, прижимая каждую к груди, словно ребенка.
Некоторое время он, прикрывшись от солнца ладонью, наблюдал, как я, матюгаясь, пилю дерево и стравливаю разорванные канаты. Я же раздумывал над очередной вендеттой старому чародею: так, слегка помотылять ему нервишки, чтобы не расслаблялся. К сожалению, кваэр связал мне руки, и я просто не мог сделать чего-то более серьезного – например, подбить мудрецу глаз.
– А как ты спустишь его на воду, сынок? Плот выглядит… обширным.
– Я мастерю остов. Потом привяжу канаты, перекину их через гик грот-мачты, поднатужусь… Я уж его подниму как-нибудь, а вот вы – вы выведете его за борт и обрежете канаты. Сумеете?
– Я… э-э… я думаю, да.
– Придется суметь, дорогой мой рядовой матрос! Веса, думаю, будет всего пудов пятнадцать. Ну, дальше проще – на воде я его доделаю, вы будете спускать мне подручный материал – видите, я его готовлю? Плохо, что гвоздей нет… Будем обходиться канатами.
– Милосердный Шахнар! Погоди, погоди! У меня есть идея!
– Угу.
– Я попытаюсь вызвать демона из Нижних Аспектов нашего мира!
– На кой? – Выпятив щетинистый, похожий на булыжник подбородок, я сосредоточенно пытался срастить два разновеликих каната. Получалось плохо. Все-таки сухопутный я человек, что ни говори! Вернее – давненько не посещал яхт-клуб!
– Если подселить его в корпус «Выстрела», судно будет двигаться по нашей воле! В любую сторону!
– Во-первых, не «Выстрел», а «Титькион обширный». Во-вторых, про демона вы уже говорили, да я решил – что блажите. В-третьих… неужели правда?
– О да! Но только кратковременно. День, может быть, два. Потом заклятие ослабнет. – Я согласно кивнул: угу, день, два… Старый портач! – И демон улизнет, оставив напоследок… Ну, обычно они оставляют кучу навоза и серную вонь. Здесь специфика… Наша реальность подвергает их метаболизм жестоким испытаниям, и экскреция перед возвращением в свой мир демону просто необходима!