Признаться вам, что я почуял неладное, друзья? Да ну, вы и так видите это по моей вытянувшейся физиономии!
Глава тринадцатая (царственно-призрачная)«Элиминат»[16]
Выражение лица у меня было – как у пьяного водилы, который выехал на пост ДПС и вдруг сообразил, что денег на взятку в карманах – рублей десять.
Франног сказал с трепетом:
– Он не отбрасывает тени.
– Я вижу.
– Он… погляди, он…
– Я вижу!
Ладони мудреца заелозили по планширу.
– Ай-ай-ай, он же идет в нашу сторону!
– Я вижу!!!
Молчаливая громада корабля неторопливо скользила по направлению к «Выстрелу»; форштевень не вспенивал воду, он рассекал ее как нож масло.
Высокие борта, некогда крашенные охрой, а ныне ржавые, в зеленовато-коричневых наплывах; массивные серые мачты в расцветке блеклых зеленых огней, игольчатый бушприт, под которым застыла облезлая кариатида. Истлевшие космы парусов свисают с реев как огромные черные сосульки…
– Небулиумное свечение… Оно свойственно призракам!
Я скрипнул зубами. Меня пробрал суеверный ужас, однако виду я не подал.
– Здравствуйте! Что это призрак, я вижу и без вас! Он не отбрасывает тени, да и потом – гляньте, там же ни одного человека! – Я прищурился. – Может, когда подойдет ближе… Черт, я уверен: там никого нет!
– Ох, ох, сынок!
– Призрак, и вдруг днем. Разве такое бывает?
– Увы и ах! Да-да, бывает, и часто.
– Знавал я одного призрака, давно было дело… Франног, это ваши штучки?
Мудрец вскрикнул непривычно тонким голосом:
– Э?
– Вы пытались призвать демона… Провалилось! Вместо него явилось не пойми что. Демоны, призраки, какая разница?
– Ой же ты невежа! Ой же ты болван! Разница огромная! Мне что, прямо сейчас тебе объяснять?.. А вот твое невезение – оно способно вполне.
Я гневно хватил по планширу кулаком:
– И кто же в нем виноват?
Из глаз мудреца немедленно брызнули слезы:
– Шахнар! Не будь таким импульсивным! Знаешь ведь: я хотел как лучше.
– Конечно, а получилось как всегда.
Парусник медленно шел по направлению к «Выстрелу», он не отражался в волнах и не отбрасывал тени. Мертвая громада с массой зеленых огней, рассыпанных по рангоуту. Мое сердце заметалось в груди.
– А вот я ни в чем не убежден. Уреш, прекратите лить слезы! Он идет к нам… Чего он от нас хочет, этот «Титаник»?
Бородатый аскет сверкнул лысиной, утер глаза рукавом.
– Не знаю. Разное.
– Что «не знаю»? Что «разное»?
– Всякое. Ох! Призрак – это всегда не к добру. Поверь, нам лучше с ним не встречаться, сынок! Ох, да, я подозревал и это случилось, Олег! Твои неудачи – сперва малые, едва заметные, затем обернулись одной огромной неудачей, которая, возможно, будет стоить тебе жизни.
Я сказал, пытаясь не откусить себе язык, ибо зубы стучали:
– Нам, нам будет стоить. Вы про кваэр забыли.
Мудрец со стоном осел на палубу.
– Я предвижу роковое испытание для нас обоих!
Я уже не мог злиться на его пафос.
– То есть… он может причинить нам зло, я так понимаю?
Франног задрал голову, взглянул на меня – борода дрожит, глаз дергается:
– Ну… мнэ-э… Я не специалист. Чтобы дать исчерпывающий ответ, мне нужно больше информации о природе каждого отдельного явления, которое называется «призраком». То есть ты понимаешь… Я не могу однозначно ответить на поставленный тобою вопрос. Скорее нет, чем да. Часто призраки хотят предупредить о чем-то, и… боги, до чего же мне страшно!
Я мельком пожалел старика: за пару дней на него столько свалилось, не всякий молодой вынесет. А затем очень сильно пожалел себя: на меня, между прочим, навалилось куда больше.
Я перегнулся через планшир и приставил ко лбу ладонь:
– Уже могу различить название. Вон, сбоку… Позолота на буквах почти стерлась. Селистианский алфавит… Эл… Эл… Элем… «Элиминат»!
Мудрец придушенно ахнул:
– Так это он! О Шахнар! Так значит… о Барнахе… Это правда!
Мой пульс зачастил еще сильней. «Элиминат» был флагманом Барнаха Четвертого, того самого селистианского короля-горемыки, что попал в плен к пиратам Меркхара и был отпущен «поплавать» перед штормом привязанным к мачте. С тех пор корабль видели только в образе призрака, ну и Барнаха, разумеется, тоже.
Чертова байка для впечатлительных матросов! А ведь правдой оказалась!
Франног привстал, пихнув меня локтем.
– Он является перед штормом и стонет! Ох, ох! Моряки боятся его пуще кракена! Где же он? Где призрак Барнаха? Я не могу его разглядеть!
– Его привязали к грот-мачте, если легенды не брешут. Как меня, прямо. От нас его заслоняют носовая надстройка и фок-мачта. Да вы не беспокойтесь, сейчас корабль подплывет, и вы сможете с ним познакомиться.
– О рок! О злая судьба! Что ты такое плетешь? Я не хочу с ним знакомиться!
– Хм. Резонно. Однако я знаю Барнаха Пятого, так? Поскольку состою в его гвардии, сопровождаю на приемах, разве что сопельки ему не вытираю.
– Так, и что?
– А то, что этот призрак – Барнах Четвертый, его папа.
– Ну и что же из этого, дубоголовый ты олух?
– Кгм! Ну, я и подумал: может, он просто хочет узнать насчет сына. Опять же, последние дворцовые сплетни. Политические новости, плюс виды на урожай бобовых…
Замри, картинка! Да, да, девочки и мальчики, я знаю, что вы подумали – да этот придурок стебется напропалую, а тут такое! Хочу вам заметить следующее: чем мне страшнее, чем сильнее из меня льются шутки. Форма защиты, бегства от страха – у каждого она своя. У меня – это шутки юмора. Ибо мне, черт подери, мне ОЧЕНЬ СТРАШНО!!!
Франног метнул в меня убийственный взгляд и сказал быстро и несколько истерично:
– Не желаю я с ним знакомиться!
Я сумрачно хмыкнул:
– Здесь наши желания совпадают. А резня на «Выстреле»? Может, это она его привлекла? Я выкинул трупы – уж не нашел ли он нас… по этой дорожке?
– Шахнар, к чему гадать впустую? Призраки всегда там, где кровь и смерть! Но все же… Это твоя неудачливость, скорее всего.
– Драхл! А вы можете его… ну, как это называется?.. Вытурить? Изгнать? Экзо… Эзема, что ли? Устроить призраку экзему?
Франног бессильно сгорбился, лицо его посерело.
– Увы! Обряд экзорцизма долог и никогда мне не удавался. Я очень слабый чародей, сколько раз повторять? Да и потом – призрак великоват. Чтобы его изгнать, потребуется отряд экзорцистов.
Тучи вроде поднажали: чернильное пятно нависло над облачным валом, будто торопясь успеть за призраком монаршего корабля. Зарницы сверкали еще вдалеке, осеняя непроглядный горизонт вспышками серебряного света (иногда я умею излагать свои мысли красиво, в основном, чтобы поймать на удочку мнимой красивости девушек, ну, а кроме того – вы же помните: пафос в этом мире присутствует в речах, как глутамат натрия в земной пище); гром отзывался дальним рокотом. Начал задувать ветер, зыбь, которую гнал впереди себя шторм, все ощутимей раскачивала корабль. И это было плохо, очень плохо, поскольку у нас не было ни руля, ни балласта.
– Весело. А какие еще средства есть против призраков?
– Не могу сообразить, прости! Я растерян и испуган… сильно испуган! Может быть, оберег, амулет – но на это нужно много времени!
– Совсем уж весело. – Я сдвинул тюрбан на левое ухо. Интуитивная уверенность в том, что от этого призрака надо держаться подальше, не покидала ни на минуту. – Жаль, нет парусов – мы могли бы удрать… Плывет он достаточно медленно…
– Им движут тайные силы!
– Не знаю насчет сил, но я не представляю, что нам делать с призраком. Грядет шторм. Буря, возможно, повернет Барнаха вспять, но что-то мне сомнительно. А вот нас она точно перевернет. Но на случай бури я кое-что придумал.
– Что? Что ты придумал, сынок?
– Плавучий якорь.
– Что-что?
– Объясню потом. Якорь не панацея, но оставляет маленький шанс уцелеть.
– О небо, смотри – «Элиминат» нас обходит!
– Он намерен зайти с правой стороны. Черт… Вот что: нам придется разворачиваться, чтобы эта сволочь не подвалила к нашей малютке с борта! Пусть уж лучше впишется в корму – у нашей девчонки она большая. Грести-то вы сможете?
– Что ты предлагаешь?
– У нас есть весла – будем рулить ими с борта, черт, нас уже начинает болтать и разворачивать… Точнее вы будете рулить, а я начну мастерить плавучий якорь. Иначе – нам крышка. Шторм нас опрокинет. А призрак – ну, понадеемся, что он попугает и исчезнет. Так вы сможете грести?
– Да, – пересиливая дрожь, отозвался мудрец. – Я постараюсь. Постараюсь грести. Но… ты уверен, что я смогу развернуть корабль?
– Легко. Корабль наш – пустышка. Но, конечно, придется попотеть. – Поглядев на небо (солнце подернулось кисеей и уже не жарило как окаянное), я ухмыльнулся: – От шторма нам все равно не уйти.
– Оно не прозелает! О горькая судьбина! Оно не прозелает! Что ты стоишь как дурак?
Я не сразу понял, что означает это страшное слово.
– Что?
– Оно не прозелает, говорю тебе!
Некоторые вещи, очевидные для меня, были непонятны Франногу: престарелый аскет, пыхтя и раскрасневшись от надсады, пытался затолкнуть тяжеленное весло в шпигат широким концом, и оно, естественно, не пролезало в отверстие, предназначенное для слива забортной воды.
– Цыц! Пролезет, если сунете его в гребной порт, незрячий ишак! Три шага вперед, вон уключина!
– Ай-ай-ай!
– Скорей! С вами ума решишься, старый крот! Молитесь, чтобы не налетел шквал: нас опрокинет, и пикнуть не успеем!
Флагман Барнаха заходил с правого борта «Выстрела», как громадная остроклювая птица (как вам метафора, а?). Метров семьсот. Нет, меньше. Уже меньше.
Наша посудина помаленьку начинала крутиться на месте – слепая игрушка ветра и волн.
Я посмотрел, как Франног вяло ворочает в уключине веслом, и выругался: придется отложить постройку плавучего якоря. Слабосильный мудрец не может самостоятельно развернуть корабль тылом к «Элиминату»!