– А? Это не я! Я не брал этот кошелек, падло буду! Забожусь-обзовусь!
Я придержал его рукой:
– Тихонечко!
– Шахнар! Ты меня точно убить решил! Мне кошмары снились, а тут…
– Тихонечко! Там, там внизу!..
Мудрец, присев, уставился мне под ноги:
– Где?
– Ох на… За бортом!
Франног выглянул за борт:
– Ох на!..
– Вот и я о том же!
– Ох… Сявки потрошенные!
– Оно прямо под нами и поднимается. Что это? Стая морских змей?
Мудрец схватил весло и макнул в воду.
– Греби! Греби что есть силы, щенок! Без плеска, иначе убью!
Я повиновался молча.
Но впереди, не более чем в десяти метрах, лениво разорвав пленку воды, поднялась гигантская змеиная шея. Россыпь фосфорических точек, приглушенных на миг, снова замерцала вдоль волнистого туловища, как рой светляков.
– Вбок! – неистово прохрипел чудодей. – Принимай в сторону!
Я начал табанить, поворачивая плот. Весло захрустело в могучих руках. Поворот, поворот…
Куда там!
Еще одна тень, кажется, в два раза длиннее первой, встала на нашем пути, раскидав по лицам тускло-желтые отблески.
– Назад, щенок! Снова вбок! Снова вбок!
Плот качнуло. Буквально в трех метрах от борта взметнулся третий силуэт – вначале темный, а затем окрасившийся цепочками янтарных огней, которые заиграли на досках плота мириадами солнечных зайчиков. В звенящей тишине щупальце скрутилось спиралью и с отвратительным чавканьем раскрутилось, ткнув в темноту ночи острым, похожим на копейное жало кончиком.
– Только без плеска, щенок, умоляю, только без плеска, иначе всажу перо в бок! Даем задний ход! Хватит! Хватит!
Перед нами тут и там поднимались из воды циклопические змеиные силуэты, свивались плотными жгутами, демонстрируя светлые присоски, и распрямлялись, настырно прокалывая темноту хищными клювами. Раздался плеск воды, которая стекала со щупальцев.
Менее чем за минуту перед нами воздвигся огромный, высотой до тридцати метров, лес – щупальцев было куда больше десятка. Золотисто-янтарный приглушенный свет наполнился мельтешением змеящихся теней. Вонь гниющих водорослей скребла ноздри. Одни щупальца скручивались, другие распрямлялись со слизисто-влажным «шшшлак!», чтобы через мгновение тоже свиться в клубок, и эта непрестанная гипнотическая пульсация разбудила во мне безотчетный, панический ужас.
Ктулху! Мой Ктулху таки выбрался из сортира и сейчас спросит с меня за все насмешки!
Я извлек весло из воды. Плот, подрагивая, как испуганный зверь, был метрах в десяти от первых щупальцев.
Хорошо, промелькнуло в голове, что отростки выстреливают вовне, за пределы светового круга, который сами же и нарисовали, иначе… Не дай бог оказаться на пути могучего удара!
Раздался сиплый голос аскета:
– Тихо! Теперь спокойно! Назад не смотри.
Я, конечно, сразу же оглянулся. Оторопел, зажмурился. Открыл один глаз: наваждение не прошло! Открыл второй…
За кормой плота, на расстоянии примерно двадцати – двадцати-пяти метров, громоздилась вытянутая, похожая на гигантскую сморщенную дыню голова, вся крапчатая от скругленных светящихся пятен. В профиль был виден глаз размером с колесо «БелАЗа»: за прозрачной вздутой роговицей вихрился желтый туман, пронизанный красными струнами, а в самой его середине лениво пульсировал конусовидный черный зрачок. Голову окружал лес щупалец, и их было куда больше, чем у осьминога. Они создали вокруг головы что-то вроде сферической клетки с отверстием наверху, и мы болтались между прутьями и башкой, как дерьмо в проруби.
Пробив беспрерывное многоголосое «шшшлак!», от головы донеслось отвратительное чмоканье, словно тварь была огромным младенцем, жующим пустышку.
– Умоляю, молчи! – просипел мудрец, скорчившись на середине плота; весло он держал перед собой, как защиту. – Он, Предвечный… Ме-е-ерзкая плоть! Мы мошка… в его зенице…
– Да, пожалуй, что и в заднице… – Пытаясь справиться с сердцебиением и одуряющим страхом, я разглядывал великанский калган, вокруг которого едва заметно бурлила вода. Пасти отсюда не видать, однако ясно, что тварь откусит за раз половинку «Выстрела» и не подавится. (Только пусть перед этим выплюнет пустышку.) У осьминогов вместо пасти клюв, но ясно, что это не осьминог и не великанский кальмар, а кое-что другое. – Эй, он же… не видит нас! Он зырит в другую сторону!
– Тихо, тихо, щенок! Он не видит… пока, он не слышит… вообще, но проявляет необыкновенную чувствительность к чужим вибрациям. Экла… маноке! Онтора… – Мудрец начал выводить пассы дрожащей рукой. – Не-ет, не пособит отводящее заклятие… Ой, спаси нас Шахнар!
– Что нам делать… Вот прямо сейчас?
– Не знаю! – Мудрец опять вцепился в весло обеими руками. – Ждать. Логово этого создания там, внизу, в глубинах. Он опустится. Мы подождем. Нам нельзя касаться плотом его тела, нам нельзя мелькать у него на виду! Ох, грешен я, грешен! Сынок, давай помолимся вместе за упокой наших душ!
– Франног, вы, часом, не двинулись? Молиться и ждать? Вы еще скажите: «Есть, молиться и любить», и я на вас лифчик надену; вылитая баба, только с бородой. А вдруг он повернется? А если он надумал встречать тут зарю? А если у него тут свидание с невестой? А ч-черт! – Скользкая доска ушла из-под ног, и я, не сдержав крика, приземлился копчиком на выступ каната.
Щупальца застыли. Сдерживая ругательства, я оглянулся, чуть не вывихнув шею.
Сгусток плоти, который был одновременно и телом, и головой, не шелохнулся. Все так же, повернутый в одном направлении, мерцал чудовищный глаз. Нет, теперь он был обращен к небу; зрачок набух, заполнив всю роговицу.
Мало-помалу полчища отростков возобновили свои однообразные движения. Я перевел дыхание и подцепил из воды весло.
– Ду-у-урень! – просипел чудодей.
– Бросьте, обыкновенная неудача. По вашей вине. – Я огляделся, чувствуя, как кровь бьется в висках. – Вон там, возможно.
– Что возможно? Ох-ох!
– Проскользнуть между щупальцами. Как мошка из задницы.
– Зеницы!
– Один черт. Берите весло, повторяйте за мной.
– Ох, грешен я, грешен! – шепотом, который показался мне громогласным, запричитал старик.
Я едва не пришиб чудодея веслом.
– Встряхнитесь! Мне нужна ваша помощь! Слушайте, мы одолели вэйрока… А теперь, что же, достанемся на обед этой пакости?
Охая, мудрец привстал на колени и, как снулая гусеница, подполз к краю плота. Я отошел к другому борту, присел и окунул весло в воду. Плот двинулся, огибая колоссальную голову со стороны, если так можно выразиться, затылка. Хвала небесам, там не было глаз – лишь необъятные кожистые складки, в которые можно было завернуть наш плот. Благодаря круглым светящимся пятнам они походили на драпировки из великанских леопардовых шкур, драпировки, которые прикрывают… Я не стал задумываться, чем набита черепушка страшилища. Хороших вещей наверняка в ней было немного.
– Туда! Вон просвет!
«Шшшлак!» – огромный ствол щупальца распрямился, выстреливая за пределы светового круга, над темной водой нависли розоватые присоски. Второй отросток был поменьше в обхвате и не столь активен: в неведомых схватках кто-то отгрыз его верхушку. В других местах – не заплывая в поле зрения монстра – между щупальцами было не протолкнуться: это был лес, дьявольские джунгли циклопических извивающихся лиан, которые воняли гниющими водорослями. И мы были в его плену.
– Ох, грешен я, грешен! Многогрешен! Многогрешен!
Стихи еще эти… Рэп какой-то.
Мы выровняли плот так, чтобы его нос смотрел точно в середину просвета щупальцев.
– Ох-ох, да ведь там десяти футов нет!
– Плот в самой широкой части – футов шесть. Мы проскользнем! Я надеюсь… – «Надеюсь» – эхом повторил про себя я.
– Если он случайно заденет нас хваталкой… Учти: он нас заметит!
– А если вы не будете грести, я оторву вам хотелку! Он сейчас повернется, а мы болтаемся у него под хлебальником, как дерьмо в проруби! Гребите, Франног, или плевал я на кваэр, я вас убью! – Я решительно направил плот в проем между щупальцев. – Гребите тихонечко, аккуратненько и быстро…
– Ты либо балда, либо отчаянный сукин сын! – Сипло дыша, Франног подгребал веслом, опуская его в воду на ширину ладони.
– Пожалуй, и то и другое.
– Заметь: я снова пускаюсь на твою авантюру. В который раз ты играешь роль диктатора, а я пляшу под твою дудку!
– Да вы фарисей! Превратили меня в своего раба кваэром, да еще обвиняете в том, что я вами помыкаю! Следите лучше за своей стороной, чтобы не задеть нашего гостя.
– О, Шахнар! Сейчас у меня сердце разорвется!
Я это понимал. Я слишком хорошо это понимал. Еще немного такого стресса, и сердце старика разорвется, а значит, и мне придут кранты. Именно потому, превозмогая дичайший отупляющий страх, я решился на эту авантюру. Страшно мне было? О, спросите о страхе канатоходца, который идет через Ниагарский водопад, надев три комплекта подгузников.
Нос плота скользнул между беснующихся отростков. Небольшие волны раскачивали его. Я молился и одновременно крыл всех богов жутким матом. Прошли треть, две трети… И тут гигантское дитятко с громовым хлопком выплюнуло пустышку: «Чпаааук!» – и щупальца, содрогнувшись, распрямились и замерли вертикально, а потом наша пара щупалец начала сдвигаться.
Настала такая тишина, что я услышал биение своего сердца: стучало оно как пулемет. Перед глазами помимо воли понеслись картины прожитой жизни, причем неведомый демонстратор выбирал не самые удачные моменты вроде моего полуночного бегства от принцессы Вандоры, именно тогда, когда эта дамочка заговорила о том, что подыскивает себе достойного жениха.
А крапчатые щупальца сходились, как лезвия огромных ножниц…
Миг, два, и они коснутся плота!
Франног застыл бледной восковой статуей…
Привстав, я изо всех сил хлопнул веслом по воде.
И получилось!
Щупальца вновь застыли, как борзые, учуявшие след.
Не оборачиваясь, я дал знак чудодею: быстро работая веслами, мы вырвались за пределы светового круга, и принялись грести как бешеные, каждую секунду ожидая, что нас сграбастают в холодные липкие объятия. Но боги, кажется, решили изъявить милость: вскоре громкие сосущие звуки возвестили, что Предвечный снова занялся пустышкой.