- Во-во.
- Хорошо, попробую изъясняться более доходчиво.
- Попробуй.
- Вот есть такое слово «похищение».
- Это простое слово.
- Продолжать? Ещё одно словечко…
- Валяй, если оно не слишком трудное.
- Это уж тебе судить. «Убийство».
- «Убийство» - очень трудное слово. Язык сломаешь. - Фред помолчал. - Мой тебе совет…
- Надо же, здесь мне каждый что-нибудь советует.
- …насчет всех этих слов. Я бы на твоем месте пореже их употреблял.
- Почему?
- В нашем штате их не понимают. Когда человек бросается такими словами, нам кажется, что он много на себя берет.
- Ты считаешь, что я много на себя беру?
Ну нет, я привык уважать коллег из большого города.
Тогда у тебя ещё есть шанс выпрыгнуть на ходу.
- Не понял. Ты это о чем?
- Все о том же.
- Я сижу в моем собственном «бьюике», - сказал Фред, и не собираюсь никуда выпрыгивать.
- А что ты думаешь об этой крови в мотеле?
- Мало ли что могло там случиться. Одно тебе скажу: Бартер грязными делами не занимается.
- Какой молодец.
- У него самый чистый мотель в штате. Во всех смыслах.
- Сколько же он тебе платит в месяц?
- Чего-чего?
- Ну чтобы ты не замечал грязь в его мотеле.
- Бартер - человек солидный, семейный. Зачем ему искать приключений на свою голову? Нет, сэр городской сыщик, за Бартера я спокоен. - Фред искоса взглянул на меня: - Кроме того, в нашем штате полицейские взяток не берут.
- Нигде в мире полицейские не берут взяток, - согласился я. - И левые деньги у них тоже не водятся. Только ты забыл, что разговариваешь с полицейским.
- Ладно, чего греха таить, иногда мы прихватываем парней на шоссе просто так, за здорово живешь. Превышение скорости и всякое такое. Но ведь это мелочи. Заплатил штраф - и катись на все четыре стороны. Ну а подозрительных, конечно, задерживаем до выяснения.
Потому что в нашем штате закон на первом месте.
- Это я уже заметил.
- Нет, серьезно. В большом городе всё покупается и продается. Там грабят, насилуют, даже убивают. У нас нет. У нашего окружного прокурора тысяча глаз и все полномочия. И у прокурора штата тоже. И тот и другой очень даже эффективно борются с преступностью.
Мы свернули на уже знакомую мне лесную дорогу. Небо на востоке становилось бледно-оранжевым. День обещал быть таким же погожим, как вчера.
- Если там действительно что-то неладно, - сказал Фред, - будем разбираться. Но ведь не исключено, что тебе всё это просто приснилось: и кровь, и потаскушка, с которой ты якобы сюда приехал…
- Ты знаешь девушку по имени Бланш? - спросил я.
- Не-а.
- А парня по имени Джо Карлейль?
- Не-а.
- А девушку по имени Стефани?
Фред на секунду задумался:
- Стефани?…
- Стефани Карлейль. Жена Джо.
- О нет. Нет, не знаю.
- Но какую-то Стефани ты всё-таки знаешь?
- Девчонку так одну звали. Вместе в школе учились. Сто лет её не видел.
- А как давно ты видел Анну? - внезапно спросил я.
Фред и бровью не повел:
- Анна? Какая такая Анна?
- Ладно, забудем об этом, - сказал я. Всякое желание разговаривать с ним у меня пропало.
Когда мы подъехали к мотелю, всё вокруг тонуло в тумане, за его пеленой смутно различались белые домики с голубыми и зелеными ставнями. Туман стлался по земле и окутывал кроны деревьев, клубился над озером и заползал под лодки, лежавшие вверх днищами на берегу по обеим сторонам причала.
«Кадиллак» стоял на прежнем месте, на его номерном знаке я прочитал: «СБ - 1412».
- Это машина Карлейля, - сказал я Фреду. - Узнаешь?
- Не-а.
- Можно подумать, у вас здесь через одного разъезжают на «кадиллаках».
- Некоторые могут себе позволить.
- Могут себе позволить номерной знак с собственными инициалами?
- Если человек купил «кэдди», то уж на инициалы он как-нибудь наскребет. Десять баксов сверху при регистрации - и пиши на своем знаке что хочешь.
- А как ты думаешь, почему человек по имени Джозеф Карлейль зарегистрировался под инициалами «СБ»?
- Об этом ты у Джозефа Карлейля спрашивай, - ответил Фред. - У меня нет привычки совать нос в чужие дела.
- Погибнуть при исполнении тебе явно не грозит, - заметил я.
Мы вылезли из машины и направились к жилищу Бартера. Фред стянул с правой руки перчатку и постучал в дверь. Из дома доносилась музыка. В окнах горел свет, будто Бартер ждал гостей. Вероятно, в Салливанс Корнерс и на Салливанской косе принято наносить друг другу визиты именно в пять утра.
Дверь отворилась. На пороге стоял Бартер, щёки и подбородок у него были намылены, в руке он держал бритвенный станок. Через его плечо я посмотрел внутрь - дверь, ведущая в гостиную, была закрыта.
- Привет, Фредди, - сказал Бартер.
Я прислушался - за дверью слышались звуки фортепьяно. «Лунный блеск» переплетался с темой из «Пикника».
- Мистер Бартер… - начал Фред официальным тоном, прозвучавшим, впрочем, крайне фальшиво.
- Я вижу, он и тебя подключил к поискам своей подруги, - перебил его Бартер.
- Да что-то вроде того.
А про лужу крови в одиннадцатой комнате он рассказывал?
- Ну да.
- Похоже, парень допился до чертиков.
Фред хмыкнул:
- В том-то и дело, что он трезвый.
- Ну, значит, свежий воздух так на него подействовал, - сказал Бартер, ухмыляясь. - Или он вообще тронутый.
- Но вы позволите нам осмотреть эту комнату, мистер Бартер, - спросил Фред.
- Почему же нет? - ответил Бартер. - Подождите, я только вытру лицо. - Он снова ухмыльнулся и зачем-то добавил: - Я брился, когда вы приехали.
Он вошел в дом и открыл ту самую дверь, за которой слышалась музыка, - я успел заметить часть кушетки и длинные женские ноги, одна вытянута, другая согнута в колене. Дверь закрылась.
- Это миссис Бартер, - пояснил Фред, перехватив мой взгляд. - Очень приятная женщина.
- Откуда ты знаешь? - спросил я.
- Что знаю? Что она приятная? Черт побери…
- Нет, что это именно миссис Бартер. Я, например, разглядел только ноги.
Фред пожал плечами:
- Кто же ещё может быть у Майка?
- Железная логика.
- Будь у тебя такая красавица жена, - сказал Фред, - ты ни на кого больше и смотреть бы не стал. Может, у городских детективов логика какая-то особенная…
- Увы, я никогда не видел миссис Бартер.
- Можешь мне поверить, - сказал Фред, подумал с минуту и повторил: - Да-да, можешь мне поверить.
Мысленно я не мог не восхититься его незаурядной способностью дважды выражать одну и ту же мысль одними и теми же словами.
Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Ранним утром хочется видеть рядом с собой только близких и приятных людей. В это время суток хорошо курить в теплой постели, обняв за плечи жену. Или пить кофе за кухонным столом, наблюдая с улыбкой, как дети места себе не находят в предвкушении давно обещанной загородной прогулки. Или встречать поцелуем дочь, вернувшуюся с выпускного бала.
Или трепать языком в ночном баре - ну да, вы, что называется, засиделись и всё же не спешите домой, потому что вам весело, потому что вы среди друзей. Друзей, а не врагов.
Пять пятнадцать утра - не самое подходящее время для общения с негодяями. Если вы с этого начинаете день, вам не до смеха.
Выбора, однако, у меня не было.
Итак, мы ждали Бартера. Фред сосредоточенно чесал нос. Потом он посмотрел на свой указательный палец и изрек:
- Если у тебя на носу жирная кожа, знаешь, что ты можешь делать? Сначала давишь пальцем вот здесь, около ноздри, выдавливаешь жир, а потом мажешь этим жиром свою трубку. Только трубка должна быть стоящая, скажем, из корня вереска. Никто в мире не догадывается, что можно полировать трубки таким простым способом.
Я не спал почти сутки и чувствовал себя совершенно разбитым. Мне были, мягко говоря, не интересны рассуждения дорожного полицейского Фреда о возможности использования сальных желез в столь экстравагантных целях. К тому же я не курил трубку. Но мне было бы скучно слушать его рассуждения даже в том случае, если бы мои собственные железы выделяли такое количество кожного сала, что при помощи буровой вышки у себя на носу я мог бы добывать этого сомнительного сырья на четыре миллиона долларов в год.
Музыка смолкла. Кто-то в комнате за дверью менял пластинку. Потом послышался характерный шорох - игла коснулась пластмассы, - и запел Фрэнк Синатра. В пять пятнадцать утра. Боже, как я ему обрадовался.
- Вот кого не перевариваю, - сказал Фред.
- Мне нравится.
Нервы мои были на пределе. Вякни Фред ещё хоть что-нибудь о вокальных данных старого доброго Фрэнка, и я бы, не раздумывая, съездил ублюдку по физиономии. В тот момент Синатра был единственным человеком на Салливанской косе, о котором я мог бы с полной уверенностью утверждать, что он - это он и никто другой.
- А я люблю ковбойские песни, - сказал Фред.
- Что он так долго возится? - спросил я, имея в виду Бартера.
- Вытирает лицо, - сказал Фред. - В ковбойских песнях…
- Столько времени вытирает лицо?
- Ну что ты дергаешься?
Дверь наконец отворилась. Снова я увидел ноги, они были безукоризненно стройные, загорелые. Улыбаясь, вышел Бартер и плотно закрыл за собой дверь.
- Вы любите ковбойские песни, мистер Бартер? - спросил Фред.
- Очень даже, - сказал Бартер. На его заросшем щетиной подбородке белела выбритая полоса, похожая на шрам. - Ребята, выпьете по чашке кофе?
- Нет-нет, - поспешно сказал я.
- Я бы не отказался, - сказал Фред.
- К черту кофе, - сказал я. - Мы не за этим приехали.
- Ну что ты дергаешься? - повторил Фред.
- Его можно понять, - сказал Бартер. - Не спал всю ночь. Я и сам малость не в себе.
- Ладно, пошли поглядим, что там за лужа крови, - сказал Фред. - Кофейку попить мы всегда успеем.
- Да-да, пойдемте, - сказал я.
Бартер снял с гвоздя связку ключей, и мы вышли во двор. За нашими спинами продолжал петь Синатра, но теперь ему вторил низкий, грудной женский голос. Если ноги, которые я видел в полуоткрытой двери, и этот голос принадлежали одной и той же женщине, то Фред прав - Майку Бартеру в самом деле чертовски повезло.