Солнце поднималось всё выше. Поверхность озера была зеркально гладкой. Розовели стволы корабельных сосен.
Посреди этих великолепных декораций мне предстояло принять участие в гнусном и, судя по всему, кровавом фарсе, причем моими партнерами были профессиональные актеры, каждый из которых знал свою роль назубок, тогда как я понятия не имел, что случится со мной в следующее мгновение.
Бартер поднялся на крыльцо и вставил ключ в Замочную скважину двери под номером одиннадцать.
Я посмотрел на Фреда. Он ответил мне откровенно насмешливым взглядом.
- Милости прошу, - сказал Бартер.
Прямо с порога Фред поспешил заявить:
- Не вижу никакой крови.
- Загляни в платяной шкаф, - сказал я.
- Это где?
- Да вот здесь, сказал Бартер и распахнул дверцы шкафа.
Фред вошел в комнату и остановился перед распахнутыми дверцами.
- И всё равно не вижу, - сказал он.
- Не может быть… - сказал я, испытывая легкое головокружение.
- Сам погляди.
Я заглянул в шкаф - к его дну был прибит аккуратно вырезанный квадрат линолеума. Явственно ощущался запах мыла.
- Нужно отодрать линолеум, - сказал я.
- Это ещё зачем?
- Тогда ты увидишь, что дно шкафа мыли и скребли. Но всю кровь соскрести вряд ли успели. Нужно отодрать линолеум.
- Ну ты даешь! - возмутился Фред. - Ты же сам полицейский, тебе должно быть известно, что мы не имеем права портить чужое имущество!
- Я знаю, что, если полицейскому действительно что-нибудь нужно, ему наплевать на все «можно» и «нельзя». Повторяю: там, под линолеумом, кровь. Если ты отказываешься мне помогать, обойдусь без тебя.
Без меня? Это как же?
- А вот так. На тебе свет клином не сошелся. Да я до окружного прокурора дойду, а если понадобится, то и до прокурора штата…
- Вряд ли, - сказал Фред.
Ну хватит, надоела мне эта комедия, - сказал я и вышел из комнаты на крыльцо.
Фред последовал за мной:
- Погоди, а что ты называешь комедией?
- Конечно, комедия. Невеста пропала, в платяном шкафу лужа крови, и вдобавок все, кому я об этом рассказываю, только и делают, что пудрят мне мозги. Чёрт побери, что тут у вас - государство в государстве? Диктатура Майка Бартера?
- Попридержи язык, - сказал Фред.
- Ты мне рот не затыкай. Теперь я знаю, что мне делать!
- А я тебе говорю: не шуми.
- А я тебе отвечаю, что…
Неожиданно Фред схватил меня за плечо:
- Знаешь что, парень, придется тебя задержать.
- На каком основании, интересно?
- За нарушение общественного спокойствия.
- За что-о-о? - повторил я в изумлении, стряхнул его руку со своего плеча и, отступив на шаг, сжал кулаки.
- Хочешь добавить к своим подвигам угрозу действием? - спросил Фред.
Я и в самом деле готов был ему врезать, но тут он извлек из кобуры свой полицейский специальный тридцать восьмого калибра.
- Ну-ка веди себя прилично, - сказал он, улыбаясь, и подмигнул Бартеру.
И Бартер тоже улыбнулся и подмигнул ему в ответ.
IX
В маленьких городах обычно тюрем не бывает.
В Салливанс Корнерс она была.
Когда Фред втолкнул меня в камеру, там уже находился какой-то забулдыга, он спал с открытым ртом.
Дверь с лязгом захлопнулась. Забулдыга проснулся, сел в койке и уставился на меня, очумело моргая.
- Тебя за что? - спросил он.
- Ни за что. Спи дальше.
- А, так ты святой?…
- Да. Спи, тебе говорят.
- С тобой как с человеком…
- Я зарубил жену и четырнадцать детей.
- Иди ты? вытаращился на меня забулдыга. - Небось пилила тебя днем и ночью?
- У неё был роман с полицейской овчаркой.
Забулдыга продолжал глядеть на меня озадаченно.
- Овчарки вообще подлые твари, - наконец сказал он. - Не то, что колли. Эге, уже утро!
- Да, - сказал я, - пора баиньки.
- Если хочешь, я могу уступить тебе место внизу.
- Не хочу, сказал я, взялся за край двухъярусной койки и взобрался наверх.
- Мало кто любит спать наверху, - сказал забулдыга. - Нет, я обязательно должен тебе уступить. Подумать только, навалил кучу трупов - и собирается дрыхнуть.
- Мне нужно набраться сил, - сказал я.
- Зачем?
- Рано или поздно меня отсюда выпустят, и тогда… - Я не закончил.
Забулдыга долго молчал. Через зарешеченное окошко светило утреннее солнце. Я уже начал задремывать, когда он спросил:
- Почему ты выбрал именно топор?
- Что?
- Почему ты решил сделать это топором?
- Потому что Фред отобрал у меня револьверы, - пробормотал я и отключился.
Я не вижу снов. Психиатры утверждают, что сны снятся нам еженощно, но мы, дескать, забываем их в тот же миг, когда просыпаемся. Ладно, может, я и вижу сны, может, я их тут же и забываю, но когда в лесу падает дерево и никто этого не видит, можно ли утверждать, что дерево падает? Нет, я не вижу снов. Я просто сплю, а потом просыпаюсь. Встаю, завтракаю по-шустрому и иду на работу. Если у меня выходной, я с чувством, с толком, расстановкой выпиваю чашечку кофе, а потом читаю газету, или звоню Анне, или слушаю пластинки. Вот такой незамысловатый образ жизни я веду по выходным дням.
Также считаю нелишним заметить, что засыпаю и просыпаюсь я всегда в одной и той же комнате. У меня хорошая комната. По обоям плывут парусные корабли. Иногда, правда, я испытываю приступы морской болезни - до того они мне надоели, но такое редко случается. Опять же зимой в трубах парового отопления вечно что-то лязгает, но я убеждаю себя: лязгает, значит, всё в порядке, значит, отопительная система работает. Функционирует, так сказать. Нет, в общем и целом я своей комнатой доволен.
Я спал, как обычно, без каких бы то ни было сновидений, но, проснувшись, не увидел на стене привычный парусный флот и поэтому долго и тупо пялился в потолок, прежде чем вспомнил, где нахожусь. В тюрьме, вот ведь как дело обернулось.
Посмотрел на часы - половина второго.
- Ну ты и спать, - услышал я голос и повернул голову. Напротив меня сидел на скамейке субъект в грязных джинсах и не менее грязной футболке. Нос фиолетовый, глаза красные, а не брился он, похоже, со времен Войны за независимость.
- Доброе утро, - сказал я.
- Добрый день, - уточнил мой сосед по камере.
- Как насчет завтрака? - спросил я.
- Ты его проспал.
- А ленч скоро?
- Ты проспал всё на свете.
- От губернатора уже приходили извиняться?
- Чего?…
- Шучу. - Я свесил ноги с койки. - Кто заведует этим исправительным заведением?
- Техасец Плэнетт. Техасцем его прозвали, потому что он здоровенный. И ещё потому что он шериф. Считается, что шерифом может быть только парень с Запада. На самом деле он из других мест.
- Ты, видать, близко знаком с представителями местной власти.
- Я здесь частенько ночую, - сказал забулдыга. - Меня зовут Тэкем. Видишь ли, когда у человека нет определенного места жительства…
- А меня Колби.
- Рад познакомиться. - Тэкем потупился. - Должен тебя предупредить, что я пью.
- Имеешь право.
- Я не разрешения у тебя спрашиваю, а констатирую факт. Я пью вот уже двадцать лет без передышки. Сам удивляюсь, как у меня до сих пор крыша не съехала. Когда-нибудь я напишу историю своей жизни. Что-нибудь вроде «Плакать я буду завтра». Я уже и название придумал. Сказать какое?
- Скажи.
- «Скажи»! Ты что, одолжение мне делаешь?
- Не придирайся к словам.
- Как ты понимаешь, там будет только обо мне. Уж такой это жанр, автобиография. А заодно я изложу свои взгляды на жизнь. Так хочешь узнать, как будет называться моя книга?
- Конечно.
Тэкем величественно воздел руки к потолку.
- «Все о Тэкеме»! - сказал он и засмеялся: - Классно звучит?
- Здорово.
- Ты тоже должен написать о себе. Парню, который так лихо орудует топором, есть о чём рассказать потомкам.
- Хватит того, что написал мой дядя.
- Да? Он тоже любил помахать топориком?
- Нет, тех, кто ему не нравился, он зажаривал живьем. Неужели не читал его книгу?
- Как она называется? - спросил Тэкем.
- «Мясо на сковородке».
- Не попадалась мне эта книга, - с сожалением сказал Тэкем. - Зато я читал воспоминания одного похитителя…
- Не помнишь название? - спросил я с искренним интересом.
- Не помню, - сказал Тэкем и улыбнулся. Я тоже улыбнулся. - Ты ведь никакой не убийца, верно?
- Верно.
- Я сразу это понял. Почему же ты здесь?
- Слишком много знаю.
- Э, почти все мои кореша сидят как раз потому, что много знают. Или потому, что знают слишком мало.
- Кто же тут у вас следит за порядком?
- Ну, во-первых, Техасец. В смысле, шериф. Потом его помощники. Их, кажется, четверо. Да, четверо.
- И ещё дорожная полиция?
- Всего один полицейский. Фред.
- А что скажешь про судью Хэнди?
- Слабак, хотя я помню время, когда он действительно боролся за справедливость. Но, как говорится, это было давно и неправда.
В коридоре послышались шаги. Мы одновременно повернули головы - за решетчатой дверью стоял высокий костистый мужчина, у него были синие глаза, стриженные ежиком волосы, на груди шерифская звезда и на боку револьвер сорок пятого калибра в кобуре.
- Чирикаете? - спросил он. - Надеюсь, не помешал?
- Тебя зовут Техасец? - спросил я.
- Вообще-то меня зовут Сальваторе. Сальваторе Плэнетт. Мои предки из первых поселенцев. Это для здешних я Техасец, так им проще. - Он окинул меня оценивающим взглядом: - А ты, значит, Колби. Ну и чего тебе не спится ночью? Шумишь, нарушаешь общественное спокойствие…
- Я?…
- Не я же. Фред рассказал мне, как было дело. И не думай, что полиция в этом штате груши околачивает.
- Полиция в этом штате не дремлет?
- Нет, сэр детектив, не дремлет. Я послал в мотель своего человека, он просмотрел журнал регистрации. Ты там записан, всё верно, а вот твоя девушка в журнале не значится. И подписи её нет.