— Через неделю?
Валерий глазом опытного человека оглядел чердак.
— Неделю мы тут продержимся, — сказал он.
Жека посмотрел на искорёженный велосипед.
— А велосипед?
— Велосипед я починю. А ты каждый день ходи на почту!
Утро. В передней никого нет, Жека спускается по лестнице, идёт к выходу, у зеркала стоит тётя Даша.
— На тренировку? — спрашивает тётя Даша.
— На тренировку, — поспешно отвечает Жека и выходит за дверь.
— А что же ты не берёшь велосипед? — спохватилась тётя Даша.
— Ах да, извините.
Жека покорно двинулся назад.
Из кухни выходит тётя Саша. В руках у неё чайник. Из дырочек тонкими струйками льётся вода.
— Прохудился старичок! — смеётся тётя Саша.
— Выброси этот хлам, — говорит тётя Маша, появившаяся с террасы.
— Хлам! — сердится тётя Саша. — Его дядя Коля привёз из Тулы. Он же медный! Надо отнести его Ивану Максимовичу запаять, — заканчивает она.
Тётя Даша посмотрела на Жеку.
— А Валя не обидится? Он бы мог сам запаять.
— Мог бы… Конечно. Но я не обижусь. Можете отнести, — говорит Жека.
— Нет, подожди! — говорит тётя Даша. — Скажи честно, Валерий, тебе ведь хочется самому запаять чайник, верно?
Жека помялся, но, встретив взгляд тёти Даши, кивнул головой.
— Да, хочется.
— Вывод вы можете сделать сами, — говорит тётя Даша. — Если ребёнок что-то умеет, нельзя лишать его инициативы.
— Да о чём разговор — запаять чайник, — осмелел Жека. — Подумаешь, чайник! Я дома всё сам делаю — лампочку ввернуть или пробки перегорели… Чайник, пожалуйста, я запаяю, только инструмент я не захватил, — улыбается Жека. — Так что уж несите чайник… этому… паяльнику… Я не обижусь. Несите.
— Инструмент есть, — говорит тётя Маша. — Пошли!
— Куда? — испугался Жека.
— На чердак, — говорит тётя Маша. — Пошли!
По лестнице вслед за тётей Машей идут тётя Даша, Жека и тётя Саша со старым медным чайником.
Жека бросается вперёд. Он обгоняет тётю Машу и тётю Дашу, заслоняет дверь, ведущую на чердак.
Но тётушки не обращают на него внимания.
Тётя Маша вставляет ключ и открывает соседнюю дверь.
— Иди сюда.
Вслед за тётушками Жека входит в мастерскую и видит верстак, тиски, аккуратно развешанный по стенке инструмент. Здесь же стоит старый велосипед, у которого переднее колесо больше заднего, на стенах афиши старых велосипедных гонок…
— Всё это в твоём полном распоряжении, — растроганно говорит тётя Маша. — Это мастерская дядя Коли.
Жека испуганно смотрит на инструменты.
— Вот дырочка, — говорит тётя Саша. — У носика. Видишь?
— Вижу. Дырочка.
— Вот канифоль, — показывает тётя Маша. — Соляная кислота, если понадобится, а вот здесь — олово. А здесь — паяльники.
— Паяльники хорошие, разные… — бормочет Жека.
— Коля любил этот… маленький, — говорит тётя Саша.
— Я тоже люблю… маленькие, — говорит Жека, поглядывая в щель перегородки, отделяющей его от Валерия.
— А вот… примус, — говорит тётя Саша.
— Ну, не будем тебе мешать, — говорит тётя Маша. — Пойдём, Сашенька.
— А я хотела бы посмотреть, — говорит тётя Даша. — Ты не возражаешь. Валя?
— Нет. Не возражаю. То есть нет, — говорит Жека, поглядывая на стенку. — Возражаю. Я не люблю, когда смотрят… Лучше я сам…
— Понимаю, понимаю тебя, — говорит тётя Даша. — Сама терпеть не могу, когда заглядывают из-за спины, если я что-нибудь делаю.
Тётя Даша вышла из мастерской и приоткрыла дверь на чердак. Жека бросился к ней.
— Куда вы? — испуганно закричал Жека.
— Опять кто-то не запер чердачную дверь, — говорит тётя Даша.
Щёлкнул ключ в замке.
Валерий притаился, распластавшись у стены.
Тётушки спустились вниз.
— Валя, — шепчет Жека, заглядывая в щель. — Валя, мы пропали. Тебя заперли. А я должен паять. Понимаешь, паять! А как паять?
В щели появился глаз Валерия.
— Не бойся. Запаяем.
— Запаяем… тебе хорошо… а я не умею.
— Не ной, — говорит Валерий. — Канифоль есть?
— Есть.
— Олово?
— Вот оно.
— Паяльник?
— Вот он. Старинный.
— Налей бензин, разогрей горелку, — командует Валя.
Жека налил бензин, поджёг его. Примус вспыхнул короткой вспышкой и зачадил. Лицо Жеки покрылось сажей.
Валерий в досаде отвернулся. На его лице, в том месте, которым он прижимался к щели, обозначилась, словно маска, чёрная полоса сажи.
— Нагрей паяльник! — приказал он Жеке.
Жека положил паяльник на примус.
— Сначала зачистить надо! — командует Валерий. — Бери напильник!
Жека берёт напильник и, сделав несколько резких движений, отрывает у чайника носик.
Валерий схватился за голову.
— Ну, что, что мне с тобой делать?! — кричит он. — Человек живёт в двадцатом веке и ничего не умеет! Белоручка! Маменькин сыночек! Что у тебя по труду?
— По труду… тройка! — лепечет Жека.
— Не ври, двойка! — рассвирепел Валерий.
— Честное слово, тройка. Была двойка, — признаётся Жека. — А потом Николай Иванович сказал: «Вот тебе тройка и чтобы я тебя больше в глаза не видел».
— Ты у меня запаяешь чайник, запаяешь! Весь дом запаяешь! Я тебя всю Курепку заставлю запаять! Бери паяльник!..
Жека лихорадочно орудует раскалённым паяльником. Паяльник опускается то в канифоль, то в кислоту, то просто в воду. Короткие вспышки и шипение сопровождают эти манипуляции.
Валерий руководит действиями Жеки.
— Потри паяльник о канифоль… Теперь поднеси к олову… Теперь к чайнику!
Жека пристраивает к чайнику носик… обратной стороной.
— У-у-у! — стонет Валерий. — Начинай всё сначала!
Раскалённый паяльник мечется между чайником, оловом, канифолью. От усердия Жека свесил язык набок.
— Налей воды! — кричит Валерий.
Жека наливает в чайник воду из ведра.
— Запаял! Запаял! — кричит Жека.
Мастерская в чаду. Из-за спины у Жеки поднимается струйка дыма. Жека оборачивается. На локтях рубашки, на животе — прожжённые дыры.
— Ты горишь! — кричит Валерий.
Он срывает со стены огнетушитель и подбегает к загородке.
— Запаял! Запаял! — не унимается Жека. — Сам запаял! Вот этими руками. Ну, чего ещё чинить-паять?
Валерий направляет из огнетушителя тугую струю.
Счастливый Жека, не выпуская из рук чайника, вертится под струёй огнетушителя.
— Запаял!
Тётя Даша в кухне вешает ключ от чердака на гвоздик у двери.
— Почему-то я одна думаю о том, что чердак должен быть закрыт, — говорит тётя Даша.
— Чердак… — задумчиво говорит тётя Маша. — А почему Валька так странно себя вёл? Он бросился к чердаку с таким испугом…
Вниз по лестнице с чайником стремительно сбегает Жека.
— Чинить! Паять! — кричит он радостно. — Точить ножи, ножницы, бритвы править!
В коридор выбежали тётушки.
— Запаял! — радостно говорит тётя Даша.
Тётушки рассматривают чайник.
— Несколько грубовато, — говорит тётя Маша. — Но, общем, терпимо.
— Умница, — говорит тётя Даша.
— Хорошая пайка, — говорит тётя Саша.
— Сам запаял! — торжествующе кричит Жека. — Вот этими руками! Ну, чего ещё чинить-паять?! Какие у вас там ещё чайники-пайники? Кастрюли, самовары — всё запаяю! Всё несите! Соседям скажите — пусть несут! Всё запаяю!
Восхищённо смотрят на Жеку тётушки.
У террасы дома тётушек выстроилась очередь — соседи принесли для починки всякое старьё. Старушка держит старый граммофон с огромной трубой. Женщина в белом платочке принесла старый примус без ножек. Длинный худой паренёк тащит на плече старинные кабинетные часы в огромном деревянном футляре. Тётя Даша принимает вещи и складывает их на террасе.
Появляется Жека. Он смотрит с ужасом на вещи, сложенные в кучу.
— Это всё… паять? — спрашивает он в ужасе.
— Почему паять? — улыбается тётя Даша. — Керосиновую лампу надо переделать на электрическую, в часах лопнула пружина, а граммофон…
— Дарья Ивановна! — обращается к тёте Даше маленький человечек в чесучовом костюме. — Может быть, ваш, так сказать, вундеркинд исправит мой, так сказать, «Ундервуд»?
Тётя Даша обернулась к Жеке. Жека тупо уставился на машинку.
— У моего «Ундервуда», — шепелявит владелец машинки, — западает несколько важных букв, а именно — щ. Чиж.
Но буквы эти он произносит так, что вместо щ и ч слышатся с и ц, а ж звучит как з.
— Какие буквы? С, ц и з? — переспрашивает тётя Даша.
— Я же сказал, кажется, ясно — щ, ч и ж.
— Оставьте, — говорит тётя Даша. Валерий посмотрит вашу машинку. Посмотришь? — оборачивается она к Жеке.
Жека покорно кивает головой.
На террасе за обеденным столом сидит Валерий. В те редкие минуты, когда дома нет никого из тёток, он выбирается из своего заточения. Сейчас он обедает, с удовольствием обгладывая куриную ножку.
Решив, что у Валерия после сытного обеда настроение улучшилось, Жека робко напоминает:
— Валя! У нас очень много работы.
— Много работы… — ворчит Валерий. — Раскричался на всю Курепку: «Чиню, паяю…»
— Валя! — терпеливо продолжает Жека. — В четыре часа придут за примусом, в шесть за керосинкой. И потом ещё глобус…
Но, увидев, что Валерий начинает сердиться, поспешно добавляет:
— Ну, глобус не к спеху. Глобус к началу учебного года.
Валерий не выдержал:
— Ты что же думаешь, я до начала учебного года буду сидеть на этом чердаке? Через неделю мы будем в Москве.
— А как же машинка?
— Машинку починю…
Валерий потянулся в кресле.
— Хорошо, что тётки днём на работе. Днём ещё можно кое-как жить, — сказал он, разворачивая газету.
И в то же мгновение в саду раздались голоса тётушек:
— Валя! Валька! Валерий!
Валерий вскочил и как пуля взлетел по лестнице на чердак.
На столе на террасе сложены ласты, маски и трубки для подводного плавания, охотничье ружьё, рюкзаки, надувные матрасы, удочки, спиннинги.
Тётушки счастливо улыбаются. Перед ними стоит Жека.