Глава 29
«Каждый раз, когда рождается мысль, рождаешься ты. Когда исчезает мысль, исчезаешь и ты. Но это „ты“ не хочет дать мысли исчезнуть, а мышление дает непрерывность этому „тебе“».
Однажды днем, когда не было никаких поездок, старинный друг Юджи задал ему несколько вопросов на тему отношений. Юджи начал издалека – с того, что рассказал о своих книгах и своей невовлеченности в них. Описывая процесс создания образов в несуществующем уме, он обратился к примеру физика, который «так сильно ударился головой об стол», когда объяснял в своей собственной уникальной манере неуместность теорий так называемого пространственно-временного континуума. Все это относилось к тому, о чем спрашивал человек. Нужно было просто сидеть и внимать. Затем он стал разбирать ситуацию со стихами Рэя, посвященными Юджи. Рэй писал стихи, чтобы выразить ему свою искреннюю, чистую, неподдельную любовь.
– Все эти книги, которые люди публикуют, мне до лампочки.
– Нет!
– Меня это не впечатляет. Это ваша проблема. Вы делаете это ради себя, а не ради меня.
– Да.
– Ты написал для меня тысячи поэм, для чего?
– Для себя.
– Что?
– Для себя.
– Да. Это дает тебе определенное приятное чувство. Это эгоистичное действие. Все, что вы делаете для кого-либо, является эгоистичным действием. Вы можете заработать на нем. Открыть церкви, храмы. Все ашрамы являются… борделями.
Здесь вмешался другой человек:
– Юджи?
– Да?
– Если нет отношений, то что есть?
– Ничего. Вы создаете отношения, не я.
– Но какое слово ты используешь, чтобы описать свою связь с нами?
– У меня ни с кем нет никакой связи. Когда я смотрю на тебя, я не говорю себе, что я смотрю на того-то и того-то. Если я отвернусь в противоположную сторону, ты совершенно и полностью исчезнешь для меня! Когда смотришь на свою жену или детей, не страдая при этом болезнью Альцгеймера, никогда не знаешь, на что смотришь, до тех пор, пока не возникнет запрос – а этот запрос всегда возникает снаружи. Ты можешь спросить меня: «Кто эта женщина?» – «Моя жена». Что означает «моя жена»? У тебя есть образ того, что стоит за этим словом. Но что касается самого слова, это всего лишь статья в словаре и ничего больше. Если повернешься в другую сторону, никогда не будешь знать, как она выглядит.
Никто не мог мне этого объяснить: «Что за механизм действует в тебе, который создает образ?» Ты знаешь, как выглядит твоя жена, а что создает этот образ внутри тебя? Как так получается, что если кто-то спрашивает меня: «Кто это?», я отвечаю: «Это моя дочь»? Но здесь нет отношений: слово «дочь» ничего не означает, слово «моя» я вынужден использовать для того, чтобы сказать, что это не ее дочь и не твоя, – исключительно для целей коммуникации. Если ты не знаешь, как они выглядят, и при этом не страдаешь болезнью Альцгеймера, тогда что это за фигня?
Здесь кто-нибудь вставлял:
– Старческое слабоумие.
– Старческое слабоумие. Нет никакого способа, которым ты можешь сказать себе, что ты смотришь на свою жену. Какими тогда будут твои отношения с женой?
Затем начиналась история…
– Недавно один физик-ядерщик приходил – крутой такой парень, проводит исследования разный новых идей в надежде получить Нобелевскую премию. Он приходил ко мне со своей подружкой. И вот он начал грузить меня всякой идиотской чепухой. «Пространства не существует». Я это и без него знаю. Будучи студентом-физиком, я учил все это. «Времени не существует. Материи не существует! Пространства не существует, существует только четырехмерный континуум». Я слушал этот бред двадцать минут, а затем спросил этого ублюдка: «Если пространства не существует, можешь ли ты в этом случае трахать эту или любую другую суку?» Он сказал: «Никогда я еще не слышал, чтобы о пространстве говорили так, как говорите вы». И он ударился головой об стол! «Что мне делать? Весь мой проект рухнет!» – «Иди и мой посуду в ресторане, чтобы заработать себе на жизнь». Я сказал ему: «Убирайся отсюда!»
После этого он сделал еще один комментарий, проведя границу, пересечь которую по своему желанию не мог никто из нас:
– Вам нужно все на свете. В моем же случае связи создаются и в следующий момент разрушаются. Они никак не связаны с эмоциями. «Что я от этого получу?» – для меня это единственная основа отношений. Для меня, понимаете? Даже если вы дадите мне двести тысяч долларов, я не буду их использовать. Я брошу их вам в лицо: «Убирайтесь! Мне не нужны ваши деньги!» Почему вы это делаете? Потому что у вас возникает приятное чувство – ведь вы помогаете бедному, бедному, бедному индийцу. Вы помогаете мне только потому, что вам так комфортно, вы чувствуете себя «благодетелями» – как сказали бы чертовы психологи.
Затем он выдвинул абсурдное утверждение:
– Вы когда-нибудь видели, чтобы я кому-нибудь помогал? Никогда, никогда я этого не делаю!
Потом всплывала правда… ну или почти правда:
– В отдельных ситуациях, если это требуется… ну… Но даже тогда это не действие просветленного негодяя! Таковых вообще не существует. Нет такой вещи, как просветление. Как может существовать просветленный ублюдок? Они все – преступники! С самого начала, на протяжении всей истории нужно было сажать в тюрьму их, а не тех преступников, которых мы создали, присвоив себе все, что по праву принадлежит каждому на планете, – и это не коммунизм и не социализм! Ни то ни другое! Ничего подобного! Нас на планете всего пять с половиной миллиардов, а планета, или называй ее как хочешь, на данный момент в состоянии обеспечить всем необходимым пятнадцать миллиардов человек. Кто-то сказал, что если численность населения достигнет отметки в пятнадцать миллиардов – если, конечно, люди смогут дожить до этого времени (а шансов на это никаких), то они будут уничтожены! Да за то, что мы сотворили со всеми формами жизни на планете, нас надо было уничтожить давным-давно. Присвоив себе все, те негодяи говорят тебе: «Тебе нужно, тебе просто необходимо много есть – двадцать пять блюд за раз».
После этого Юджи вспомнил, как разозлился его друг, задетый его насмешками по поводу вкусовых пристрастий Джидду Кришнамурти.
– Он был зол. Отлично, если я не буду видеться с тем, кого знал в течение двадцати пяти лет, окажет ли это на меня какое-нибудь влияние? А?
– Ммм… нет.
– Никакого. Никакая сила в мире не может повлиять на меня, ни в одной сфере существования. Понятно?
– Ммм, хм.
– А?
– Да.
Позже, пересматривая видео этого разговора, я обратил внимание на то, какими выразительными были все его движения и жесты, его танцующие изящные руки обладали не меньшим красноречием, чем слова. Все его существо было выражением чистого движения. Все способствовало максимально ясному разъяснению, и если что-то понять было сложно, то лишь из-за проявления механизма блокировки, который помогал людям выживать: «живя в страданиях и умирая в страданиях».
Глава 30
«Это и происходит в тебе: природа пытается разрушить преграду, эту мертвую структуру мысли и опыта, которые не свойственны ей».
Однажды поздним вечером приехала молодая семья с несколькими детьми, и он тут же сделал меня мишенью мести детей. В комнате было много его старых друзей, именитый пожилой врач, писатель и наша обычная честная компания. Пока комната заполнялась людьми, он дурачился, швырял меня по комнате, как в старые добрые времена, и повсюду слышался смех. Я спрыгнул с внутреннего балкона на пол, он наклонился надо мной, стал угрожать, а затем увидел младшего ребенка. Схватив одновременно нас обоих, он велел ему бить меня, пока он держит меня на полу.
– Эй! Бей этого ублюдка!
И у малыша совпало: он имел нужное количество энергии и отсутствие запрета выпускать ее. Его родители наблюдали, как он с яростью принялся за работу. Какое-то время было весело, а затем он сосредоточился на своем занятии и начал бить меня в живот со всей силы. Он сидел прямо на мне и дубасил что есть мочи.
Юджи был на седьмом небе от счастья:
– Хорошо! Еще!
Маму происходящее, казалось, не волновало, а вот папа стал заметно нервничать. Он попытался остановить сына, пригрозив ему, но куда там – ребенок был занят. Юджи игнорировал отца.
– Юджи, зачем ты это делаешь? – спросил отец. Ответа не последовало. Он снова обратился к ребенку, как это делают все родители:
– Эй, полегче там!
Когда он это произнес, Юджи закричал:
– Не слушай его!
Малыш, подбадриваемый Юджи, расходился все сильнее. Теперь он тяжело дышал, лицо его было полностью сосредоточено, удары сыпались градом. Люди продолжали смеяться, но напряжение между отцом и Юджи продолжало нарастать, и их взгляды начали бегать с одного лица на другое в ожидании развязки.
– Бей сильнее этого ублюдка!
Я высунул язык, принимая новую серию ударов.
– Это лучшее, что у тебя было, да?
Отец уже бесился:
– Юджи, зачем ты это делаешь?
Мальчик на секунду поднял на него глаза, а Юджи закричал с ринга:
– Не обращай внимания! Бей этого ублюдка!
– Юджи, прекрати!
Юджи был немного похож на сумасшедшего, я уже хорошо знал этот взгляд к тому времени – взгляд, означавший, что он не остановится до тех пор, пока сможет это продолжать. Что-то где-то было готово взорваться. Отец мальчика, не желая проигрывать сражение, кричал мальчику, чтобы тот остановился; Юджи кричал, чтобы он продолжал; ребенок во всей этой суматохе продолжал метелить меня все сильнее.
Я устал от этой игры, от отца, от всего происходящего, поэтому скинул с себя малыша, и тогда Юджи схватил меня за рубашку, не давая уйти. У него получалось делать это с необыкновенной силой (свидетельство тому – мои несколько порванных рубашек). Я оказался в деликатном положении: мне нужно было освободиться от захвата этой маленькой ручонки так, чтобы не повредить ее, – в конце концов, ему было 88 лет («девяносто по индийскому календарю»), но, словно подслушав мои мысли, он закричал на меня своим раздражающим командным голосом, словно инспектор манежа или дрессировщик в цирке: