В тот раз у нас с ней зашел спор на тему того, зачем я занимался теми «грязными картинами», как их называл Юджи. Она была уверена, что вся затея с выставками была лишь бунтом против отца. А для меня сама мысль о том, чтобы бросить работу, была неприемлемой. В конце концов, рано или поздно мне опять понадобятся деньги. Они же не свалятся мне с неба. Я и так жил на минимуме. И меня возмущало отношение, которое могли себе позволить те, кому не нужно идти, потеть и ругаться, зарабатывая себе на пропитание. Экономическое неравенство в паре – это реальная штука. Говорят, пары ссорятся из-за двух вещей: секса и денег. И по первому и по второму поводу мы ругались очень мощно и все равно продолжали проводить время вместе. Мы во многом были одинаковыми, так почему бы и нет? Конечно, по множеству вопросов у нас были разные мнения. Я не верил в духовных наставников и вихревые потоки. Она считала меня интеллектуалом. Никто из нас не был способен слышать друг друга. Я восхищался ей до тех пор, пока она не открывала рот. Она была более терпеливой, чем я, но моя привычка опаздывать действовала ей на нервы. Юджи утром встречал ее вопросом: «Где он?», который еще больше бесил ее.
Ссылки становились все более и более дикими.
– Эй ты, ублюдок! Послушай вот это. Это самое интересное: «Думайте об Иисусе, когда мастурбируете». Что происходит?
Где Лиза находила эти ссылки?
– Действительно ли нужны мозги? Что эти ублюдки соображали так долго? – Его всегда это раздражало. – Я говорил об этом еще сорок лет назад, будучи студентом-психологом!
Затем добавлял:
– У папы римского – СПИД! Вероятно, когда в него стреляли, ему пришлось переливать кровь и его заразили вирусом! Кого они дурят? А вы знаете, что новый папа был его бойфрендом?
Его любимыми источниками информации были журналы о знаменитостях из супермаркета, серьезные медицинские издания или ссылки. Ссылки на какую-нибудь девочку-подростка из киберпространства, по уши увлеченную музыкой хеви-метал, картами Таро и философией Юджи Кришнамурти, были столь же популярны, как и, к примеру, группа панк-рока, иногда называемая «Пибодиз», которой мировоззрение Юджи было глубоко симпатично. Ситуация становилась все абсурдней.
В перерывах между чтениями и разговорами он рассеянно поглаживал свои ногти, веки его тяжелели, и невидящий взгляд уходил куда-то вдаль. В такие моменты возникала глубокая тишина: мы слышали гул мира, но не было ни малейшего движения.
По просьбе Юджи хозяева защищали его от общения с новыми людьми. Номер телефона в коттедже был государственной тайной, и всем ясно дали понять, что если человек не знал Юджи прежде, вход ему был закрыт. Но парочка людей все-таки просочилась. Первым был молодой человек из Сан-Франциско. Утром юноша задал несколько вопросов Юджи, тот, как всегда, был очарователен, и больше парня никто не видел – ни на следующий день, ни когда-либо еще. Второй была женщина, которая специально приехала из Седоны, чтобы спросить Юджи о просветлении.
– Мадам, что вы собираетесь с ним делать?
То, как он задал этот вопрос, и меня заставило задуматься: «Что, к чертям собачьим, я ожидаю получить? И что я буду с этим делать?»
Женщина ушла и не вернулась.
Он демонстрировал пугающую возможность навсегда потерять все, что было известно тебе прежде. Мой мозг, когда я слушал его, всегда мошенничал, искажая факты и приводя их к тому, что я хотел бы слышать.
– Если бы я мог дать вам возможность прикоснуться к этому, вы бы бежали отсюда, как черт от ладана!
У него не было личной жизни, и, похоже, ничто в его существовании от него не зависело, несмотря на то что он отвечал за всех нас. Или не отвечал? Какого фига? Это что, только мои проекции? Все дело в страданиях: я действительно просто искал выход и сам возложил на него все надежды. Болван. Как мое постоянное нахождение рядом с ним могло мне помочь, чем бы он ни был?
– Если бы у меня была свободная воля, думаете, я бы тут сидел со всеми вами? – шутил он. – Я бы имел тысячу лимузинов «роллс-ройс», если бы захотел.
Каждый раз, когда звонил телефон, он говорил громко:
– Заткнись! Кто ты такой, что тебе нужно?
Он сформулировал свое учение в нескольких словах:
– Ваша задача в жизни – заткнуться!
Если бы я мог.
Йогиня ложилась спать около девяти вечера, а я любил вечерами смотреть телевизор. Разделения между спальной и жилой зонами не было, поэтому, естественно, возникали трения. Не обошлось без них и на этот раз. Однако в этот раз пространство было более гармоничным. Она была гораздо более сдержанна в эмоциях. Интересно, почему? Не знаю. Если бы еще и мою мантру «заткнись!» привести в действие. Увы…
Глава 50
«Там присутствовало то же самое лицемерие, в том смысле, что в их жизнях ничего не было; они были пусты – ученые люди, властители дум, выдающиеся фигуры».
Юджи очень нравилось читать интернет-переписку между Джидду Кришнамурти и французом по имени Доминик. Молодой профессор французского языка перевел ту часть переписки, где Доминик спрашивает своего учителя о подходе Юджи. Эти отрывки вряд ли можно было отнести к самым ярким фактам из досье Юджи, но он снова и снова перечитывал ответы Джидду Кришнамурти. Конфликт, который Доминик чувствовал между Юджи и Джидду Кришнамурти, по мнению последнего, существовал только в его голове. Любимым отрывком Юджи был тот, где Джидду Кришнамурти говорил: «Он (Юджи) заставил нас пересмотреть наши взгляды на духовные вопросы». Он просил Преподобного повторять эту фразу снова и снова.
Возможно, для него действительно не было никакого конфликта между ними двумя. Если ты себя никак не позиционируешь, то какой может быть конфликт с кем-то? Еще ему нравилась строчка, в которой Джидду Кришнамурти говорил: «Подход Юджи, если о таковом можно говорить, был бы для вас очень опасен».
Слова выражали почтительное отношение к его методу. То, что осталось в голове Юджи после «катастрофы», скакало в пустоте всю оставшуюся часть его жизни. Не думаю, что это хоть как-то его волновало.
Мы отправились в калифорнийский город Броули – эдакую сладко-соленую местность между озером Солтон и Шоколадными горами. По пути нам попался курорт «Бомбей-Бич», странно и одиноко торчавший на высохших берегах озера. По поверхности земли шли огромные трещины, и отбрасываемый озером серебристый свет создавал жутковатую нереальную мерцающую атмосферу. Мы продолжали ехать до тех пор, пока не оказались на 86 футов ниже уровня моря. Проезжая через какой-то полуразрушенный город, мы почувствовали ужасный гнилостный запах: источником его была расположенная у дороги ферма интенсивного производства крупного рогатого скота – кошмарный образец промышленной эффективности.
К моменту, когда мы добрались до города, в машине повисло напряжение. Йогиня едва сдерживалась. В салоне была невыносимая жара, и она попросила водителя уменьшить обогрев, на что тот ей ответил, что она может выйти, если ее что-то не устраивает. Мы стояли за зданием на Мэйн-стрит, и она плакала. А я потерял абсолютно новый сотовый телефон, который одолжил мне Сидд. Этот телефон ему подарила Кара, и он сегодня впервые начал им пользоваться. Отчаяние хотелось чем-то заесть, и ноги сами привели нас к ресторанчику «Метро» за углом автозаправки. Оставшуюся часть дня обед угрожающе бурлил в наших животах.
Но это было еще не все.
Вернувшись в гостиную, Юджи рассеянно постучал себя по голове. Череп отозвался гулким звуком.
– Как будто дерево!
– Иди сюда! – сказал он Преподобному.
Рэй подошел и мягко похлопал по голове, смущаясь, словно дотрагивался до головы младенца.
– Нет. Сильнее!
Он не мог.
– Оно как дерево!
Возникла пауза. Потом он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Почему?
– J’ en say pas, – как обычно, ответил Рэй, когда не знал, что сказать.
– Давайте смотреть «Дерьмо». Это лучше того дерьма, что происходит вокруг.
Прошлым летом кто-то привез видеокассету с записью телешоу под названием «Дерьмо», которое показывали по кабельному телевидению. Передача рассказывала о темных сторонах популярных религий, политических кумиров и шоу-звезд. В одном из эпизодов говорилось о Матери Терезе, Махатме Ганди и Далай-Ламе. Ганди спал с юными девственницами и обсуждал с ними своих врагов; в Колорадо, при финансовой поддержке ЦРУ, Далай-Лама содержал учебные лагеря по подготовке тибетских монахов к проведению террористических акций. Мать Тереза принимала деньги от самых разных диктаторов и богатых коррупционеров, чтобы руководить своими женскими монастырями. По словам гостей программы, передаваемые средства предназначались для лепрозориев в Калькутте, но Мать Тереза направляла их на увеличение армии своих монашек. Одна из бывших монахинь, в негодовании покинувших монастырь, рассказывала, что родственникам больных проказой не разрешалось навещать своих членов семьи, вынужденных жить в унизительных и антисанитарных условиях: Мать Тереза объясняла это тем, что «христианство показывает силу страдания» и доводила эти страдания до садизма.
Юджи был доволен. Он постоянно клеймил этих троих, и новая информация была очень кстати. В программе также обсуждались сексуальные наклонности Майкла Джексона, но тут Юджи был категоричен, заявив, что этого парня нужно оставить в покое: сначала за приставание к мальчикам нужно наказать католических священников, а потом уж предъявлять претензии к кому-либо.
После этого мы смотрели специальный выпуск с Биллом Маром. Мар был единственным общественным деятелем, открыто выступившим против администрации после событий 11 сентября. В своем шоу Мар процитировал известную песню Криса Кристофферсона: «Свобода – это всего лишь еще одно слово, означающее, что терять нечего». Я слышал, как Юджи тихо сказал: «Именно».
Прежде чем покинуть Калифорнию, он снова потащил нас в Броули. На этот раз путешествие оказалось легким. Кто-то сфотографировал нас вдвоем перед городским театром, под названием города, совпадавшим с моей фамилией. И мне и ему было радостно. Он взял меня за руку и потянул по улице. Остановив какого-то дедушку, показал на меня: «В честь этого ублюдка назвали ваш город». Чарли оказался милым старичком с дружелюбным лицом. «Что ж, рад познакомиться», – сказал он, улыбаясь столь необычному представлению. Я спросил, знает ли он какое-нибудь хорошее местечко, где можно было бы купить сэндвичи, и он показал на христианское заведение под названием «Скала» через дорогу. Впервые за долгое время наша банда получала удовольствие от совместной еды. Это был редкий момент гармонии. А я был счастлив от того, что фамилия моей семьи помогла этому.