лонно и целенаправленно. Основная масса перемещалась со скоростью примерно метр в секунду. Если жонглеры сумеют держать такую скорость, они поглотят корабль в течение часа.
– Когда это началось? – спросил Васко.
– Тридцать-сорок минут назад, – ответил Скорпион. – Нас предупредили, как только заметили повышение концентрации возле корпуса.
– Но почему сейчас? – спросил Васко. – Корабль простоял тут столько лет, и вдруг жонглеры ни с того ни с сего решили напасть?
– Вопрос не ко мне, – ответил Скорпион.
– Возможно, это не нападение, мы не знаем, – сказала Антуанетта.
Свинья повернулся к ней:
– А на что еще это похоже, по-твоему?
– Да на что угодно, – ответила она. – Васко прав, версия о нападении кажется бессмыслицей. Столько лет прошло, с чего вдруг? Мне кажется, здесь другое. Надеюсь, – добавила она.
– Хотелось бы верить, – проворчал Скорпион.
Шаттл продолжал облет шпиля. Со всех сторон картина была примерно одинаковой. Словно ускоренно прокручивается фильм о том, как огромный камень обрастает мхом или статуя покрывается лишайником – знающим, чего он хочет, и твердо намеренным добиться своего.
– Это многое меняет, – сказала Антуанетта. – И очень не нравится мне, Скорп. А если это все-таки нападение? Что будет с теми, кто уже на борту?
Подняв руку с браслетом, Скорпион что-то негромко проговорил.
– Ты это кому? – спросила Антуанетта.
– Марл Пеллерин, – ответил Скорпион, прикрывая рукой микрофон. – Считаю, отряду пловцов пора узнать, что происходит.
– Согласен, – кивнул Васко. – Пловцы должны были войти в море уже давно, как только повысилась активность. Иначе для чего они нужны?
– На их месте бы ты так не рассуждал, – нахмурилась Антуанетта.
– При чем тут я? Это их работа.
Скорпион продолжал тихо говорить в браслет. Повторял одно и то же по несколько раз, словно заучивал наизусть или втолковывал разным людям. Наконец покачал головой и опустил руку:
– Пеллерин нигде нет.
– Что значит нет? – спросил Васко. – Она где-нибудь сидит и ждет распоряжений. Вы пробовали связаться с Высокой Раковиной?
– Да.
– Не старайтесь, – проговорила Антуанетта, тронув свинью за рукав. – Внизу хаос. Неудивительно, что нельзя ни с кем связаться.
– Где остальные пловцы? – спросил Васко.
– А зачем они? – взглянул ему в лицо Скорпион.
– Если Пеллерин махнула рукой на свои обязанности, то что скажут остальные? Столько разговоров было о том, как важны пловцы для безопасности колонии. Теперь они могут доказать свою полезность.
– Или погибнуть, – добавил Скорпион.
Антуанетта покачала головой:
– Не нужно гнать их в море, Скорп. Дело того не стоит. Что бы тут ни происходило, это результат коллективного решения, принятого биомассой. Пара пловцов никак на нее не повлияет.
– Я был лучшего мнения о Марл, – проговорил Скорпион.
– Она всегда честно выполняла свои обязанности, – возразила Антуанетта. – Не думаю, что она нас бросила, на нее это не похоже. Надеюсь, с ней все в порядке.
Скорпион направился в кабину. Шаттл трясло, вокруг корпуса гигантского субсветовика спиралями поднимались вихревые тепловые потоки, но свинье болтанка нисколько не мешала. Коренастый и приземистый, он имел центр тяжести гораздо ниже, чем у человека, и переносил турбулентность лучше, чем его спутники.
– Куда мы летим? – спросил Васко.
Свинья оглянулся:
– Прикажу изменить план полета. Мы должны были вернуться в лагерь за беженцами.
– Но не вернемся?
– Беженцы подождут. Сначала нужно переправить сюда Ауру. Похоже, безопаснее всего сейчас в небе.
Глава двадцать восьмая
Арарат, год 2675-й
Васко и Скорпион осторожно несли инкубатор к пустому брюху шаттла. Небо уже потемнело, нагревательная поверхность крыльев летательного аппарата вовсю сияла вишневым, шипела и потрескивала.
Третьей шла Хоури, пригибаясь под напором теплого воздуха, пойманного в ловушку загнутых книзу крыльев. С тех пор как ее разбудили, она молчала, двигаясь с дремотной осторожной покорностью. Следом за своими пациентами шагал Валенсин, мрачно принимая происходящее. За ним ковыляла пара медицинских сервороботов, привязанных к своему хозяину крепчайшими узами механического повиновения.
– Почему мы не летим на корабль? – спросил Валенсин.
Скорпион не ответил. Он снова переговаривался с кем-то по браслету, скорее всего с Кровью или с одним из своих заместителей. Вдруг свинья тряхнул головой и выругался. Каковы бы ни были вести, Васко сомневался, что они добрые.
– Я пойду вперед, – сказала Антуанетта, – может быть, пилоту нужна помощь.
– Скажи ему, чтобы поднимался плавно и медленно, – велел Скорпион. – Никаких перегрузок. Но пусть будет готов в случае чего быстро увезти нас наружу.
– Если эта лохань еще способна выйти на орбиту.
Шаттл взлетел. Васко помог доктору и его роботам установить инкубатор, Валенсин показал ему, как добиваться от внутренней отделки летательного аппарата выступов и ниш с требуемой адгезией. Вскоре инкубатор был прикреплен к стене, сервороботов поставили рядом следить за его работой. Аура, сморщенное нечто за темным прозрачным пластиком, облепленная датчиками и оплетенная трубками, казалось, совершенно не чувствовала этой суеты.
– Куда мы летим? – спросила Хоури. – К кораблю?
– Сказать по правде, с кораблем проблемы, – ответил Скорпион. – Подожди, сама увидишь. Думаю, тебе будет интересно.
Они снова облетели корабль по кругу, на прежней высоте. Хоури смотрела широко раскрытыми от изумления глазами. Васко очень хорошо понимал ее. Когда сам он полчаса назад увидел эту картину, процесс поглощения «Ностальгии» жонглерами только начинался, и поэтому несложно было сообразить, что происходит. Но теперь корабль исчез. На его месте высился зеленый, в наплывах, шпиль.
Но было и кое-что еще. Васко это заметил почти сразу, но тогда подсознательно принял за оптическую иллюзию, обусловленную его точкой наблюдения, наклоном шаттла или чем-то в этом роде. Едва через прорехи в морском тумане проглянула линия горизонта, стало понятно: это никакой не обман зрения.
Корабль накренился. Совсем немного, отклонившись на несколько градусов от вертикали, но этого было достаточно, чтобы внушить страх. Шпиль, который на протяжении стольких лет оставался монументальной доминантой ландшафта, казавшийся древним, как сама география, угрожал рухнуть.
Биомасса жонглеров толкала корабль вбок.
– Плохи дела, – прошептал Васко.
– Объясните, что происходит, – попросила Хоури.
– Да мы сами не знаем, – ответил Скорпион. – Это началось с час назад. Море стало густеть возле корабля, на него полезли жонглеры. А теперь, похоже, решили его опрокинуть.
– Смогут?
– Да кто их разберет… Корабль весит несколько миллионов тонн, но по сравнению с массой всех жонглеров это ничто. Но если корабль завалится, это еще полбеды…
– Полбеды?
– Беда, если он переломится. Это же субсветовик. Он спроектирован так, что вдоль оси может выдержать не одно g. Если корабль находится на планете и стоит на корме, то нагрузки не превышают те, которые он испытывает в космосе. Но ему противопоказаны нагрузки, приложенные под углом к оси. Еще пара градусов, и я по-настоящему разволнуюсь.
– Нам нужен корабль, Скорп, – сказала Хоури. – Это наш единственный шанс убраться отсюда.
– Спасибо за напоминание, – ответил свинья, – но сию минуту я ничего не могу поделать. Или ты предлагаешь мне вступить в войну с жонглерами образами?
Сама мысль об этом была жуткой, почти абсурдной. Жонглеры образами безобидны, если забыть о судьбе нескольких злополучных пловцов. Их коллективы никогда не проявляли враждебности и злонамеренности. Раса жонглеров представляла собой архивы исчезнувших знаний, утраченных разумов. Но если она решила уничтожить «Ностальгию по бесконечности», то разве люди могут отреагировать иначе, как применением силы?
– На шаттле есть оружие? – спросила Хоури.
– Есть кое-что, – ответил Скорпион. – В основном легкого типа, «корабль-корабль».
– Можно что-нибудь использовать против биомассы?
– Лучевики? Но в атмосфере Арарата от них вряд ли будет много толку. Другие системы? Скорее всего, куски полетят и от самого корабля. Можем попробовать излучатель частиц…
– Нет!
Это вскрикнула Хоури. Звук вылетел из ее рта внезапно, словно рвота, и мало напоминал человеческий голос.
– Но ты только что сказала… – удивился Скорпион.
Внезапно Хоури села, будто силы оставили ее, – почти упала на подушку, которую услужливо выдвинул ей навстречу шаттл, – и прижала руку ко лбу.
– Нет, – повторила Ана, на этот раз более осмысленно. – Нет. Улететь. Оставить. Оставить в покое. Помогают нам.
Васко, Скорпион, Валенсин, да и сама Хоури встревоженно повернулись к инкубатору, где, словно в саркофаге, лежала под присмотром машин Аура. Крохотный розовый комочек слабо извивался в своих путах.
– Помогают? – переспросил Васко.
Хоури ответила, и снова казалось, что звуки льются помимо ее воли. Ей даже приходилось хватать ртом воздух между словами.
– Они. Помогают нам. Хотят.
Васко подошел к инкубатору. Краем глаза он следил за Хоури, одновременно глядя на ее дочь. Роботы Валенсина переминались с ноги на ногу, их суставчатые руки подергивались в нервной нерешительности.
– Они? – переспросил Васко. – Они – это жонглеры образами?
Розовый комочек дернул крошечными ножками, полностью оформившаяся кисть сжалась в кулачок перед нахмуренным личиком. Веки Ауры еще не расклеились.
– Да. Они. Жонглеры образами, – сказала Хоури.
Васко повернулся к Скорпиону:
– Похоже, мы их поняли неправильно.
– А теперь ты все знаешь?
– Погоди, мне нужно поговорить с Антуанеттой.
Не дожидаясь разрешения, Васко бросился в кабину. Там он увидел пилота и Антуанетту, пристегнутых ремнями к креслам. Пилот сделал весь кокпит прозрачным, и казалось, что они плывут в воздухе, сопровождаемые лишь нематериальными приборами и дисплеями с данными состояния. Васко непроизвольно шагнул назад, но, пересилив головокружение, остановился.