— Лиза, посмотри, мы уже приехали. Набери Егора, нужно с ним переговорить. У тебя, кстати, материал готов?
Гарик добрался до нужного дома только к вечеру. Как и планировал, позвонил из таксофона днем. Услышал обрадованный голос, договорился о встрече и, чтобы занять себя, отправился в кафе. Поглядывая на молоденьких девчонок, которые, сбившись в стайку, весело щебетали о чем-то своем, думал, как выпутаться из ситуации. Оставалось только надеяться, что старый лох ничего не заподозрил и тайник остался в неприкосновенности. Когда он последний раз навещал ее? Лет пять или шесть назад. Они отлично провели время. Ее мужик даже ни о чем не догадался. Сколько же они знакомы? В тот вечер, когда они впервые переспали, ему не было еще и семнадцати. Выходит, уже тринадцать лет, почти четырнадцать. Она стала для него первой женщиной.
Гарик приходил к ней заниматься языком. В тот вечер, когда это случилось, ее мужа не было дома. Она просто совратила неопытного мальчика. А дальше пошло и поехало. Она казалась ненасытной. Однажды они сделали это в присутствии мужа, работавшего в соседней комнате. Когда Гарик поступил в университет, их встречи стали довольно редкими, но все равно его тянуло к ней. Однокурсницы и более молодые девушки никогда не приносили ему столько наслаждения, сколько умела дарить она. Когда ее муж резко пошел в гору, свидания стали совсем редкими, но забыть свою первую женщину Гарик не мог. Вот и сегодня, когда услышал ее голос в трубке, сердце екнуло. Теперь необходимо было дождаться вечера. Уж она что-нибудь придумает. Главное, чтобы тайник уцелел, тогда он доберется до тех, кто его попытался уничтожить. Отомстит.
К знакомому дому Гарик подошел уже в сумерках, несмотря на то что вторые сутки не спал, чувствовал он себя вполне сносно, очевидно, ощущение опасности подстегивало организм. Машины лоха во дворе не оказалось. Гарик нажал кнопку звонка.
— Заходи, — раздался искаженный динамиком голос.
Он быстро пересек двор и, не задерживаясь, юркнул в приоткрытую дверь.
— Как же я долго тебя не видела, дорогой! — вое — кликнула она и прильнула к Гарику по-прежнему гибким, словно у юной девушки, телом.
Если бы он не знал, сколько ей лет, принял бы ее за двадцатилетнюю.
— Чем от тебя так разит? Ты что, теперь по помойкам живешь? — спросила она, смешно подергивая тонким носиком.
— Мне бы сначала помыться и поспать, двое суток на ногах, — извиняющимся тоном сказал Гарик.
— Помыться — да, но вот поспать… Это сложно, ты не представляешь, как я изголодалась!
— Что, муж уже совсем ни на что не способен? — поинтересовался Гарик, цинично ухмыляясь.
— Да ну его… Меня он и раньше никогда не привлекал как мужчина. А теперь и подавно — сидит в своем банке, деньги пересчитывает…
— Чего же ты за него замуж пошла?
— Время пришло, с прошлым нужно было рвать, вот и выскочила за первого встречного.
— Я могу тебе сказать, что ты очень удачно выскочила, как сыр в масле катаешься. Денег небось куры не клюют.
— Брось! Он мог бы и больше зарабатывать. Только что с голоду не пухнем.
— Ну, ты так точно не пухнешь! — воскликнул Гарик, ущипнув ее за едва прикрытую легкой блузкой грудь.
— Не сейчас, успеешь еще, пошли в ванную.
— А твой когда вернется?
— Не знаю, да и какая, к черту, разница? Он на мою половину вообще не заходит. Спим-то мы все равно раздельно.
— У, как у тебя все запущено!
— Сегодня твоя очередь, дорогой. Придется постараться! У меня настоящего мужика уже давно не было.
Пока Гарик сидел в ванне, она рассказывала ему о своих проблемах. Муж не позволил Марьяне поехать на Новый год в Таиланд. Не захотел поменять ей машину. Ущемляет даже в мелочах.
— Да, ничего не скажешь, трудная у тебя жизнь. Как думаешь существовать дальше? Может, тебе к нему по-своему, по-женски подкатиться, он и размякнет, — ухмыльнулся Гарик.
— Можно подумать, ты не знаешь! Он же способен только слюни распускать! Гладит, уговаривает, а как до дела, ни то ни се! — Она зло сплюнула прямо на пол. — Не мужик, а недоразумение какое-то. То ль дело ты, наглый, сильный, без сантиментов и китайских церемоний. То, что нужно! Хватит плавать, плавники вырастут, пошли! — приказала она.
Гарик, довольно улыбаясь, пошлепал следом, оставляя мокрые следы на роскошном паркете.
Вскоре он уснул со счастливой улыбкой. Утро началось с чашки горячего кофе в постели и почти непрерывных утех. Марьяна, по-видимому, сказала правду, мужика у нее давно не было, и теперь, словно стараясь наверстать упущенное, она не выпускала Гарика из постели.
— Представь! Мой придурок вчера вечером захотел со мной о чем-то поговорить! Царапался в дверь, скулил. Ну, увижу я его, ввалю так, что забудет, как его зовут!
— А чего вчера к нему не вышла, могла уже навалять, — лениво отозвался Гарик.
— Ты смешной, я же голая была и вся в твоих лапах, ты мне с голодухи синяков наставил везде, где можно и нельзя!
— Покажи, где нельзя? — потянулся Гарик.
— Сейчас увидишь!
На следующий день Лику неожиданно вызвали в холл. Удивление ее было безмерно: приехал Николай Владимирович. Едва заметив спускающуюся по лестнице Лику, он поднялся и решительно направился к ней:
— Здравствуйте, Лика! Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, нормально, — ответила она, не понимая, чем вызван визит по сути совершенно незнакомого мужчины.
— Я уже узнавал, сейчас у вас пока нет процедур и назначений. Не согласитесь вы со мной немного поговорить? — спросил Николай Владимирович, уверенно беря девушку под руку.
— Хорошо, но только я не понимаю, о чем?
— Я сейчас все объясню. Давайте пройдем на террасу.
Он остановился у окна, внимательно разглядывая уходящую вдаль дорожку. Вековые сосны, освещенные ярким весенним солнцем, слегка раскачивались. Николай Владимирович проводил взглядом шуструю белку, которая, перебежав от одной сосны к другой, начала стремительно карабкаться по стволу.
— Так о чем мы будем разговаривать, Николай Владимирович? — нетерпеливо спросила Лика.
— О нас. Мы будем говорить о вас с мамой и обо мне. Простите, Лика, мне трудно решиться. Я вроде тщательно все продумал, подготовился, а сейчас вдруг растерялся и совершенно не знаю, с чего начать разговор.
— Попробуйте сначала, — усмехнулась Лика. — Мама мне всегда подсказывает такое решение, когда я растеряна.
— Может, вы и правы. Лучше всего начинать с самого начала. Вы ведь знаете, что ваша мама работает у меня достаточно давно. Не могу сказать, что мы с ней хорошо знакомы или дружны. Долгое время она была для меня просто сотрудником, одним из многих. Но так случилось, что… — Николай Владимирович замялся.
— Ну и что же случилось? Вы стали любовниками? — ехидно поинтересовалась Лика.
— Нет, что вы! Совсем нет! Наоборот! — окончательно растерялся Николай Владимирович.
— Простите, а что означает ваше «наоборот», — что вы раньше были любовниками, а теперь разошлись — или что-то иное?
— Простите, Лика, я, наверное, что-то не то говорю. Дело вот в чем. Я люблю вашу маму. Мне очень непривычно говорить эти слова, тем более что она об этом еще ничего не знает. В том смысле, что я ей еще ничего не говорил.
— Почему не говорили? Решили отрепетировать на мне?
— Нет, разумеется, нет, я скажу ей это, возможно, сегодня. У меня есть проблема, она заключается в том, что я пока женат. Вчера вечером я пытался поговорить с женой по поводу развода, но, к сожалению, ничего не получилось. Она уже приняла снотворное и совершенно не воспринимала то, что я ей говорил. Я решил ей сказать это сегодня днем. Но прежде хочу переговорить с вами. Лика, вы не будете возражать, если я предложу вашей маме выйти за меня замуж?
— Даже так? Не спрашивая ее согласия? Не признаваясь в любви? То есть вы хотите просить руки моей мамы у меня? Не зная, что она вам ответит? Очень интересно! Это несколько неожиданный ход. Только я не понимаю, зачем вам мое согласие? Если вы считаете возможным сделать моей маме предложение, так делайте! Я здесь при чем?
— Дело в том, что это напрямую касается и вас, Лика. Я не хочу конфликтов. Если Вера Ивановна даст согласие, нам придется жить одной семьей. А это значит, что мы должны дружить.
— Вы все же странный человек, Николай Владимирович. Я никогда не слышала о том, чтобы согласие на брак с матерью спрашивали у дочери. Вы понимаете, что решать вам, вернее, ей, но могу сказать одно: я в жизнь мамы вмешиваться не собираюсь. С кем ей жить и как, решать будет она сама. Вы уж сами, пожалуйста, разберитесь со своими проблемами. С женами, любовницами и прочим.
— Свои вопросы я решу, мне важно ваше принципиальное согласие. Надеюсь, что я его получил. Извините, что я побеспокоил вас, Лика. Но для меня действительно важно, чтобы мы не стали врагами. До свидания, — попрощался Николай Владимирович и быстрым шагом удалился, оставив Лику в полном недоумении.
— Знаете что, ребята, а ведь материал-то убойный. Вы представляете, что раскопали? — спросил Егор, отсмотрев уже смонтированный, готовый к эфиру репортаж.
— Вполне. Только на свободе этих уродов оставлять нельзя. У тебя есть люди в прокуратуре? — уточнил Казимир, закуривая.
— Разумеется. Запускать ваш фильм будем только после того, как передадим копию властям, пусть они чешутся по поводу следствия и арестов. Но и нам нельзя упускать время. Свои деньги мы должны зарабатывать. Делаем так. Копируйте фильм, все материалы, что добыли, — ко мне на стол. Нужно сегодня же их передать. А в эфир фильм запустим, скорее всего, послезавтра. Сегодня начнем рекламную акцию. Все, отдыхайте, я поехал домой, а тебя, дружище, пусть жена из дома не выпускает, ты у нас человек горячий, почти прибалт, посиди дома, а то, не дай бог, и у нас в городе начнут происходить несчастные случаи, как там, в тайге.
Егор позвонил поздно вечером. Казимир как раз ужинал с Лизой. У них давно не было романтического ужина. Горели свечи, из изящного серебряного ведерка выглядывала бутылка шампанского, прямо на ковре стояла ваза с фруктами, поблескивали бокалы. С кухни тянуло ароматом жарящегося мяса. Лиза не могла отказать себе в удовольствии съесть сочный бифштекс. Настроение у обоих было соответствующим. Материал сдали, дело закончено, нужно