Серая мышка Ирина, иллюстратор детских книжек. Прячется в рисунки, как в раковину, ей там уютно, она не хочет выходить в реальный мир. Одинока. Много читает и смотрит слезливые сериалы, такие же нереальные и условные, как детские рисунки. Смотрит и плачет, очень сентиментальна. Есть одна подруга, не очень близкая. Любит печь торты, угощает соседей. Хамоватая Валерия спросила: мужика прикармливаешь? Тогда лучше мясом. Ирина смутилась и покраснела. Видимо, та попала в точку.
И что же им всем нужно? Какова мотивация? Инга фыркает иронически, но требует деталей и смотрит запись. Делает заметки, готовит материал. Собирается заявиться под видом проблемной барышни – откатанный образ. И для затравки выложить всякие пикантные подробности своей жизни.
– Мы их расшевелим, – обещает Инга. – Они забудут про вранье и выдадут правду, одну правду и ничего, кроме правды. Это будет клуб, ложа, орден, свой круг и стая. Бобров! Шучу. Идея мне по-прежнему не нравится, но согласна – что-то в ней есть. Они меняются на глазах. Не увидела бы, не поверила. Интересно, я бы тоже поменялась?
– Нет, – говорит Юлия. – Ты самодостаточна, тебе не нужно врать для самоутверждения. Ты себе нравишься. А они играют, понимаешь? Они не доиграли в детстве, вранье – их игра. Им больше нравятся придуманная биография и придуманное имя. Это признак незрелости.
– Но если они пришли, значит, хотят что-то поменять, – говорит Инга.
– Они выросли из своей незрелости, – отвечает она. – Они уже взрослые, а как себя вести, не знают. Вот и пришли.
– А какая тема следующего сеанса?
– Самое красивое воспоминание детства, – отвечает Юлия. – Первая любовь, первый мальчик…
Кстати, о мальчиках…
Она так увлеклась, что забыла о времени. Вздрогнула при звуке дверного звонка. Черт! Романтический ужин при свечах! Схватила айфон, набрала Ингу и произнесла шепотом:
– Через час у меня!
– В смысле? – удивилась та.
– Через час! – с нажимом повторила Юлия, бросила айфон на стол и побежала в прихожую. Отперла дверь, отступила, пропуская гостя. Это был Никита Любский, любимый человек…
Глава 17. Романтика втроем. При свечах…
Почему бы не встречаться
Нам с тобой по вечерам
У озер, у сонных речек,
По долинам, по борам?
Бывают же любимчики судьбы! Все им дадено, и нрав, и стать, и карьера, причем до такой степени заслуженно, что у завистников язык не поворачивается сказать хоть слово в осуждение. Не за что осуждать, и приходится, скрепя сердце, признать: ну да, незаурядный персонаж, приятен глазу, прирожденный лидер, за таким, не раздумывая, и в атаку, и в разведку. Харизма сумасшедшая! Мужчина и тот не устоит, а уж женщины и подавно.
Это о Никите Любском, близком друге Юлии… даже женихе. Полтора года вместе, срок достаточный для осознания нужности человека, хотя до пуда соли далеко – тем более Никита ее не ест вообще. Ходячая реклама здорового образа жизни, с улыбкой, от которой замирает сердце. «Юлька, – говорит Инга, – какого рожна, чего тебе не хватает, представляешь, какие у вас детишки пойдут? Он же элитный самец! А уж свадьбу закатим!.. Капризная ты, Юлька, любая на твоем месте… Да от него с его физическими данными ничего больше не требуется: выставить на площади, пусть стоит и улыбается. Всё! Люди станут добрее, исчезнет агрессия, заклятые враги помирятся; особенно рекомендуется любоваться беременным женщинам. И не дурак при этом, вон как грамотно карьеру выстроил: лицо мэрии, лицо города, лицо спорта. На байдарках, на лыжах, борец-вольник, чемпион области, страны, запасной олимпийской сборной… в прошлом, правда. А уж инициативен! Все за мной: на лыжню, в спортзал, в бассейн, в поход у костра с песнями. Штучная работа природы».
Страшновато, не готова к обязанностям супруги публичного человека, привыкла быть в тени, говорит Юлия. Ты – другое дело, не хочешь попробовать? Пробовала, признается Инга, до тебя еще, увы. Ему нужна как раз такая, как ты. Представь себе, приходит он домой после трудового дня, после соревнований, кроссов, фестивалей, митингов, набегавшись, наоравшись и сорвав горло, натерев мозоль на пятке, и хочется ему тишины и покоя, войлочных тапочек и чаю с малиной, а тут я с претензиями, что все время одна, никуда не ходим и секса нет уже полгода. А ты у нас самодостаточная, тебя развлекать не надо, сама найдешь, чем себя занять.
И так далее, и тому подобное. Инга не способна помолчать и минуты, Юлия слушает, иногда роняет фразу-другую. Никита после полутора лет отношений начал намекать на новую ступень и гнездо, на потомство, даже кооперацию – в спорте нужны услуги психиатра, и жена-психолог очень удобно. В общем, совместное будущее прекрасно и удивительно. А Юлия в ответ ни да ни нет, что задевает и даже обижает, тем более человека избалованного восторгами и вниманием.
Юлия открыла, и Никита вошел, заполнив собой прихожую. От него пахло февральским морозцем; он поцеловал ее, и она ощутила его запах: здоровой обветренной кожи и хорошего лосьона. Цветы! Он никогда не приходил без цветов. Три стерильно-чисто-белые каллы! Шампанское и шоколад. Но и это еще не все! В большой фирменной торбе китайская еда, запах сумасшедший! Из ресторана «Большой вок», что на площади, лучшего в городе, где кухня без использования трансжиров!
– Юлька, страшно соскучился! – пробасил Никита, стаскивая дубленку. – Целый день, как белка в колесе! Городской кросс, пришлось самому бежать! – Он рассмеялся. – Да еще утрясать, организовывать… ну ничего не могут!
Юлия вспомнила про войлочные тапочки и подавила смешок. Она с удовольствием рассматривала Никиту и думала, что это ее мужчина… с гордостью, надо признать. Конечно, не интеллектуальный гений… а где вы видели этих гениев! И кому они нужны, если честно? Мелкие яйцеголовые в очках…
Никита сел на диван, вытянул ноги на середину комнаты, подложил под себя подушку; Юлия отправилась на кухню.
– Помощь нужна? – крикнул Никита ей вслед.
– Не нужно, отдыхай! – крикнула она в ответ. – Я сама!
Какая помощь! Никита едва помещается в кухне, роняет вилки и тарелки, кроме того, любит целоваться в тесном пространстве. В промежутках подробно рассказывает об очередных соревнованиях.
…Они сидят за столом в гостиной: парадный фарфор, фужеры, от запаха утки по-пекински хочется упасть в обморок. Горят длинные красные свечи в хрустальных рюмках-подсвечниках – Никита настоял.
– Я пробиваю летний спортивный лагерь, – сообщил он. – Наш инструментальный комбинат жлобится дать денег! Но я их дожму, привлеку мэра, администрацию, ты меня знаешь! – Юлия изобразила взглядом внимание и кивнула. – Сегодня анекдот рассказали! – вспомнил Никита. – Марадона умер, а Мик Джаггер жив! Значит, проблема не в водке, а в спорте! – Он расхохотался.
Юлия не знала, кто такой Марадона, но спрашивать не стала. Видимо, спортсмен.
– А что у тебя? Как твой клуб? Сколько их?
– Нормально, – говорит Юлия. – Пока немного, но ничего.
– Вот смотрю я на тебя, Юль, и думаю, на кой тебе эти бабские посиделки? Причем задаром. Если бы за деньги, я бы еще понял, но так… – Он развел руками. – Выслушивать исповеди… всегда считал, что самостоятельная личность прекрасно обходится без ваших психологических приемчиков. Или это такой эксперимент? Инга сказала, собирается брать у них интервью, вытащить нутро, так сказать. Это что, общий проект?
– В какой-то степени проект и эксперимент, ты не представляешь себе…
– Так я и думал! – воскликнул Никита. – А то боялся, что дурью маешься. Заказ?
– Заказ? – с недоумением повторила Юлия.
– От научного издательства или общества психиатров! Ты, конечно, извини, но я тебе такой психиатрии тоннами насочинять могу. Всегда считал, что это даже не наука, а… не знаю! Математика – наука, медицина там, ядерная физика. А тут одно самокопание, медитации, погружение. Читал, в Штатах лет тридцать назад мода пошла вытаскивать детские воспоминания, и оказалось, что всех этих истеричек в детстве растлевали собственные отцы! – Никита хохотнул. – Пошли скандалы, разводы, судебные процессы… тем более это недоказуемо! Зато сто́ит больших денег. Одна наша гребчиха, очень перспективная, ушла в секту. Ребята пытались вытащить, подстерегали, убеждали… Говорят, ходит в черном, в глаза не смотрит… жуть! Был человек и нет человека. Не, я понимаю, если хорошие гонорары… психиатры сейчас в тренде, сама знаешь. Я всем советую, даю твою визитку. – Он помолчал немного и спросил после паузы: – Как утка? Я попросил помягче, без фанатизма…
– Без фанатизма? – эхом отозвалась Юлия, чье настроение стремительно приближалось к нулевой отметке.
– Без перца чили! Наш один парень хватанул, проглотил на автомате – и сразу сердечный приступ! Конечно, китайская еда удар по организму, хуже бургера, но иногда можно. По праздникам.
– У нас праздник?
– Да! У нас сегодня праздник. – Никита смотрел на нее с улыбкой. – Сегодня, можно сказать, веха. Отмечаем с шампанским! Взял твой любимый брют. Мы очень похожи, я тоже все без сахара. Шоколад можно! – Он сунул руку в карман брюк и вытащил маленькую красную коробочку; раскрыл, протянул; бриллиантик в лапке белого золота испустил сноп синих и желтых искр. – Юль, выходи за меня! Хочешь, встану на колени?
– Не нужно… на колени, – произнесла она замороженным голосом. – Какое красивое!
– Самое красивое, какое у них было! Продавщица сказала, вы, наверное, ее очень любите! А то, говорю. Надень, размер, вроде, твой.
– Сейчас? – глупо спросила Юлия.
– Конечно! Это тебе! Ты согласна?
Что испытывает женщина в подобной ситуации? Героиня кино восторженно открывает рот, ахает в изумлении и всплескивает руками: это так абсолютно неожиданно! Еще слезы. Закон жанра. Юлии казалось, она повисла между небом и землей, в голове на бешеной скорости замелькали плюсы и минусы, перехватило дыхание. Плюсов