– Доводить до конца начатое. Я хотел бы осмотреть офис, а потом наведаюсь в кооператив в Еловице.
– Я с тобой!
Шибаев поморщился и кивнул.
– Саша, она жива? – Инга смотрела на него настороженно и требовательно.
– Да. Она жива, – отчеканил он, стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно.
– Спасибо! Господи, как я устала! – Инга откинулась на спинку дивана и закрыла глаза…
Глава 34. Чужие лица, чужие сны
Число разумных гипотез, объясняющих любое данное явление, бесконечно.
Юлия осознала себя лежащей на диване, вокруг были сумерки, наверху с трудом угадывалась люстра, длинные висюльки на ней едва слышно позвякивали. Хотя, возможно, звенело у нее в ушах. За окном был серый не то день, не то вечер. Она прислушалась. Все было тихо, лишь в воздухе стоял слабый стеклянный шелест. У нее кружилась голова, во рту было сухо и горько, першило в горле. Она кашлянула, стремясь вытолкнуть мягкий шерстяной комок; удерживая головокружение и тошноту, поднялась и побрела в ванную комнату. Опустилась на колени перед унитазом, и ее стало мучительно рвать. Когда приступ прошел, она, чувствуя себя выпотрошенной заживо, оперлась спиной о стенку и закрыла глаза. Посидев, встала, цепляясь за край ванны, открутила кран и стала пить. Вода была ледяной и по-прежнему отдавала ржавчиной; желудок ухнул куда-то вниз, но она заставила себя глотать, сдерживая тошноту. Напившись, она вернулась в комнату и села на диван. Комната покачивалась и кружилась; она закрыла глаза, чтобы прекратить кружение. Сидела, обхватив себя руками, с закрытыми глазами, пытаясь сообразить, что с ней происходит. Она ничего не ела и пила только минералку… Значит, что-то в воде?
На журнальном столике стояли тарелка с подсохшим бутербродом, бутылка вина и бокал. Приглашение к трапезе. Юлия почувствовала голодный спазм в желудке, подтянула коленки к груди и сцепила зубы, преодолевая новый приступ тошноты. Вдруг она почувствовала, что ее знобит – она была в одной блузке, с нее сняли свитер… зачем-то. Она поддернула рукава, вытянула руки и едва не закричала: на правой чуть выше локтя появилась татуировка! Черная тушь, покрасневшая кожа… Она присмотрелась, не веря глазам – это было колесо с торчащими из центра шипами… сансара? Вечные циклы жизни и смерти. Юля лизнула палец и потерла тату; поняла, что это переводная картинка, и почувствовала облегчение… хотя, какая разница? Наоборот, раз временная, значит, ее роль закончится через несколько дней. Роль? Какая роль? Жертвы? Андрей руководитель секты?
Ее передернуло, когда она вспомнила его лицо, откровенно издевательский взгляд… он сказал что-то о собаке! Она попыталась вспомнить… Он спросил: вы не боитесь собак? Собаку оставили в коридоре намеренно… она не сможет выбраться… Стоп! Он кричал на кого-то или кому-то! Значит, в доме есть люди?
Мысли текли вяло, фразы додумывались с трудом. Ей пришло в голову, что сансара не единственная тату, и она стала осматривать себя. Джинсы были застегнуты, с нее сняли только свитер… больше ничего. Почувствовав, что сейчас упадет, она схватилась за волосы, с силой дернула и вскрикнула от боли. Бессмысленно уставилась на несколько длинных белых волосков, зажатых в кулаке… Белых! Ее обдало жаркой волной – она поседела!
Юлия вернулась в ванную и застыла перед зеркалом, испытав мгновенный укол ужаса: на нее оттуда смотрела чужая очень бледная женщина с седыми волосами. Схватившись за край раковины, стараясь удержаться на ногах, она всматривалась в отражение; не веря глазам, потрогала волосы, они были влажными. Не седые, а платиновые. Краска? Ей покрасили волосы?
Она плескала себе в лицо ледяной водой из-под крана, пытаясь очнуться, чувствуя, как все вокруг начинает меркнуть; дернула дверцу стенного шкафчика – там стояли какие-то флаконы и коробочки; она взяла один и изо всех сил, на какие была способна, швырнула на пол. Флакон разбился, разбросав осколки, в ванной тотчас пронзительно и удушливо запахло каким-то парфюмом. Она замерла, прислушиваясь, ожидая лая собаки или шагов тюремщика, но все было тихо. Цепляясь за раковину, Юлия нагнулась и подобрала осколок; опустившись на пол, поднесла к лицу левую руку и чиркнула осколком выше запястья. Вскрикнула от боли и с удовлетворением почувствовала, что туман в глазах стал рассеиваться. Сидя на полу, она некоторое время смотрела на тонкую струйку крови и натекшую лужу на полу; потом поднялась, схватила полотенце, замотала руку, подняла ее и пошла из ванной…
Меж тем стемнело. Она сидела на диване и пыталась сообразить, что делать. Порез на руке болел, но мысли выстраивались четко. Что делать? Выбор невелик: выброситься в окно, переломав кости, или попытаться спуститься по лестнице и выйти из дома… сбежать! А собака? Монстр с маленькими красными глазками… Она не успеет спуститься! Даже выйти из комнаты…
Юлия вдруг услышала шаги за дверью и судорожно вздохнула. Она улеглась и закрыла глаза, дернув на себя плед. Дверь открылась и кто-то вошел. Юлия услышала цокот когтей – с человеком пришла собака. Шаги остановились у дивана: человечьи и звериные. Юля чувствовала, что ее рассматривают. Сквозь полусомкнутые ресницы она видела неясный и расплывчатый силуэт человека, подсвеченный слабым светом из коридора. Человек наклонился над ней, и Юля почувствовала запах духов. Это была женщина…
Дверь захлопнулась, и Юлия перевела дух. Сюда приходила женщина, стояла у дивана и рассматривала ее. Значит, их двое, она не ошиблась. Андрей в доме не один. Тату и выкрашенные волосы тоже она… скорее всего. Зачем?
…Она не знала, сколько прошло времени. День, два, три? Больше? За окном снова было раннее утро, такое же серое и пасмурное, как и вчера. Или это был вечер? Юлия вдруг услышала громкие резкие голоса, мужской и женский. Они возникли словно ниоткуда. Люди ссорились. Пес остервенело залаял. Юлия подошла к двери, приоткрыла и, готовая захлопнуть ее при малейшей опасности, стала прислушиваться. Женщина кричала, в голосе мужчины слышалось бешенство. Голоса слышались невнятно, слов было не разобрать. Вдруг раздался стук резко отброшенной двери, и тотчас за этим последовал крик, похоже, из коридора:
– Убери свою суку! Убью!
Юлия узнала голос Андрея. И тотчас вопль женщины:
– Не смей! Ты… идиот! Если бы не она, мы были бы уже далеко! Джесси, тихо!
– Ты же прекрасно знаешь, что нас ищут! Это единственная возможность обрубить след!
– Ты совсем? Мы не похожи, никто не купится… возьмут ДНК! Ты втянул меня в этот кошмар! До сих пор тошнит… Идиотка, что согласилась! Я все время боялась, что она очнется! Ненавижу!
– Это ты меня втянула, забыла? Вы похожи… теперь еще больше! Никто не будет проверять. Одежда, документы… А собака сбежит.
– А с лицом что? Она другая!
Мужчина пробормотал что-то неразборчиво, потом закричал:
– Дура, да? Не понимаешь?
– Ты… ты… я не хочу! – закричала женщина после паузы. – Пусть уходит, отвези ее! Не хочу ничего слышать! Пошел вон! Я не убийца!
– Не убийца? Напомнить?
– Заткнись! Надо было меня спросить!
– Тебя? Ты же не просыхаешь! Лакаешь, как лошадь!
– Сволочь! Ненавижу!
Женщина вдруг вскрикнула, как от удара, и снова залаяла собака. Тут же раздался выстрел и пронзительный женский визг:
– Подонок! Не смей!
Снова хлопнула дверь, послышались торопливые шаги на лестнице, еще один хлопок двери, на сей раз внизу – мужчина, видимо, выскочил из дома. Спустя несколько минут раздался шум двигателя…
Юлия выждала пару минут и вернулась на диван. Худшие подозрения подтверждались: ей не уйти отсюда живой. Эти двое, видимо, в бегах, их ищут, и ее, Юлю, попытаются выдать за эту женщину… А как же Андрей? Разве его не ищут? Ее убьют… тату, волосы… а лицо? Неужели они настолько похожи? Нет! Женщина спросила: а с лицом что? А он сказал… что же он сказал? Его не было слышно сначала, а потом он закричал: «Не понимаешь? Дура!» Как-то так. Ей изуродуют лицо. Не факт, что прокатит, но они ничего не теряют. Ее найдут мертвой, в одежде этой женщины, с ее документами, с ее платиновыми волосами, с ее тату. У Юли мелькнула мысль поговорить с ней – она была против, они поссорились! Да! Сейчас же! Она поднялась и застыла, вспомнив фразу Андрея: «Не убийца? Напомнить?», и опустилась обратно на диван. Она не первая жертва, эти двое убийцы! Ее не выпустят живой…
Она слышала выстрел, Андрей стрелял в собаку… как ее? Женщина назвала ее по имени… Джесси! Если он убил ее, то можно попытаться выйти… тем более он уехал! Юля приоткрыла дверь, протиснулась в коридор, сделала шаг, другой и вскрикнула, заслышав остервенелый и злобный собачий лай. Едва успела нырнуть в комнату и захлопнуть за собой дверь. Чертова собака была жива!
Глава 35. Новости сыска. Капитан Астахов
Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже.
Журналистка Инга Вдовина утром позвонила Шибаеву и предложила совместное расследование: типа, он будет расследовать, а она ходить следом и фиксировать на видеокамеру с целью дальнейшего опубликования в прессе. Шибаев, чертыхнувшись от подобной перспективы, тем не менее мягко ответил, что он, в принципе, не против, но на первоначальном этапе предпочитает действовать в одиночку, а если она что-нибудь вспомнит или узнает… Но ты же обещал, вскричала барышня, но Шибаев сказал, что не хочет подвергать ее опасности. На том и расстались – он отключился, не слушая возражений.
Как ни сопротивлялся Шибаев всем своим нутром реалиста, отогнать чувство некой запрограммированности истории с Линой не мог. Именно! Запрограммированности. Каждое действо, имевшее место в тот вечер, било в одну точку. Он подрался, хотя не собирался… так ему казалось; она наткнулась на него, нетрезвого и избитого, в темном переулке, так как по счастливой случайности шла к маме полить цветы; привела его в порядок; а теперь ей нужна помощь. То есть все шло к тому, что она попадет в ситуацию, когда ее нужно будет спасать и вытаскивать, и никого интереснее его, Шибаева, для спасательных работ у судьбы не нашлось. Если все в жизни закономерно и имеет смысл, как убеждает Алик, он должен найти ее! Иначе зачем было огород городить? Так или примерно так мыслил Шибаев, отправляясь на поиски Лины. Для него она была Лина, а не Юлия. Она хотела быть Линой, значит, так и будет.