Штат отвернулась от друга. Невидящим взглядом уставилась перед собой. Ее будто холодной водой окатили.
– И когда эта Инна тебе написала? – Не зная, какие подобрать слова, Штат ляпнула первое, что вспомнила из рассказа.
– Будто в дгугой жизни. – Вик патетично возвел глаза к потолку. – Но на самом деле во втогник.
Нервный смешок застрял у Штат в зубах. Тепло из груди ушло, повеяло холодом. Чувство еще вчерашней влюбленности организм отторгал, как хренову донорскую почку.
Что это было?
Змея кусает не потому, что на нее наступили. А потому, что может укусить. Так и Виктор: бросал девушек не потому, что те изменяли, надоедали, трахали мозг. А потому, что мог это сделать.
Боже, он ведь еще просто мальчишка! У Штат открылись глаза: он ничего не знал о настоящей привязанности или ответственности. Был тем же ходячим набором гормонов, лишь юнцом!
Она влюбилась в обаяние маленького мальчика. Остальной образ достроила сама. Виктор не был благородным и сильным мужчиной. Иногда проявлял эти качества, как и все, а Штат просто чувства ударили в голову, и она начала замечать то, что хотела.
Розовые очки исказили облик парня. Даже то, что он с девушками по утрам не прощался, она принимала за твердые принципы, гордилась честностью друга! Он ничего им не обещал и сдерживал свое слово – не заискивал. Был искренним. Если расставался – причинял боль, но прямо говорил, как обстоят дела.
Но это лишь Штат, накачанная окситоцином, видела так. Реальность оказалась куда проще. Вик был молодым парнем, знающим о жизни ровно столько же, сколько и она! Он не был мудрее, взрослее или сильнее. Лишь четче попадал кулаками в лица, но внутренне… Штат была куда сильнее него. Слушая мерный стук колес поезда, она это осознала.
Понимание сути сковало холодом мозг. Штат постигла простую, важную истину: он ей не был нужен. Она выдохнула, за секунду построив воображаемый мир, где они вместе и новый статус их отношений ничего не рушит. И в этой конечной точке Штат не хотела быть с Виком. Дружить с ним – хоть до окончания жизни, но как мужчина… он ее на самом деле не привлекал.
Флер загадочности, ее тяга к человеческому теплу, романтике и Виктор в качестве запретного плода создали искаженный микс, похожий на влюбленность. И Штат думала только об этом. О том, что не может его получить, о том, что предает собственные принципы, о том, что это никогда не случится. И не примеряла фантазии на реальность.
А в реальности, если бы прямо сейчас, в электричке, Вик сказал, что безумно в нее влюблен и хочет быть вместе… Штат бы замешкалась и отказалась. Потому что она не хотела отношений с Виком. Она просто хотела отношений. Но не с ним. И никогда этого не захочет.
Потому что в нем всегда будут бесценные качества, идеальные для друга, но неприемлемые для объекта влюбленности. Харизмой очароваться легко, базовое чувство защищенности принять за комфорт, а помощь – за заботу. Но это не было тем, чего она хотела от отношений.
Штат не могла перечислить те качества, которые желала видеть в парне рядом с собой, но метод от противного всегда помогал. И Вик не был тем, кто ей нужен. Штат засосала сама идея влюбленности.
Чувства не подводили: на месте влюбленной в него девушки Штат было бы мерзко и обидно услышать слова Вика. Использовать ее для расставания? Какой трус так поступает? И, господи, поступал так до сих пор? Это же она выпроваживала девчонок с кухни по утрам. Потому что не лезла за словом в карман, потому что вставала раньше и была трезвее друга после опохмела «Дошираком».
И, вспоминая это, Штат понимала, что не хочет быть с таким человеком.
Но сейчас…
Она выкинула вместе с шелухой от семечек это чувство в окно, заставив раствориться в горючих выхлопах поезда, и как подругу… ее веселило предложение Вика. И как подругу ее совершенно не напрягало выгонять пассий парня по утрам. Потому что большего от него ей не было нужно.
На лице расползлась улыбка. Влюбленность оказалась лишь временной игрой гормонов. Блажь прошла. Все в порядке. Виктор рядом с ней снова был другом, с которым они соревновались в громкости отрыжки. Она хотела его расцеловать за трусость и идиотскую идею чужими руками расстаться с Настей.
Но пусть так. Так даже лучше. Она говорила на тусовке Есении, первой, кто остался на завтрак после ночи с Виком, что видела его в таких состояниях, которые не позволят иначе взглянуть на друга. Но Штат ошибалась. Дело было не в постыдных, смешных действиях на вечеринке.
По-настоящему отталкивающими люди могут быть только изнутри. И Штат была чертовски благодарна Вику за то, что одним предложением тот доказал ей: как друг – он идеален. Но все остальное, даже в идеальном мире с гарантией «долго и счастливо», Штат просто не нужно.
А значит, она свободна. У нее есть друзья, прекрасная жизнь, и она разобралась со своими чувствами. Даже смешно.
– Конечно помогу! – чересчур радостно отреагировала Штат, выныривая из прострации. Вик удивился. – Черт, это будет весело, почему мы раньше до этого не додумались! А я ведь круто играла в школьных спектаклях, надо будет вспомнить, что читала про драму у Станиславского.
Виктор рассмеялся и, видя энтузиазм подруги, тоже им заразился. Оставшуюся дорогу они обсуждали детали коварного плана, с лица Штат не сходила сумасшедшая улыбка.
– Вашу гуку. – Вик протянул ей ладонь на перроне, будто в романе «Гордость и предубеждение».
Штат улыбнулась, понимая, что чувства уже не вернутся. Перед ней – лишь ее болван-друг, с которым она ввязывается в драки. И сегодня она должна порвать с его девушкой.
Все идеально.
– Ну и сволочь же вы, мистер Дарси. Никогда не меняйтесь, пожалуйста.
Глава 9. Вклад в хаос
Сентябрь в Питере радовал поздним бабьим летом. Оно, махнув цветастой юбкой, цыганкой танцевало в вечерних сумерках.
Пахло шашлыком. Штат жадно вгрызалась в мясо на шампуре, капая жиром на джинсы. Виктор курил в приоткрытое окно. Шашлычная на отшибе спального района была единственной в городе, где плевали на закон о курении. Местечко было паршивым, но атмосферным – все, что так нравилось личностям с криминальным налетом на зубах. Не то что пафосные рестораны. Вик поморщился: сегодня уже нанюхался запаха белых роз.
За поясом терла кожу телескопическая дубинка. Уже использованная. Сегодня.
Виктор поднял глаза на Штат. Поморщился, видя счастливое лицо девчонки. Губа у блондинки была разбита, костяшки на правой руке вспухли и покраснели. Он еле оторвал ее от противника. Штат с каждым разом все больше сносило крышу.
Остальные пошли по домам после стычки. Упертые мажоры – одни из последователей, называвших себя Драконами, – отчаянно не хотели сдаваться: перетекали с одной вечеринки на другую, думая, что Якудзам никто не сообщит. Но им сообщали. Виктор понимал, что скоро придется разговаривать. Серьезно и буквально: в драках преимущество можно было выиграть лишь временно.
Штат улыбнулась, ногтем выковыривая из зубов мясо. Виктор хохотнул. Не учитывая последствий драки, сложно было поверить, что непосредственная блондинка напротив – отбитая на всю голову участница банды.
Виктор закатил глаза: даже в мыслях определять компанию так не хотелось. Но их все чаще со стороны называли именно так, пора было с этим считаться.
Штат шумно отхлебнула «Спрайт» из бутылки. Здесь никто на них не обращал внимания, этим место и привлекало. Хозяин и посетители из Средней Азии занимались своими делами: смирились с вечно потрепанными постоянными клиентами, заходившими под ночь.
Вик выдохнул в щель приоткрытого окна дым, развалился на диванчике, снова посмотрел на Штат.
Что-то в последнее время заставляло смотреть на нее чаще. Он не знал что. Может, то, что она сама стала смотреть на него иначе. Искра веселья, снисхождения, активного удовольствия от слова «бро» в ее глазах задевала. Нечто неосмысленное, эфемерное с недавнего времени сопровождало ее образ. Легкое, неуловимое, куда более непринужденное, чем раньше.
Аура пофигизма притягивала взгляд.
Он признавался себе, что она на самом деле ему нравилась. Как друг, конечно, но все же: беснующееся Черное море в радужках, брови вразлет, полные губы, ровный нос, вихрастые, выжженные светлой краской волосы. Она вполне могла пойти в актрисы, но всю картину портили характер и все из него вытекающее: презрительные ужимки, кривая, высокомерная улыбка, сучий прищур и понимание мира в глазах.
А она не осознавала этого. Хитро смотрела на окружающих, вертела в руках перочинный ножик и удивлялась вниманию.
– Че пялишься? Зрачки отращивать умеешь заново? – усмехнулась блондинка из-под капюшона, подняла на парня взгляд.
Вик покачал головой.
– Задумался… я… – Оба обернулись на шум: сквозь мутные окна шашлычной была видна приближающаяся толпа.
Штат вытерла руки салфеткой, подобралась на месте, не зная, чего ожидать. Вик поднялся и встал у стены за спиной подруги. Те, кого они сегодня пошлепали по попке, рассердились и привели друзей?
Тело сковал холод, каждая мышца напряглась, затвердела, готовая сжаться и растянуться в нужный момент. В воздухе запахло свежестью, Штат обрадовалась, что дорожку оставила на десерт – сознание было чистым. Гул с улицы нарастал.
Налет не был прицельным – толпа молодых парней и мужчин постарше ввалилась в шашлычную, громя на своем пути все: с ноги выломали дверь, толкнули сидящего у входа посетителя в стену, накинулись на повара и женщину, нарезавшую салат.
Все произошло быстро. Штат не успела вскочить с места – как нефть, разъяренные люди заполнили маленькое пространство шашлычной. Ломали стулья, выкидывали их в окна. Блондинка пригнулась, уклоняясь от летящих во все стороны осколков. Толпа была злой, но на кого – непонятно.
Двое ткнули сидящих за соседним столом лицами в тарелки, ударили несколько раз под ребра. С начала налета прошло не больше пяти секунд – разрушения были стремительными. Светловолосый бритый парнишка в два шага оказался у столика Штат – отходить было некуда.