– Логика просто железная, – с веселым скепсисом хмыкнула Соня. – Пригласил на свидание Арсений, поэтому ты трахнулась с Виком.
Легкий укор во взгляде остался Штат незамеченным.
– Вполне. – Она патетично подняла вверх бокал вина. – Ты же видела Сеню? – Штат многозначительно поиграла бровями.
– Спрашиваешь, – фыркнула Соня. – Он такой весь… даже не знаю, как сказать, мельтешащий, что ли. – Подруги засмеялись в унисон. Арсений действительно был парнем живым: в отличие от Вика, серьезного харизматичного главы их банды, много шутил, был непринужденным и, конечно, весьма симпатичным. – К тому же он давно на тебя запал.
– Правда?! – Штат изумленно вскинула брови, пытаясь осознать услышанное. – Ты уверена?
– Да про это только ты не знаешь. – Соня отрезала очередной кусок камамбера. Надо бы перестать кошмарить отчима. – Вряд ли тут речь про глубокое чувство, но присунуть тебе – он точно первый в очереди.
Штат недовольно скривилась на такое грубое определение, но все же удовлетворенно захихикала. Приятно кому-то нравиться.
– Тем более, – кивнула Штат на слова подруги. – Я тоже понимаю, что он может начать мне нравиться, он в целом с самого начала чем-то зацепил, ты бы слышала наши перепалки словесные, это потрясающе. – Штат мечтательно закатила глаза, допивая вино. Жестом попросила плеснуть еще, затем передумала и продолжила пить из горла. – Он далеко не тупой. Но это ладно, мало ли с кем можно парой фраз перекинуться, но когда он позвал гулять… Я, кстати, потом уточнила, не было ли это по пьяни, на что он, наоборот, удивился, что это я помню. – Штат засмеялась: больше ничего не оставалось, чтобы пережить эту ситуацию. – Тогда я поняла, что до того, как вляпаюсь в эти отношения, осталась пара шагов. Но это же наши парни. – Штат послала подруге многозначительный взгляд, щедро глотнув из бутылки. Раздраженно зашипела, пролив красное вино на себя, но забила. – Я же понимаю, что долго за ручку мы гулять не будем, в какой-то момент он позовет меня к себе «послушать коллекцию лютневой музыки шестнадцатого века».
– Он-то позовет, – понимающе ухмыльнулась Соня.
Понимала она это во всех смыслах: Арсений был заядлым меломаном. Может, и правда коллекция такая была.
– Вот-вот, – кивнула Штат. – Да и мне хотелось узнать, почему вокруг секса столько шумихи, пора бы уже. Но! – Она вместо указательного пальца привлекла внимание хмелеющей Сони горлышком бутылки. – Я не хотела придавать этому значения. Особенно первому разу. Типа… он – не любовь всей моей жизни и ею не станет. – Она скривилась, закусывая приторный привкус мягким сыром. – Плюс это как-то банально – заняться впервые сексом с тем, кто нравится, лишние нервы. И значения он даже больше придал бы этому, чем я. Мужики же не возводят свой первый раз на пьедестал. Поэтому я и решила с Виком трахнуться: он должен был знать, что делает, я его знаю давно, и с ним это точно ничего не значило, как я и хотела.
Штат пожала плечами, заканчивая монолог.
Они с Виком не разговаривали пару дней после произошедшего, виделись в компании, но вели себя как обычно, и это радовало. А потом он уехал на две недели с семьей на море. Штат поначалу тревожилась из-за того, что это может стать чем-то переломным в их отношениях, но, когда Вик привычным жестом приобнял ее за плечи при встрече и начал диалог ни о чем, она расслабилась.
Он все понимал.
– В целом я с тобой согласна. – Соня задумчиво кивнула. – У меня по факту так же было, просто переспала с незнакомым парнем на вечеринке, но… я-то этого не планировала, а ты в этой ситуации по-настоящему циничная сучка. – Она одобрительно хмыкнула.
– Что есть.
– И как тебе? – Соню никогда не интересовал Виктор, но чисто по-человечески, учитывая количество его пассий, было интересно, что же такого умеет друг.
– Ну… – Штат почти виновато сморщилась. – Скажем так, прикола я не поняла. – Она захохотала, откинувшись на стуле. – Да слушай, это было очень тупо и странно. Пара поцелуев – и погнали. И длилось минуты три. А потом ощущение, будто там пальцем сильно терли, и все, собственно. – Штат глубоко вздохнула. – Видимо, надо как-то по-другому, не знаю. – Огорченная улыбка скривила лицо. – Потому что не верю, что вот про это снимают столько фильмов, ведут блоги и говорят. А если так – моя вера в человечество потеряна. – Смешок растворился в тишине.
Соня неоднозначно кивнула.
– Не могу не согласиться, – понимающе улыбнулась она. – У меня, конечно, было получше, чем ты описываешь, но восторженных отзывов на «Яндексе» я бы точно не оставила. Но это ладно, Вик-то на все как отреагировал?
– Не знаю. – Штат пожала плечами. – Вроде нормально, понимает, что мы просто повеселились. Я думала с ним поговорить, но он вел себя так непринужденно, что я забила. Хотя волновалась сначала: он мне потом в любви признался.
– Он что?!
Соня сощурилась, жадно ожидая продолжения.
– Да я без понятия. – Штат лишь отмахнулась от такого изумления: не так все серьезно. – Звучит просто жестко. Так-то мы были угашены дорожками еще днем, потом куча алкашки. Он сказал это скорее пространно, типа, как я тебя обожаю и люблю. Но я когда об этом вспомнила через пару дней, успела знатно загнаться, конечно. Вдруг он о чистом и светлом?
Теперь настала очередь Сони закатывать глаза.
– Брось, у нашего Виктора из чистого и светлого может быть только крышка унитаза, с которой он нюхает. У парней, естественно, тоже есть чувства, но не у этого.
– Надеюсь на это. – Штат озабоченно поджала губы. – О! – вдруг вспомнила она и зашлась тихим смехом. – Я вчера такой жесткий глюк на матанализе словила! Инесса Юрьевна подошла, чтобы что-то объяснить, нарисовала на листе точку – и бам, точка начала растекаться по листу, превращаясь в огромную кляксу. Это просто жуть была, я очканула, но было прикольно. А что делать с интегралами, я до сих пор не знаю: ничего из того, что она говорила, я так и не услышала.
Подруги засмеялись, открывая новую пачку дорогого сыра, – старались заглушить голосок в подкорке, который шептал, что молодость нужна для другого.
Ценности нашего мира меняются на глазах: в тринадцать уже не думаешь об оценках и понравившемся мальчике – мешаешь клюквенный сок с водкой и пытаешься скрыть похмелье.
В семнадцать не чувствуешь себя полным жизни: сгораешь из-за перегрузки уроками, давления родителей, и все, что, кажется, остается, – это уйти в забытье.
А в двадцать ты уже никому не нужен.
Никто тебе не рассказывает, что нужно найти дело по душе и научиться на нем зарабатывать, никто не говорит: «Эй, тебе всего семнадцать, не обязательно выбирать профессию сейчас и пожалеть об этом в институте, потеряв лучшее время».
На тебя давят: «Найди себя, найди себя, научись себя обеспечивать и стань взрослым». И никто не говорит, что искать себя не нужно, если не терял. А потом становится поздно.
В таких поисках молодая, не познавшая жизни душа быстро тлеет и перегорает, а единственный выход, о котором твердят телевидение, фильмы и общая пропаганда, – пей.
Пей, потому что это – взрослая жизнь. И в ней нельзя быть счастливым. По крайней мере, никто не знает как.
Пей, ходи в клубы, не сиди в тишине, заполняй пустоту тем, что мы тебе предлагаем, – будь потребителем, иначе какой в бизнесе смысл?
Садись на иглу, трать деньги на реабилитацию и таблетки, ходи к психологу, купи машину, заведи детей, в конце концов! Они тоже повторят твой путь и помогут нам обогатиться.
Штат сделала жадный глоток невкусного дорогого вина, улыбнулась: делать все равно больше было нечего.
– Да, но мне особенно понравилось, когда мы от туалета до аудитории двадцать метров сорок минут шли. До сих пор не знаю, каким вообще образом. – Соня хохотнула. – Казалось же, что шли обычным шагом.
– Ага, а Виктор потом час на свои руки пялился. Говорил, что вены на запястьях движутся, – хмыкнула Штат.
Воспоминания были подернуты прозрачной дымкой – казалось, их постоянно нужно оправдывать, чтобы не осознать, что катишься на дно. Смутно помнить последние месяцы жизни – не то достижение, которым хотелось гордиться, но приходилось, потому что больше нечем было.
– Кстати, когда он приедет? Полторы недели его уже нет. – Соня качнула головой и закинула ногу на ногу, тащась от того, как круто сейчас смотрелась со стороны с бокалом вина.
– Послезавтра вроде. – Штат пожала плечами. – Эх, я тоже хочу на курорт: пляж, море – красота! – Она мечтательно прикрыла глаза и откинулась на спинке стула.
На задворках сознания неприятно ныло ощущение, что все должно быть иначе, но как поменять все разом, Штат не знала.
Ничего, алкоголь и пара дорожек всегда помогали забыться. Помогут и в этот раз.
Куртка с грохотом упала на паркет, обнаружив внутри себя девчонку. Блондинка засмеялась, с помощью парня вставая на ноги.
– Почему я не помню, как мы дошли? – отсмеявшись, нахмурилась она, подозрительно глядя на Глеба.
Тот с картинным недоумением развел руками.
– Может, потому, что перед этим вынюхали по три дорожки твоих транков в туалете торгового центра? – Он вопросительно выгнул бровь, оперевшись на дверной косяк рукой над Штат.
Оценивающе оглядел ее снизу вверх. Их глаза встретились, Глеб коротко улыбнулся, смотря на ее губы.
Штат не поняла, зачем данный субъект нарушил ее личное пространство, хмыкнула и нырнула под рукой парня, проходя в студию.
– Точно. – Она еще раз подозрительно на него посмотрела, но аргументировать его действия смогла только затуманенным разумом. – Угарный эффект, да? – Штат снова повеселела, разглядывая большие витражные окна, панорамные стекла балкона и сводчатый потолок мансарды-студии высотой метров пять.
Тут дышалось легко.
– О, не думала, что ты прям рисуешь, – удивленно охнула Штат, заметив расставленные по периметру холсты, скрытые тряпками.
Штат бесцеремонно, под снисходительный смех Глеба позади сбросила с картин покрывала, с интересом разглядывая каждую деталь.