Перекрестки со светофорами за окном сменились трассой, проходящей через лес, после – раскинувшимися на несколько километров лугами, заставляя взгляд разбегаться сразу во всех направлениях.
Тат хотелось ответить что-нибудь колкое в ответ на грубость Криса, но желчь так и осталась на языке, Дрейк ей давилась. Только поджала губы и на изломе выдохнула.
Крис заметил, как Дрейк вжалась в кресло и глядела перед собой невидящим взглядом, – в груди расползлось мерзкое чувство вины. Татум, правда, бывала невыносимой сукой, но сейчас он сорвался на пустом месте, вымещая на Тат злость на самого себя.
«Терминальное состояние, – думал Крис, – лечится удачей». И, не отрывая взгляда от черной артерии трассы, несильно сжал ладонь Дрейк свободной рукой. Она только поглаживала его запястье подушечкой большого пальца.
Больше никак не реагировала – Крис ей за это был благодарен. Хоть кто-то из них не психует из-за его слабости. Крису казалось, что это именно слабость – думать о других. Но сейчас ему стало чуточку легче.
Со взрослыми развлечениями приходят взрослые проблемы. И через пару часов Крис столкнется с их последствиями лицом к лицу. Заодно, в лице Святослава, с напоминанием о том, что Вертинский – неисправимый трус, слабак и лицемер.
Просто фантастика, мать его, а не отдых.
Дрейк завалилась на кровать, натягивая на колени разношенную кофту, достала из дорожной сумки ноутбук. Вертинский кинул на нее короткий взгляд, выходя из душа, – присвистнул, заметив очки для чтения.
– Заткнись, – пробурчала Дрейк, не поднимая взгляда на парня.
– Да я ничего и не говорил.
Он вытер мокрые волосы полотенцем, с интересом разглядывая Тат. Она странно и мило выглядела в очках.
– Одно слово по этому поводу, и я тебе член откушу. – Она посмотрела на него поверх оправы, спуская очки на край носа.
Вернула внимание к экрану ноутбука.
Крис только хрипло засмеялся, натягивая майку. Подмигнул Дрейк, когда увидел ее изучающий взгляд на своем торсе. Татум закатила глаза, но уголки ее губ растянулись в корявой улыбке, когда парень упал рядом с ней на кровать и невесомо провел пальцами по щиколотке.
Дрейк поежилась от мурашек, спрятала ногу под плед, удобнее устраиваясь на подушках.
В комнате пахло деревом, бра над кроватью удачно освещали небольшую площадь, добавляя уюта.
За окном слышался начинающийся дождь, тугие капли изредка падали на стекло, успокаивая слуховые рецепторы монотонными звуками природы. День выдался сложным, но закончился, как ни странно, не так паршиво, как мог.
– Она хорошо вписалась. – Вертинский-старший улыбнулся, протягивая сыну закуску. Облокотился на выбеленное заграждение.
– Не то слово, – ухмыльнулся Крис, кидая взгляд на Татум.
Она стояла в окружении двух знакомых отца, двоюродной тети Вертинского и ее подруг, вертя в руках клюшку для гольфа. Крис не слышал, о чем шел разговор, но, очевидно, они хорошо проводили время в компании Дрейк. Тетя заходилась заливистым смехом, мужчины активно жестикулировали, что-то доказывая Тат.
Она помахала Крису, улыбнулась.
Дрейк гордилась собой: сыграть вничью с опытными игроками дорогого стоит. Вертинский не обратил внимания на то, как она передернула плечами, взяв в руки клюшку для гольфа. Тат вспомнила, как она напилась в хлам и Виктор, взяв откуда-то клюшку, предложил похерачить голубей. Тогда он дал ей хорошее подспорье для сегодняшней игры. Она этим не гордилась, но не пропадать же «таланту».
– И ты мало проводишь сегодня времени с ней, – кинул Матвей Степанович сыну. – Она уже второй час играет в гольф, а ты стоишь тут и треплешь языком с отцом.
– Да не мало я с ней времени провожу, – пробурчал Крис. – Это называется давать ей личное пространство, а не таскать везде за собой, как котенка на шлейке, – скривился парень.
– Ты просто боишься, – улыбнулся Матвей Степанович.
– Чего боюсь?
– Того, что однажды кто-то действительно захочет быть с тобой. Просто быть…
Крис посмотрел на Татум, в сознании неожиданно всплыли воспоминания: Дрейк, плавно двигающаяся с ним под музыку, ее горящие глаза и розовые щеки – она выглядела так вдохновляюще и необычно, что внутри Вертинского что-то щелкнуло.
С того момента он не мог смотреть на Дрейк как раньше – он безумно хотел ее каждую секунду.
Нечаянное движение руки, задевающее его локоть, когда она тянется за заваркой? Стояк. Мягкий поцелуй в губы? Стояк. Она, жадно поглощающая свой нескончаемый запас шоколадных конфет? О, бросьте, он – конченый человек.
В легких застревали слова, Крис тупил, пропускал мимо ушей половину реплик друзей, когда она проходила мимо, и вел себя как полный идиот. Это бесило Вертинского, он сублимировал свои чувства в поступки больше обычного, усерднее прежнего обрезая привязанности в своей жизни.
В последний раз он даже не разделся перед сексом, оттрахав Дрейк прямо на кухонном столе, и быстро кончил: его разрывал фонтан эмоций изнутри. Она никак на это не отреагировала, повторяя за чувствами Вертинского, – от грубости в адрес Тат екать внутри при ее прикосновениях не перестало. Крис уже не знал, что с собой делать.
Даже пить не хотелось: в четверг он одним махом вылакал бутылку виски сразу после универа, потому что ее ноги в колготках с черным швом мелькали перед глазами весь день и его сердечная мышца уже не знала, куда деваться, заходясь диким галопом при любом упоминании первокурсницы или чего-то около нее.
А «около нее» теперь стало все: Марк просит у Криса сигарету? Татум же курит – Татум.
На паре заканчивается ручка, и Крис просит новую? У Тат их всегда восемь в сумке – Тат.
В столовой дают салат с помидорами? Дрейк ест только черри – Дрейк.
Ее было слишком много вокруг и внутри Криса – он потихоньку начал сходить с ума, поэтому решил, что алкоголь ему, как всегда, поможет.
Но терпкая жидкость должного облегчения не принесла – только сильно закружилась голова, и Крис, обреченно прикладывая холодные руки к горящим щекам, бесшумно, почти смущенно блеванул где-то под кустом.
Вертинский был в смятении: он даже у себя в голове не называл это каким-то дерьмом вроде чувств, но все же считал, что это может случиться только после того, как ты решаешься на такое самоубийство.
Поэтому он не заводил серьезных отношений: думал, как только скажет самому себе «да, я вступаю в отношения, окей, понеслась», то тогда – и только тогда – появятся чувства. А тут – опа! – и стукнуло: резко, неожиданно, и это совершенно не вписывалось в его планы.
Это было сильно и быстро, напоминало апперкот Тайсона; недавно он ей писал «заеду в восемь» и подмигивал блондинке-третьекурснице, а сегодня наслаждался тем, как она гладит его запястье, и хотел, чтобы дорога до пригорода длилась вечно.
Крис смотрел в глаза Татум, когда, выйдя из машины, она остановилась как вкопанная, бурча «я волнуюсь», и в равной мере хотел убить ее и поцеловать.
Он смотрел Дрейк в глаза и испытывал непреодолимое желание обнять ее, прижать к себе и задушить. В ней самой, в ее взгляде было что-то потерянное, неуловимое, жаркое, возбуждавшее в нем чувство ненависти.
Как она смогла так незаметно покорить тот черствый, обуглившийся комок в груди, который Крис по странной прихоти привык называть сердцем?..
– Обсуждаете нашу темную лошадку? – мурлыкнула пустота голосом Славы. Крис передернул плечами. – Того и гляди вас, Матвей Степанович, переиграет. – Святослав мелькнул за спиной Вертинского, остановился по правую руку от мужчины.
– И я буду совершенно не против, – улыбнулся Вертинский-старший, кивая парню.
Крис сжал кулаки и едко ухмыльнулся, брызгая желчью чуть ли не из глаз. Ярость заполняла все его существо.
Вертинский агрессивно дернул губой, но Слава либо не умел читать мысли, либо специально игнорировал посыл заклятого друга. Только довольно щерился.
– Просто удивительно, что нашего знаменитого холостяка смогла покорить эта, без сомнения, прекрасная девушка, – слащаво протянул Святослав. – Кстати, она знает о твоем бурном прошлом? И не ревнует? Я бы на ее месте заревновал, увидев тебя на прошлой неделе в кафешке с другой девушкой, – добил Слава.
Вертинский-старший удивленно поднял брови, кинул хмурый взгляд на сына. Крис буквально читал в его глазах: «Ты издеваешься?»
– Ну, тогда хорошо, что ты не в моем вкусе и тебе не приходится испытывать ко мне таких чувств, – оскалился Вертинский, чувствуя, как тонкая ниточка доверия отца тает на глазах.
Кажется, это его очередное фиаско.
– Что обсуждаете? Только не говорите, что меня! После комплиментов Матвея Степановича я просто физически не могу зазнаться еще больше, – с улыбкой сказала Татум, неожиданно вклиниваясь в компанию. Взяла Криса под руку, любовно к нему прижалась, положила голову на плечо.
– Слава не на шутку озабочен благополучием наших отношений и выпытывает у меня, знаешь ли ты о том, что на прошлой неделе я сидел в кафе с блондинкой. – Вертинский ухмыльнулся, не сводя глаз со Святослава.
Уверенность в скорости реакции Дрейк была запредельной – ему стало совершенно плевать на этого психопата.
– Что? – картинно изумилась Дрейк. – Только не говори, что ты спрашивал у моей сестры, что мне подарить на день рождения! – Она всплеснула руками и засмеялась.
– Виновен, – улыбнулся Вертинский и поцеловал Дрейк в макушку.
Она его не подвела. Находчивости и фантазии Тат было не занимать.
Крис заметил, как отец расслабленно выдохнул и даже виновато посмотрел на сына, каясь в своем недоверии.
Святослав осекся, но не перестал ухмыляться, глядя на Дрейк и Криса. Парень хотел что-то сказать, но Вертинский-старший его опередил:
– Ладно, я вас оставлю, а то Татум придется ревновать Кристияна ко мне: уж слишком много времени я с ним сегодня провожу. – И, кивнув молодым людям, удалился.
– Я тоже пойду, – улыбнулся Слава, – у нас еще будет время поболтать. – Он подмигнул Тат и направился к знакомым.