Ева искренне хотела узнать, что Дрейк за фрукт на самом деле, Вика трепетала перед тем фактом, что Дрейк вхожа во все социальные круги, но из-за доверия слухам держала с Татум дистанцию, которую та, в свою очередь, ломала часто и безапелляционно, напоминая об их объятьях на вечеринке в начале года. Вика тут же краснела и переводила тему.
Катерина холоднее всех приняла Татум, но не из-за предрассудков и слухов, которые ходили по универу и которые пересказывала им Вика, а из-за своих суждений, понятных лишь ей одной. Похожим людям всегда сложнее сходиться, чем противоположностям, Ева это поняла давно.
– Перепутала стакан сока с вином и решила не останавливаться. – Дрейк скривила губы в тщательно скрываемой улыбке и прыснула со смеху. Но через мгновение серьезно заглянула Катерине в глаза, резко меняя тему разговора. – Кстати, кроме шуток: насколько я знаю, ты так и не извинилась перед Евой за тот случай. Ну, ты знаешь.
Она улыбнулась уголком губ, глаза ее оставались серьезными. Давила на девчонку взглядом.
Дрейк владела ситуацией – умело жонглировала шутками и обвинениями в одной минуте разговора.
– Что? – ошеломленно выдохнула рыжая. – Я извинилась…
– Я могу, конечно, с тобой согласиться, но тогда мы обе будем неправы. – Дрейк цокнула, перевела внимательный взгляд с маникюра на глаза девчонки.
Катерина не знала, зачем оправдывалась перед всеми, просто не умела так быстро ориентироваться в ситуации, когда ничего не предвещало беды. Чертова сука Татум лезла не в свое дело, Катя кинула вопросительный взгляд на Еву как на очевидца событий.
– Это не совсем так, – смущенно улыбнулась Маричева, пряча взгляд в ладонях, завернутых в варежки, – ты что-то говорила о том, что так получилось. И, в общем-то, все.
Она улыбнулась, кидая короткий взгляд на подругу, как бы говоря: «Я все понимаю, ты не виновата, но моему сердцу было бы легче, если бы подруга попросила прощения за предательство».
– Прости.
Она выдохнула это как само собой разумеющееся, в груди перестала ныть неприятная царапина стыда, когда она увидела теплый взгляд подруги, понимая: вопрос окончательно закрыт только сейчас.
Катерина не знала, зачем повелась на это сумасшествие, решив поддаться влиянию интриганки Дрейк. Впрочем, если Маричевой было важно именно это слово, произнесенное ей, она готова была принести в жертву свою гордость, потому что она теперь другая – она стала лучше.
Прощание и скомканные обещания встретиться всем вместе пролетели мимо ушей, в сознании осталось только то, что сказано было лично ей, отошедшей на пару шагов от компании Татум: «Ты еще в это не веришь, но мы могли бы стать друзьями».
Чувства в груди после разговора с этой чокнутой, про которую болтала половина университета, остались неоднозначными: с одной стороны, она копалась у нее в душе на виду у всех, с другой – оказалось, закрыла гештальт с Маричевой, который, она думала, исчерпан давно. Непривычная легкость в груди заставляла хмуриться.
– Чего ты так на меня смотришь? – Катерина смешно вздернула брови, вопросительно смотря на Ивана, который сосредоточил на ней свой радужный взгляд.
– Прости, я гордился тобой слишком громко? – спросил он с улыбкой.
Рыжая смущенно закусила губу, всплеснув руками, но возмутилась, вспомнив, что она вообще-то не в восторге.
– Гордился? Это было ужасно! Тебе что, нравится выставлять меня круглой идиоткой? – Сдерживая смех, Катерина уперла руки в бока, почти серьезно глядя на парня.
– Прости, ты хочешь, чтобы я сказал «нет», верно? – Он улыбнулся во все тридцать два зуба и рванул с места, когда Катя скорчила устрашающую гримасу.
Далеко убежать от призера стометровки в университетских соревнованиях Иван не успел и оказался сваленным на газон.
– Ты такой засранец, – засмеялась Катерина, целуя парня в уголок губ.
– Именно поэтому мы идеально подходим друг другу, – хохотнул Иван и подумал, что он – самый счастливый человек на земле.
– Это было жестоко. – Ева, улыбаясь, поджала губы, изо всех сил скрывая благодарность во взгляде.
– Примерно так же, как и ее поступок по отношению к тебе? – Дрейк с легким вызовом дернула бровью. – Пойми, пока люди не ощутят ответственность за последствия совершенных ими поступков, они не смогут исправиться, даже если захотят. А ты своей отходчивостью и пониманием оказываешь медвежью услугу и себе, и ей. – Она пожала плечами. Тут же забыла о серьезности, протягивая Маричевой выуженный из сумки пакет вишневого сока. – Вот, возьми этот эликсир – он залечит все душевные раны и подарит божественное понимание всего сущего, – подмигнула Тат.
– Это же вино! – засмеялась Ева, принюхавшись к напитку, но Дрейк безапелляционно перебила ее с серьезным лицом.
– Но-но, блин! Это волшебный эликсир!
Ева закатила глаза и улыбнулась, делая маленький глоток, чтобы согреться.
– Ты все проблемы решаешь алкоголем? – Вика кинула наивный и одновременно осуждающий взгляд на Дрейк. Та весело кивнула.
– Конечно. Протираю спиртом душу и тело и не ведаю о такой напасти, как болезни или проблемы в принципе.
– Вот ты каждый раз отшучиваешься, но знай, сарказм тебя никуда не приведет, – заявила Виктория, складывая руки на груди. Татум пожала плечами.
– Почему же? Он же привел меня на международный чемпионат по сарказму в Казани в две тысячи шестнадцатом.
– Серьезно? – оторопела блондинка.
– Нет, – мягко улыбнулась Тат. Девчонки прыснули со смеху. Надя переглянулась с Евой, улыбаясь доверчивости подруги. – Ладно, прости, Вик. Я понимаю тебя и постараюсь не подкалывать. – Дрейк заглянула в глаза блондинке. Для убедительности взяла ее ладонь в свою. – Просто сложно отказываться от старых привычек и лепить из себя нового человека.
Глава 28. Чисто механическое действие
– Черт, забыла сделать домашку!
Из прострации Дрейк вырвало обреченное восклицание Евы.
– Тебе повезло: могу дать списать. – Татум отрешенно улыбнулась, протягивая Маричевой конспект. Та рассыпалась в благодарностях. – Пойдем, сделаешь в аудитории, – кивнула она.
Ева согласилась и попрощалась с подругами.
День проходил в стандартном вялотекущем режиме, разве что Маричеву с Тат постоянно одергивали преподаватели: те постоянно хихикали и перешептывались. К концу пар в сумках у каждой накопились записки и карикатурные рисунки.
Последнюю пару Маричева с Дрейк единогласно решили прогулять, зависнув на широком подоконнике в лестничном пролете. В ход пошли вино, оставшийся завтрак и разговоры ни о чем – Ева не замечала, как летело время.
– У тебя есть кто-нибудь? – все же задала давно интересующий вопрос Маричева, утыкаясь взглядом в пустую банку от йогурта.
Не хотелось лезть в душу, но теперь, когда они провели вместе целый день, это казалось вполне органичным. Ева уже не думала, что за неосторожную реплику Татум могла ее пырнуть своим мифическим ножом-бабочкой, который так часто фигурировал в слухах.
– Поясни, – хмыкнула Дрейк, уже не так остро соображая от практически ежечасного «перекуса» красным полусладким.
– В смысле парень. – Маричева улыбнулась, видя захмелевший взгляд подруги.
– А, – понимающе цокнула Дрейк, – не-а, парня нет.
– В самом деле? – Брови в удивлении стремительно поползли к корням волос.
Ева не могла представить, что у такой, как Татум, нет парня: обычно девушки вроде нее не бывают свободны и – если не по любви, то хотя бы ради статуса – имеют под боком какого-нибудь красавчика.
– В самом деле. Пока не то чтобы есть на это время, – пожала плечами Дрейк, про себя добавляя: «Зато на фальшивых парней хоть отбавляй». – А у тебя? – загадочно улыбнулась Татум, пихая Маричеву в плечо.
Та смущенно хихикнула.
– Есть один, но между нами ничего нет. Вернее, что-то есть, но мне кажется, что он мне нравится только потому, что нравится всем. И я без понятия, что из этого правда. – Девчонка поджала губы, закидывая пустую банку из-под йогурта в сумку.
– Бывает, – хмыкнула Тат, выдыхая на стекло, чтобы нарисовать кривую звездочку на запотевшем окне. – Думаю, ты просто должна подбросить монетку с обоими утверждениями на сторонах, а когда та приземлится в руку, ты поймешь, какого результата ждала больше, а каким разочарована.
Маричева улыбнулась.
– А ты когда-нибудь влюблялась? – ударилась в лирику Ева, разглядывая пейзаж за окном.
Она задала вопрос скорее по инерции, чем из интереса. Вино в голове создавало приятную какофонию, думать конструктивно совершенно не хотелось.
– Конечно, – кивнула Тат, – в детском саду и в седьмом классе. Оба были такими красавчиками. – Она мечтательно улыбнулась.
– Ну это понятно. А по-настоящему?
Дрейк вдруг повернулась к Еве и перестала широко улыбаться, только еле дернула уголками губ.
– А любовь не бывает ненастоящей – меняется только твой взгляд на вещи, и только оттого, что ты повзрослела, чувства прошлого не обесцениваются.
Ева заморгала от неожиданно проникновенных слов.
Маричева смотрела на Дрейк и удивлялась тому, как тепло и открыто она выглядела в этот момент. Глаза брюнетки излучали свет, в улыбке не было ни капли язвительности – в такую девушку хоть кто влюбится. Она вздрогнула, когда тишину коридора разрезал шум окончившихся занятий.
Девушки собирали разбросанные по подоконнику вещи, когда по лестницам начали сновать бегущие с занятий студенты.
Ева замерла на месте, увидев Вертинского, поднимающегося на пролет вверх. Он дернул головой, смахивая со лба темные волосы. Соблазнительно облизнулся, жуя жвачку. Ухмыльнулся уголком губ, проходя мимо девушек, и подмигнул Маричевой, отчего та в срочном порядке распустила волосы, чтобы закрыть алеющие щеки.
Ева попрощалась с Тат и убежала к подругам: Дрейк сказала что-то о планах с семьей.
Тат проводила взглядом спину Вертинского, закатила глаза: после того, как он ушел из ее дома и постели в понедельник утром, по непонятным им обоим причинам оставшись на ночь после уикенда, Крис не появлялся в универе почти месяц – кинул только пару СМС-ок о том, что занят на работе с новым проектом.