А Вик ее не просто вытащил на передышку. Приказал сидеть. Будто она не член их группы, а мелкая, сопливая второклашка.
– Ты сделала главное. – Вик закурил и закашлялся, языком нащупывая порванную нижнюю губу. Под глазом расцветал синяк. – Всех завела. Не заметила? – Он с прищуром посмотрел на подругу, кивнул на ребят выше на ступеньках. – Эдик ссал, когда мы пгишли. И какой талант гаскгылся. – Он покачал головой, с улыбкой кивнул надувшейся Штат. – Все благодагя тебе. Я тоже это почувствовал. – Он коснулся ее руки своей. И сердца – мягким тоном. Это Штат выбесило еще больше. Теперь он казался взрослым и мудрым, а она – обиженной лохушкой. – Мы на твоей ягости всю дгаку вывезли. Пгосто…
– Пгосто что? – Штат от раздражения передразнила картавость друга.
Виктор осекся. Убрал руку. Улыбка пропала с лица. Смотрел перед собой, продолжил курить. Но все же ответил.
– Незачем пуле выполнять габоту танка.
Штат поникла. В грудь, где недавно клокотала ярость, ударило сожаление. Только с ней Вик открывался и говорил без подбора слов. А она правда обиженная маленькая девчонка.
– Ладно, ты прав, прости. – Штат хрустнула шеей, сморщилась от ощущения, будто мозг плавал в черепной коробке, ударяясь о борта. – Не хотела стервозничать, это адреналин.
– Забей. – Вик потеплел, отмахнулся.
Штат бесцеремонным жестом потребовала сигарету. Парень хохотнул, покачал головой, достал новую из пачки, сам подпалил, отдал девчонке. Она улыбнулась.
Штат не знала, когда они стали лучшими друзьями. Просто в какой-то момент у них появилось молчаливое взаимопонимание, и они не захотели его терять. Оказалось, оно выдерживало даже такие ситуации.
Снова становилось холодно. Адреналин выходил вместе с потом и кровью в слюне, никотин обострял боль от ушибов.
Он был прав. Штат нечего было делать в гуще драки. Ее элементарно могли затоптать, сколько бы яиц прицельными ударами она ни разбила. Штат была пулей, надо было это признать. И от нее никто не ожидал первого удара. Щуплая, в бесформенной куртке, с белым хвостиком волос и потекшим макияжем – с ее стороны нападок не ждали. Особенно когда рядом стоял Вик с гангстерскими татуировками, которыми постепенно покрывался.
И ей было действительно плохо. Ее правда могли убить. Силы много не надо – один точный удар в висок, и все. А зачем играть там, где не выиграешь. Надо самому писать правила.
Он был прав.
– Вик… спасибо. – Они встретились взглядами.
Темные радужки пересеклись, блики в зрачках одинаково подмигнули звездам. Между ними были понимание и сигареты.
– Слушай… не скажу, что ты был Джейсоном Борном. – Штат повела подбородком: после своего провала было тяжело признавать чужие заслуги. – Я вообще не думала, что настоящая драка будет настолько стремительно-корявой. – Она скривилась, вспоминая тихие удары, гравий и боль. И почему не было звуковых эффектов, как в кино, будто бьют по туше мяса? – Но… где ты этого набрался? – Штат с искренним непониманием посмотрела на друга. – Ты же до восьмого класса был козлом отпущения, задротом с оригами – тебя самого часто били.
Она помнит, в младших классах сама была среди тех, кто устраивал бойкот тщедушному, тихому мальчишке. Со временем он начал огрызаться, давать отпор, и травля прекратилась. А потом они выросли.
– Избивали, точнее, – с усмешкой поправил Вик. – И не только в школе. – Он крепко затянулся, выпустил вместе с дымом воспоминания в ночной воздух. – Когда твоя мама из ненависти к ушедшему отцу хочет что-то доказать и мутит со всеми, в том числе и с чужими мужьями, то есть чьими-то отцами, их дети вымещают злость на тебе…
То, с какой тоской он произнес эти слова, резануло ее наживую.
– О…
Виктор лишь улыбнулся.
– Но это дает бесценный опыт.
Штат в изумлении вскинула брови. Ее детство было счастливым. Как и у всех, были неприятности в школе, случались плохие дни, но из по-настоящему травмирующих ситуаций она могла лишь вспомнить, что папа запретил есть стоящее на столе мороженое, потому что горячее она ела только вилкой. Не пользовалась ножом.
– И какой же?
– Я не боюсь быть избитым. – Вик пожал плечами. Пережил, но не отпустил. Держал воспоминания на коротком поводке как топливо. «Просто счастливые» ничего не добиваются. Он хотел достигнуть многого. – Уже нет. Когда с семи до тгинадцати лет почти каждый день возвгащаешься домой чегез стену кулаков… на автомате запоминаешь, что́ защищать, куда бьют больнее, что делать, если упал на землю, и как дегжать несколько человек в поле згения одновгеменно. – Он посмотрел на Штат. Она сглотнула. Две стороны одной медали: она переживала, что недостаточно хороша в драке, но ее не терзали кошмары. – В итоге со вгеменем ты начинаешь не лежать на спине, а стоять на коленях. Потом дегжишь удаг. А потом учишься сам его наносить.
Штат стало стыдно. Она и не знала об этом. Помнила, но в детские воспоминания сквозь розовые очки благополучной семьи и толпы друзей не проникали темные цвета. В которые был окутан тихий мальчишка на задней парте, ходивший исключительно в больших свитерах и складывавший оригами.
Высотки подмигивали разноцветными окнами двоим на холодных ступенях. Вселенная их истории расширялась.
– Вик…
– Только не надо меня жалеть. – Парень устало ощетинился.
– Еще чего, не дождешься, придурок. – Штат толкнула парня кулаком в плечо. К стыду не хотела добавлять вину выжившего. – Я тебя не жалею, я тебе сочувствую.
– Ладно. – Во взгляде читалось «спасибо». – На самом деле не думал, что это пгигодится. – Виктор тихо рассмеялся, наклонил голову вбок, игриво смотря на подругу. – Но сегодня мне понгавилось… и почему не додумался до этого ганьше? – Из легких вместе с табачным дымом вырвалось осознание: они открыли новый уровень. Вместе. – Спасибо за твою бездумную ягость. – Штат надулась, закатила глаза, Вик громко рассмеялся. – Сегодня я понял… что тепегь я – тот, кто бьет.
Тихая тоска ветром пронеслась в волосах. Слова друга казались обещанием.
Штат взглянула на парня. Знакомый профиль больше не принадлежал зашуганному мальчишке. А сама Штат смотрела на людей иначе. Вик не стал жертвой: выковал внутренний стержень, набил кулаки, оброс броней. Только подбор слов без буквы «р» со всеми, кроме нее, выдавал глубоко похороненные комплексы. Казалось бы, всем плевать, и такой, как Вик, не должен оглядываться на окружающих, но у всех свои раны. Штат не лезла за словом в карман и крысилась на всех, кто говорил поперек: хорошая девочка из хорошей семьи хотела быть лучше всех и ненавидела это. Болезненные шипы чужого мнения царапали чувствительную душу. Их броня появилась по разным причинам, но колючими теперь они были вместе.
– Кстати, – Штат опомнилась от секундного наваждения, – мне, конечно, понравилось, но что это было?
– Офигенный лайфхак, да? – гоготнул Вик, облокотился сзади на ступени локтями. – Мама сказала полку с книгами пегебгать, я полистал «Войну и миг». И заметил, что в таком стиле газговора намного меньше букв «г», чем обычно, – объяснил он свою патетичную речь во время перепалки с мажорами.
– Гениально, – изумленно охнула Штат. – Ну что, заглянем на одну из местных тусовок? – окрикнула она друзей.
– Просто так завалимся? – Соня, прикладывавшая ребятам на спины в области почек холодные упаковки с горошком, подняла голову.
Штат фыркнула, с кряхтением поднимаясь на ноги.
– Конечно. Будто ты после часа ночи помнишь имена всех гостей на вписке. – Она подмигнула ребятам.
– Погнали, – согласился Вик.
Эдик, с конца потасовки не перестававший улыбаться, хлопнул Штат по плечу, от чего девчонка застонала.
– Отпразднуем… победу?
Ребята переглянулись. Они и правда победили. Не планировали таких разборок, но все получилось! Побросали бычки в урну, двинулись по главной улице к метро: по пути в парк они видели пару особняков, шумящих рейвами.
– Нам это еще аукнется. – Вик поджал губы, задумчиво пиная камушек на асфальте.
Штат хихикнула.
– Я больная, если только предвкушение после этих слов чувствую?
Виктор хмыкнул себе под нос, ничего не ответил. Покосился исподлобья на подругу, продолжил путь.
– Как и все мы. – Эдик повис на плечах Штат и Вика. – Мы были легендарны!
Штат улыбнулась. Ей нравилась ее жизнь.
Глава 5. У всех крепкие отношения, а у меня – напитки
Томатное пиво приятно обожгло горло. Штат облизнулась, вытянула из массовки парня рядом, «закусила» его губами под смешок Виктора на другом конце комнаты. Вернула внимание к закускам из чипсов разных вкусов у плиты, непонимающе посмотрела на улыбающегося Эдика рядом.
– Фто? – Она развела руками. – Поцелуи – способ общения на вечеринках, не больше. – С трудом проглотив горстку «Принглс», блондинка вытерла о джинсы руки.
– Видимо, только поцелуи, – хрюкнул в кулак парень. – Ты ему и слова не сказала. Ведешь себя как парень.
– Не только вам так можно, – подмигнула Штат. – Иди, на тебя тоже парочка засматривается. В этот раз много незнакомых ребят, отличный повод разово повеселиться. – Она кивнула на девчонок, выглядывающих из дальней комнаты. Укоризненно посмотрела на друга, не отрывающего умилительного взгляда от нее. Вздохнула. – Вали давай, не порть аппетит своей рожей. У нас есть колбаса?
Эдик залился смехом, поднял руки на манер «сдаюсь», попятился в другую локацию, качая головой.
Штат довольно огляделась. С недавнего времени им не нужно было просить знакомых позвать друзей: тусовка собиралась сама собой, когда упоминалось, что там будут ребята из Якудз.
Никакого пафоса и игр в «Крокодила»: у них всегда было весело. Вик ставил свои необычные плейлисты с заводной андеграундной музыкой, Соня приносила неоновые ленты, Эдик закупался алкоголем. Гости приносили закуски. Едой могла бы заведовать Штат как самая большая любительница поесть, но она владела суперсилой под названием «делегирование»: хватило пары грозных взглядов и Виктора за спиной на прошлых тусовках, чтобы пропуском на следующую стало что-то съестное от каждого пришедшего.