— Десять дней.
— Когда приехала?
Бакли посмотрел на Джона, как смотрят на дерьмо, когда его никак не удается смыть. Он угрюмо раскрыл книгу записей и повел по списку толстым, как сосиска, пальцем:
— Вот… Среда, двенадцатого.
Джон открыл записную книжку:
— Она к вам обращалась за чем-нибудь, пока жила здесь?
— Нет.
— Может, такси вызывала? Карту города искала? Спрашивала, как проехать?
Бакли доел бутерброд и, довольно рыгнув, вытер руку о свои засаленные серые брюки.
— Слушай, чего пристал? Я копам уже все сказал, ничего нового ты не узнаешь. Они приходили сюда, спрашивали, где ее комната, и я послал моего носильщика Джимми показать им. Мне проблемы не нужны. Я сказал им: тихая, заплатила вперед наличкой. Я ничего не спрашивал, они тоже особо ничем не интересовались, только спросили, когда поселилась и кто к ней приходил. А к ней никто не приходил.
— Она упоминала какие-нибудь имена? Или…
— Ну достал! — с досадой произнес Бакли. — Да не говорила она ни с кем! Я ж сказал, она была не-раз-го-вор-чи-ва-я.
— Откуда вы знаете?
— Чего?
— Ну, откуда вы знаете, что она неразговорчивая, если она ни с кем не говорила?
— Джимми разок попробовал с ней пошутить. Она так на него посмотрела, что он тут же отвалил. Она себе на уме была, эта девчонка, ну и я не лез. У нас тут так, — ответил Бакли и сделал телевизор погромче.
— Он сегодня работает, этот ваш Джимми?
— Да вроде. Работа-то не бей лежачего.
— Можно, я заодно и с ним поговорю сейчас? Не хочу потом перезванивать и надоедать вам.
Бакли мотнул головой в сторону вестибюля:
— Последняя дверь направо.
— Спасибо.
Бакли не ответил.
Джон прошел через другую двойную дверь и направился вглубь гостиницы. Если стойка администратора была обшарпанной, то коридор напоминал клоаку. Протертая до дыр ковровая дорожка, дешевые обои и лампы дневного света создавали похоронное настроение. Нехорошее место.
Джон толкнул дверь запасного выхода и оказался в небольшом внутреннем дворе, заваленном ящиками из-под бутылок и мусорными ведрами. Маленький жилистый паренек курил, опираясь на ручку тележки, какими обычно пользуются уборщики. Услышав, что кто-то идет, он бросил окурок и загасил его каблуком, затем быстро заправил свою белую рубашку в черные брюки. Что-то в нем показалось Джону знакомым.
— Сейчас иду, Пит. Докурю только.
— Не торопись.
Парень обернулся и отбросил со лба сальную челку. Увидев Джона, он машинально отступил, и дежурная улыбка слетела с его лица.
— Вот принесла нелегкая…
Джон широко улыбнулся:
— Кого я вижу! Джимми Данн! Вот повезло так повезло! Давно не виделись!
— Как же, давно, — буркнул Джимми. — Он что, послал вас следить за мной?
— Энди-то? Да нет! По-моему, если б он знал, где ты, лично зашел бы проведать.
— Вы ведь не скажете ему, что я тут, а? Вы же знаете, он меня повесит, если найдет.
— После того, что я слышал, не повесит, а прямо четвертует.
В этом году Джимми успел с полгода проработать у друга Джона, завзятого бильярдиста Энди Косгроува. Энди поддался на уговоры жены (Джимми — сын ее лучшей подруги) и взял его на работу после того, как тот бросил школу. Потом он не раз проклинал этот день. Семнадцатилетний красавчик Джимми оказался весьма безответственным малым, да к тому же еще отъявленным лодырем, бессовестным вруном и вообще скользким типом. Все полгода он постоянно опаздывал, отпрашивался то на обед, то покурить, то в туалет, то чайку попить и смывался при первой же возможности. Каждую неделю он клянчил, чтобы его кто-нибудь подменил, а заставить его работать можно было только пинками. Все это сводило Энди с ума.
Чаша терпения переполнилась, когда жена Энди нашла в спальне дочери, пятнадцатилетней Беки, ее Беки, фотографии совсем не невинного свойства. После этого песенка Джимми была спета.
Он как раз сонно перемешивал цемент и прикидывал, как можно растянуть и без того не маленький перерыв, когда рядом резко затормозил джип Энди. Энди вылетел из машины в такой ярости, что после у него от надсадных воплей еще неделю болело горло. Те, кто видел это, говорили, что Джимми улепетывал от Энди так, что только пятки сверкали.
— Ты помнишь Кэти Тодд? Она жила здесь несколько дней? О ней еще полицейские спрашивали?
— Ну, видел я ее, — уклончиво ответил Джимми.
— Ты с ней говорил?
— Не-а.
— Не говорил? — Джон удивленно покачал головой. — Такая хорошенькая, блондинка, да еще совсем одна? И ты к ней не подвалил? Ну да, это ведь тебе не безмозглая девчонка.
Джимми ткнул пальцем в синяк под глазом.
— Видите, как приласкала? Я как-то попробовал с ней пошутить, так она двинула — мало не показалось.
— И?
— Что «и»?
— Что это ты так взмок?
— Не взмок я.
— Нет, взмок. — Джон подошел ближе. — Чего жмешься, выкладывай давай!
— Да нечего мне выкладывать! — Джимми поднял руки к груди. — Чего пристали?
Джон сделал еще шаг в его сторону, и Джимми, отступив, не удержался, шлепнулся прямо на тележку и опрокинул все бутылки с моющими средствами. Протянув руку, Джон прижал парня:
— Джимми, будешь играть в молчанку, позвоню Энди, сяду на тебя и буду ждать, пока он не приедет…
— Она не ирландка.
— Откуда знаешь?
— Акцент у нее английский.
Джон улыбнулся:
— Ну, рассказывай…
— Да, клянусь, — Джимми облизнул губы, — настоящий английский, как в сериале, в «Истэндерах» каких-нибудь.
— Продолжай.
— Это все, жизнью клянусь!
Джон понимал, что он врет. Это было так же заметно, как нос на лице Джимми. Очень хотелось все-таки позвонить Энди, чтобы справедливость наконец восторжествовала.
Джимми не сводил с него глаз:
— Слушайте, не впутывайте меня в это дело, ну пожалуйста. Если б было что рассказывать, я бы правда рассказал, но я с ней и парой слов-то не перекинулся.
Джон ткнул пальцем в грудь Джимми:
— Если я выясню, что ты соврал, я лично буду держать тебя, пока Энди отрежет тебе кое-что и поджарит на медленном огне.
Джон вернулся к стойке администратора. В голове все перемешалось. Английский, вот это да… Ему бы…
Зазвонил мобильник.
— Ну? — спросила Сара. — Как успехи?
— Отлично. У нее английский акцент, как в «Истэндерах» вроде бы, — ответил Джон и похлопал по карманам в поисках сигарет.
— Да, я говорила с таксистом. Он тоже про это сказал. Раз пятьдесят повторил, какая она фифа, пока расписывал мне свои подвиги.
— Сногсшибательная новость. Еще что-нибудь?
— Я просмотрела все ее вещи, документов нет. И самое непонятное — жакет и джинсы пропахли нашатырем. Может, поэтому в тот день, когда она стреляла в Хогана, на ней не было ни куртки, ничего такого.
— Нашатырем? — Джон сразу вспомнил о бутылках с чистящей жидкостью на тележке Джимми.
— Да, а что?
— Ах, засранец! — Джон резко повернулся и кинулся обратно во двор, но опоздал. Там никого не было — только поскрипывала калитка.
Джимми Данна как ветром сдуло.
10
— Я же видел, что этот поганец врет! — Джон швырнул трубку на телефон. — Надо было из него всю правду вытрясти!
— Мы его найдем.
— Знает она, где он, покрывает его, — кивнул Джон на телефон.
Мать Джимми отказалась помогать им в розысках сына. Оказывается, две недели назад ему исполнилось восемнадцать, и, как она выразилась, теперь ее не волнует, чем он занимается. Где он живет, она тоже не знает. С квартиры, адрес которой Джон узнал у Пита Бакли, Джимми уже два месяца как съехал, а ее хозяин попросил при встрече как следует вздуть Джимми. Похоже, круг друзей Джимми Данна стремительно уменьшался.
— Ведь где-то же он живет! — возмущался Джон.
— Значит, мы его найдем, — повторила Сара.
— Он у меня в руках был. И могу поспорить, что о Кэти Джонс он знает гораздо больше, чем говорит.
На этот раз Сара не удостоила его ответом. Она включила компьютер, вышла в «Гугл», ввела «Торн-тон», «одежда», «Лондон» и щелкнула поиск.
Ага, вот! «Торнтон и сын». Она быстро просмотрела всю информацию и записала номера телефонов и факсов.
Теперь она ввела «роза, драгоценности» и «Лондон», но тут все пошло не так гладко. В досаде она закусила кончик карандаша. Может, не роза? Она напечатала «цветок», открылось две ссылки. Она прошла по обеим, но ни там ни там часы с гравированными цветками не продавались.
— С часами пока не понятно, а жакет точно из Лондона, — сообщила она Джону.
— То есть?
— Первоначально вещи приобретены в одном из бутиков в Кэмдене.
— Первоначально?
— Жакет дорогой и старомодный. Сомневаюсь, чтобы Кэти купила его новым.
— И что?
— А то, что кто-то из нас едет в Лондон, — сказала Сара, — и этот «кто-то» — ты.
— Как же тогда быть с Джимми Данном?
— Я отыщу его, можешь не беспокоиться.
— Где отыщешь? Этот засранец как сквозь землю провалился.
— В какой школе учится дочка Энди?
Джон подумал.
— Где-то в Тереньюре. Там еще синяя форма.
— Стоит познакомиться?
— Стоит.
— Ну вот и отлично, — ответила она и потянулась за сумкой.
— Не знает она, где он, — сказал Джон и помрачнел. — Ей же лучше, если не знает.
— Попробовать все-таки нужно, — заметила Сара, бросив взгляд на часы. До школьного обеда оставалось десять минут. Она встала и взяла пальто. — Может, успею с ней поболтать, пока ты заказываешь билет.
— А как же Сумо?
— Ничего с ним не случится. Я его к маме пока перевезу.
Джон совсем погрустнел:
— Ты же знаешь, я терпеть не могу самолеты.
— Тут лететь меньше часа.
— Чтобы разбиться, времени больше чем достаточно.
Сара застегнула пальто и взяла со стола Джона ключи от «манты».
— Если ты посмотришь своему страху в лицо, это пойдет тебе на пользу, Джонни.
— Где ты вычитала эту фигню? — Джон нервно раскрыл телефонную книгу. — В «Космополитене»? В шоу Опры или доктора Фила? В китайских печеньях с сюрпризом?