С кружкой местного пива в руке Отец направился к месту возле окна в дальнем конце бара, подальше от остальных посетителей, где можно было подождать, когда помощник снова перезвонит с информацией по адвокату и подтверждением, что похитители мертвы. Время для дальнейшего контакта указано не было. Могли даже пройти дни, прежде чем детектив выйдет на связь и скажет ему, куда двигаться дальше, чтобы возобновить выбраковку. Отцу нужен был адрес этого адвоката – организатора, посредника, этого таинственного Оскара Холлоу. И как только тот будет у него в руках, он выяснит личность человека, заплатившего за его дочь.
Также нужно было рассмотреть вопрос транспорта. Теперь он застрял здесь и был близок к тому, чтобы сдаться. Дурное предчувствие того, что его поиски забуксовали, пугало его и окутывало, словно черный плащ. В следующий раз, когда они будут разговаривать, он попросит Джина раздобыть ему новый автомобиль.
Все же насчет его визита в Тонтон в новостях ничего не было. В лучшем случае про преступление сообщат лишь по местному каналу. Но до того как он бросил машину, даже юго-восточные телестанции, которые были в медиацентре салона, не упомянули про вторжение в дом. Это бездействие лишь усилило ощущение слабости и тошноты. Когда Отец сделал глоток пива, ему тут же захотелось его выплюнуть.
Но он был уже ближе. Несмотря ни на что, он был ближе. Ближе к тому, что на самом деле случилось с ней. Мысль о Семене Сабиновиче и Олеге Черном, этих Королях Смерть, вновь возникла у него в голове и начала там тлеть. Где-то здесь два года назад, за закрытым окном и запертыми дверями, возможно, эти мужчины когда-то планировали свое преступление – зайти в палисадник его семьи и похитить его дочь. Ему уже почти хотелось, чтобы один из них был жив, чтобы он мог уничтожить эту тварь. Пока он находится в этом районе, он удостоверится, что их нет в живых.
Только гнев продолжал питать силой его изнуренное тело, и только он поможет ему дойти до финишной черты. Поскольку, если его похитители умерли, остались еще двое – тот, кто заплатил за похищение, и адвокат, выступивший посредником. Возможно, трое, если во второй машине, которая увезла его дочь в пункт назначения, был водитель. Это они превратили его в неряшливого бомжа с руками по локоть в крови. В массового убийцу, самоуправца. И, ей-богу, он решит их судьбу, если его собственная отмерит ему достаточно времени. Еще два, возможно, три убийства, и на этом все. Это казалось невозможным, как и не казалось реальным то, что он осуществлял такие вычисления за пинтой пива.
Внимание Отца привлекла сидящая слева от него одинокая фигура, которую он заметил краем глаза. Бородатый, лохматый старик, промокший и помятый, спрятавшийся в этой жалкой, малоуютной пещере от обрушивающегося на город моря. Отец отвернулся от нового соседа.
В баре почти не было слышно болтовни, не звучала музыка. За старыми столами и на разнокалиберных стульях сидели, в основном, одиночки; хмурое выражение их лиц соответствовало тусклому желтому освещению. Все смотрели на один из двух экранов. По обоим тихо вещали разные новостные каналы. Оба недавно переключились с событий в Индии на пожары в Австралии. На этот раз это напоминало взрыв гигантской пороховой бочки. Вокруг Перта и Мельбурна бушевали огненные ураганы. Несколькими днями ранее горели Сидней и Аделаида. В сводке говорилось, что свыше тысячи двухсот отдельных пожаров взяли Сидней в сжимающееся кольцо. В каждом городе огонь со скоростью гоночного автомобиля охватывал сухие вершины деревьев, выжигая под собой кислород. Сто двадцать пожарных уже погибли, застряв между сжимающимися стенами из дыма и пламени. В течение многих лет жара и засуха неоднократно становились источниками проблем, но на этот раз они сопровождались сильными ветрами, не стихающими даже во время дождя. Хроническая нехватка воды, нормирование: слишком знакомая картина. Отец подумал о прошлом лете и сделал большой глоток.
– В течение шести недель в удаленных от моря городах стояла пятидесятиградусная жара. Только представьте себе! – произнес сидящий рядом с Отцом старик; его лохматый затылок по-прежнему был обращен к нему. Было неясно, к кому обращается старик: к Отцу или к помещению. Похоже, никто поблизости не жаждал общения с потрепанной фигурой.
– Этим летом у нас пару дней было выше сорока. Но в крупных городах уже семь раз за год температура поднималась до сорока восьми. – Он слегка повернулся к Отцу и сказал через плечо: – Их сельскому хозяйству конец. После этого они даже не попытаются сохранить то, что осталось от пшеничных ферм. – Старик покачал головой, устало, но со знанием дела, будто давно уже ждал этих новостей. – Тасмания больше не сможет принимать с материка. Как и Новая Зеландия. У них уже китайцев больше, чем канадцев. В Австралии положение тоже хуже некуда. Огненные тучи. Дымовые грозы. Черный град на сотни миль от городов.
На экране возникла карта. Три четверти восточного побережья Австралии были окрашены в ярко-красный цвет. Затем появились кадры с чем-то, похожим на горную гряду, только это был черный дым, простирающийся, насколько хватало глаз. У подножия черных гор мерцал тонкий огненный ободок.
– Этот дым уходит в стратосферу. И может превратить лето в зиму. Заслонит солнце. Только вулкан или ядерная война могли бы сделать подобное. – Старик говорил авторитетным, хотя и усталым тоном. Возможно, когда-то он занимался бизнесом, ныне почившим в бозе. Отец узнал этот дружелюбный тон, убедительный, но обманчиво мягкий. – Китайцы и индийцы от отчаяния очень скоро сделают то же самое, с помощью серы. Запомните мои слова. Будут стрелять ею из артиллерийских орудий, чтобы закрыть убийственное солнце. Соглашения ничего для них не значат. Тогда у всех нас будут проблемы. – Старик покачал седой головой и наконец посмотрел на Отца, повернув к нему загорелое, обветренное лицо, покрытое глубокими морщинами и черными точками от меланомы. Сильный контраст с чисто-белыми волосами делал его слегка похожим на аборигена. Столик перед ним был пуст. Так вот кто ему был нужен – простак, который купил бы старому пьянице выпить.
Отец снова перевел взгляд на затуманенное окно, посмотрел на вздымающуюся пену, которая, казалось, на какое-то время зависла в воздухе, а затем рухнула за морской дамбой. Вдалеке он видел тонкие размытые очертания двух уцелевших ветрогенераторов.
Старик проследил за его взглядом и мыслями.
– Инсталляция безумного художника. Вот о чем я всегда думаю, когда вижу их в ясный день. Они все еще стоят. А двадцать лет назад их там было две сотни. Я видел, как они сгорели. Теперь это подходящая скульптура для могилы человечества. Цивилизация уже рушится, вы не находите? Отвлекающие маневры, ложные надежды. – Он хихикнул. – Я помочусь на их могилы. – Старик рассмеялся еще громче. – Ветряные электростанции, биотопливо, энергия нулевой точки, улавливание и хранение углерода. Вы же должны помнить все это? Я видел, как все это появлялось и исчезало. Но вы, наверное, слишком молоды, чтобы помнить чертежи космических зеркал. Ха! Тогда это был холодный ядерный синтез. А теперь – геоинженерия с использованием серы, чтобы спасти нас от жары. Последняя игра в рулетку – и теперь уж точно последняя. Сера понизит температуру и убьет те немногие культуры, которые еще растут. Мы уже пересекли черту. Зачем делать еще хуже? Отчаявшиеся люди, отчаянные времена, отчаянные решения. Все контрпродуктивно. Послать все ко всем чертям – вот что я бы сделал. Вот чего хочет планета, но мы не можем это принять.
Несмотря на опасения, Отец был благодарен старику за то, что тот своим монологом отвлек его от адского ожидания звонка Джина Хэкмена. Он почувствовал, что сам тоже улыбается, будто пессимизм этого бродяги проник ему в голову и удобно там разместился.
– Выпить хотите?
– Я не смогу возместить вам затраты. Но если вы не против, я не отказался бы вот от этого, – он кивнул на стоящую перед Отцом кружку.
Отец подошел к стойке. Бармен поинтересовался, не для старика ли он берет пиво.
– Мне не нравится, что этот старый засранец приходит сюда. Деньги – ваши, но это его последняя выпивка на сегодня. Вы поняли?
Отец кивнул, заказал вторую кружку для себя и вернулся к окну.
– Растяните на подольше, – сказал он старику. – Вы уже доставили мне проблемы.
Старик явно испытывал смущение и неловкость, и сердце Отца на мгновение пронзила жалость.
– Ваше здоровье. – Он поднял свою первую кружку, все еще наполовину полную, и кивнул в сторону моря. – Вижу, вы в курсе всего этого, так что же будет дальше?
Старик проглотил в три глотка половину содержимого своей пинтовой кружки, выдохнул и ухмыльнулся.
– В этом году нас ждет сезон ураганов. Хуже, чем был два года назад. Мы поднимемся на графике на ступеньку выше. Скорость ветра уже шестьдесят четыре…
– Нет. Не здесь. В более широком масштабе. А то я практически выпал из реальности.
– Вы про море? Ждем. Продолжаем ждать. Сейчас оно осталось почти безо льда. Думаю, через пару лет исчезнет полностью. Здесь все еще оплакивают последнюю треску, но она не вернется, сгинула, как плиозавры в свое время. Меня беспокоит сероводород. Под дном океана. Если он поднимется на поверхность, морская вода превратится в студенистые нечистоты. От одного запаха можно будет потерять сознание. Думаю, наши потомки и через сто лет будут его чувствовать.
Отец улыбнулся. По иронии судьбы человеческие выбросы больше не наносили атмосфере наихудший ущерб; собственные выхлопы Земли стали куда смертоноснее. И планета, казалось, преследовала теперь собственную цель. Огромные поля вечной мерзлоты выпускали в воздух свое ужасное, давно сдерживаемое дыхание, в то время как леса и океаны поглощали меньше углекислого газа, чем когда-либо.
– Все же есть более важные вещи, – сказал он старому пророку. – Везде. И здесь. У нас.
В свое время подобные разговоры были не редкостью. С тех пор в обществе подобная дискуссия стала неприемлемой, поскольку климат перестал быть жизненно важной проблемой – ее частично отрицали и с легкостью игнорировали. Отец задался вопросом, не один ли он из тех немногих оставшихся, которые могли бы противостоять тому, что предсказывал этот старик. Но когда-то подобные люди вершили свой суд повсюду – в барах, на улицах, в общественном транспорте. Выдвигали свои научные теории, горячо обсуждали новости и обменивались апокалипсическими сценариями. Они обрели популярность после локальных бедствий, а затем так же быстро стали н