назначения – то самое место, куда два года назад увезли его дочь. Но эта информация оставалась в коматозном уме пленника.
Поступил звонок.
Стоя под дождем и дрожа в своем плаще, Отец стал рыться в карманах. Когда он выудил свой телефон, на грязном полу автомобиля открылась пара неестественно ярких глаз и принялась осматривать салон. Отец отошел от стекла, будто внезапно постеснявшись знакомства с тем, кто, возможно, является похитителем его дочери.
Неизвестный номер. Должно быть, полицейский, Джин Хэкмен.
Он припарковал новый автомобиль неподалеку от того места, где детектив оставил его, в небольшой лощине, так как на открытом пространстве по-прежнему лил дождь, а ветер был такой силы, что мог свалить с ног ребенка. Это углубление в земле было одним из немногих мест, где появлялся только сельскохозяйственный транспорт, и Отец сомневался, что такое сегодня возможно.
Отец подключился к голосовой связи.
– Да?
– Что ты наделал? Какого черта ты натворил? – Прием был плохим, но в говорящем он сразу же узнал Скарлетт Йоханссон.
– Скарлетт?
– Они знают про тебя. За мной следят. Вчера меня допрашивал мой начальник. Инспектор! Здесь!
– Я не понимаю. Как они…
– В Сомерсете был убит человек. Йона Аберджиль. Слышишь меня? Имя ни о чем не говорит? Нелегальный торговец, связанный с тем подонком из Торбея и Рори Форрестером. Теперь его связали с Марреем Боулзом и Найджелом Баннерманом. И пытаются притянуть к этому меня. – Скарлетт сделала паузу, чтобы перевести дух. – Где ты сейчас?
Отец сглотнул и попытался привести мысли в порядок.
– Меня упоминали? Что…
– Конечно, упоминали, черт возьми. Поэтому я тебе и звоню! Если б ты вышел из дела, это уже не имело бы значения. Те места преступлений не должны были изучать криминалисты. Никто не должен был суетиться ради каких-то мертвых насильников. Я говорила тебе! Но ты пошел на Короля, клятого Короля! Тебе говорили держаться подальше… Теперь они задерживают новых людей. Я видела их, когда выходила из участка. Тех, кто на нашей стороне, друзей. Всех их допрашивают. Кто-то сдал нас. Всех нас здесь. – Голос женщины стал пронзительным. – Где ты находишься?
Ему пришлось сглотнуть, чтобы снять спазм в горле.
– В Девоне.
– Я же говорила тебе держаться подальше. Где именно в Девоне?
Отец хотел было сказать ей, но сдержался. Он посмотрел на небо, так как инстинктивное подозрение заставило его напрячься. Теперь у него был новый помощник, Джин, и мысль о том, что его старую машину отследили, пугала его. Осведомленные внутренние круги из загадочного мира Скарлетт, должно быть, подверглись недавно тщательному «шмону». Страх снова лишил Отца сил, но он был встревожен тем, как была установлена связь между ним и Скарлетт. Только ее коллеги, тоже причастные к нелегальной передаче информации народным мстителям, знали, что она работает с ним. Его мысли будто внезапно оказались в бескрайнем белом пространстве, лишенном ответов. Ему захотелось разорвать соединение.
– Я не могу. Это небезопасно.
– Небезопасно? Уже поздно об этом говорить. Ты подверг всех нас опасности. Всё поставил под удар!
– Я… Я не мог остановиться. Я был уже близко.
– Меня могли убить. – Скарлетт произнесла это тихо и без эмоций, будто разговаривала сама с собой. – Понимаешь это? За то, что я помогала тебе. За то, что ты сделал. Инспектор был напуган. Больше, чем я. Знаешь, что они делают с людьми, даже с полицейскими?
– Но как они узнали про нашу связь? Откуда кто-то знает, что мы вообще разговаривали? Этот телефон не зарегистрирован. Я постоянно их меняю. Все аккаунты нигде не зарегистрированы. Ты же дала их мне. Сказала, что их никогда не отследят. Что они совершенно безопасны.
– Меня заподозрили, поскольку теперь у них есть все аккаунты, которые я тебе давала. Все до единого. – Голос у нее дрожал так, что готов был сорваться. – Звонки, времена и места, они отследили активность всех лиц, привязанных к этим аккаунтам.
– Лиц? А те лица…
– Все они мертвы. Я использовала аккаунты умерших людей. Мы их использовали. Эти мертвецы – единственное, что связывало меня и тебя. По использованным тобой аккаунтам они отследили мои идентификаторы и места, где ты находился, когда я звонила тебе. И это еще больше доказывает нашу связь с каждым нападением. Господи, дело даже не в аккаунтах, они нашли твою ДНК на двух местах преступлений, и у них есть свидетели.
Отец упал коленями на мокрую траву и схватился за голову.
– Кто-то с твоей стороны сдал тебя, потому что я убил одного из «Королей»? Кто-то в твоем окружении? Когда они вышли на тебя, они проверили все твои контакты? Но как…
Скарлетт шмыгнула носом, голос у нее дрожал.
– Они отследили твою машину, автомобиль, зарегистрированный на тебя.
– Господи Исусе.
– Это очень плохо. – Скарлетт глубоко вздохнула. Отец услышал, как она сглотнула. – Человек, которого ты знаешь, тот, который взялся тебе помогать, полицейский. Он мертв. – Скарлетт Йоханссон расплакалась. – Его голова…
Ничего не соображая от шока, Отец прошептал:
– Мертв?
– Им нужен ты. А он… они поймали его и убили. Положили его… его голову в машину. Послание для тебя.
Боже, боже, нет.
– Следствие вышло на него. На меня, на него и на тебя: заговор народного мстителя и полицейских с целью убийства. Ты разорвал на куски многие годы планирования. – Отец услышал, как она снова сглотнула, чтобы восстановить контроль над голосом. – Он поменялся с тобой автомобилями?
– Аккаунт, который я использую, принадлежит ему. Он дал мне его. Если он у тебя есть… Тебе нельзя было звонить!
– Да пошел ты! Дело не только в тебе и твоей долбаной дочери… – Женщина замолчала, шмыгнула носом и после паузы сказала: – Все кончено.
Страшная тень омрачила мысли Отца.
– О господи. Я понимаю… Понимаю, как они взяли тебя. Это он сдал тебя. Он знал тебя. Знал меня. Джин… Детектив. Он был единственной связью между нами. Он знал мои идентификаторы… Потому что у него не было выбора. Они заставили его сказать, кто курировал меня раньше и какие каналы связи использовал. Он знал твои идентификаторы?
– Да.
– Когда они поймали его, прежде чем убить, они, должно быть… Должно быть, они угрожали его жене… или вроде того. Пытали… и он выдал вас всех…
Холодный воздух и влажная почва просочились Отцу прямо в костный мозг.
– Уезжай. Беги. Где бы ты сейчас ни был, уходи. Убирайся, двигай. Господи.
Отец грязными пальцами рвал на себе мокрые волосы.
– Господи Исусе, я должен позвонить жене. Я должен уехать. Мы оба должны уехать. Этот звонок, если он отслеживается, определит мое местонахождение. Господи, господи, господи… Они знают, какая у меня сейчас машина? Он сказал им?
Голос у Скарлетт изменился, стал настойчивым, но хрупким, будто она снова готова была расплакаться.
– Я могу приехать за тобой. Так будет безопаснее. Лучше, если нас будет двое. Скажи мне, где ты сейчас.
Отец посмотрел на экран телефона, затем на фигуру в машине, которая уже выпрямилась и разглядывала свои наручники.
– Прости. Они могут подслушивать.
Тон ее голоса внезапно изменился, снова стал эмоциональным, но страх из него ушел.
– Скажи мне, что сейчас ты стал ближе к ней.
Отца затошнило при мысли, что кто-то сейчас их подслушивает.
– Ближе, чем когда-либо.
– Благослови тебя Госпо… – Звонок резко прервался.
Отец отбросил телефон в сторону, как можно дальше от себя, и кинулся обратно к машине. Не обращая внимания на немигающие глаза пленника, он попытался связаться с новым идентификатором жены с помощью системы связи в салоне автомобиля. Но не смог этого сделать.
Отец тащился по автостраде в Бирмингем. Из-за сильного ветра машина не могла развить скорость больше тридцати миль в час. Недалеко от съезда в Таунтон он припарковался и трижды попытался связаться с женой с общественной точки связи. С того момента, как он выехал из Бриксхема, он успел сделать уже дюжину звонков. После последней неудачной попытки он готов был расплакаться.
Когда Отец вернулся в машину, лежащая сзади фигура села так быстро, что заставила его ахнуть. Он развернулся на переднем сиденье, и двое мужчин уставились друг на друга. Один ухмылялся, другой был напряжен и уже нащупывал пистолет, зажатый между ног.
Когда шок у Отца утих, эта костлявая голова уже не вызывала у него ничего, кроме отвращения и отчаянной надежды. Неуклюжий доходяга, накрытый одеялом и разрисованный цветными чернилами, с глазами скорее змеиными, чем человеческими, пожелтевшими от длительного злоупотребления наркотиками, улыбался ему, будто был рад знакомству. Люди, подобные ему, недавно убили полицейского, его друга и ангела-хранителя. Одно лишь отвращение помогло ему ненадолго забыть о страхе за Миранду и Скарлетт.
Но ему все еще было сложно поверить, что в автомобиле сидит похититель его дочери. Этот визит оказался слишком легким, хоть и сопряженным с психическим беспокойством, но бескровным. Казалось нелепым, что спустя столько времени и после всего, что он сделал, чтобы попасть сюда, похититель просто находился там, а теперь сидит в машине рядом с ним.
И та часовня, откуда он его вытащил. Она была усеяна наиболее тревожными отголосками того, что он либо не смог переварить, либо отказывался постигать, с тех пор как увидел то граффити в Пейнтоне. Это место усилило его опасение быть поглощенным чем-то предопределенным и чем-то большим, чем он сам. Сегодня он находился во власти недоумения и страха.
– Ты знал, что я приду, – сказал Отец.
Ухмыляющийся рот пленника растянулся еще шире, обнажив серые, торчащие из багровых слюнявых десен обломки зубов. Раздавшийся голос больше напоминал скрип, чем реальные слова.
– Есть вода?
Весь день он ничего не давал этому человеку; с пленника, должно быть, сошел литр пота. Как ни странно, глаза преступника сверкали, были слишком яркими и живыми для человека, который в предрассветные часы выкашливал остатки своей жизни, а затем почти все утро спал или пребывал в полубессознательном состоянии. Но каким-то образом это существо оставалось живым и не выказывало никаких признаков страха перед пленом. Никаких следов тревоги. Человек казался уверенным и даже самодовольным в его новой ситуации. Его поведение было и тревожащим, и обезоруживающим одновременно.