Мы решили, что для следующей части – для возвращения в послесмертие – будет лучше, если мы будем знать, что там к чему, если будем часто встречаться с покровителем и держаться вместе, в то время как все остальные обретут слепоту и забвение.
– Нет ничего, кроме этого мира. И ты – его причина и следствие.
Олег пожал плечами.
– Отец, ты понятия не имеешь… Если б ты только видел. La mort, завершение, бесконечное расстояние. Этот мир – одна искра в бескрайней тьме. Так было всегда. Но мы нашли кое-что… в этой тьме. Правда. Нечто непостижимое нашему разуму. Нечто, кому мы все безразличны, но оно чувствует наши вибрации, наши кривлянья в устье страшного перехода, в который мы заглянули. Симми выманил это из темнейшей бездны. – Олег сплюнул, кивнул Отцу. – А ты, ты встал между знаками, нашими знаками. Дыра, сквозь которую мы смотрели и которую мы проделали. И которой я буду пользоваться снова и снова, чтобы искать там Симми. Мы втянули тебя, поскольку ты… Ты будешь частью наших смертей. Его, а затем моей. Но мы не знали, кто ты есть, как ты связан с нашим уничтожением или какие из наших деяний привели тебя к нам. – Олег уронил голову, будто осознав тщетность своих усилий. Более тихим голосом он произнес: – Разве ты не видишь, для нас это как вышедший из-под контроля эксперимент, у которого есть последствия. Я не могу объяснить тебе это по-другому. Всегда предпочитаю рисовать.
– Чушь.
– Я заразен, Красный Отче. Там знают про меня. Я хотел, чтобы этим наблюдателем был Симми. Он им не стал. Но я уверен, что им стал тот, кому Симми составил сейчас компанию. Покровитель. Если это так, моя любовь для меня еще не потеряна.
Эта искренность нервировала Отца сильнее, чем нелепые утверждения, большую часть которых он не понимал.
Отец сплюнул кровь изо рта.
– Так вот что заставляет тебя убивать и похищать детей? Эта колдовская чушь?
Безучастный к оскорблениям, Олег повернул свою безволосую голову и тупо уставился на темное офисное здание напротив парковки. Он говорил устало и больше обращаясь к самому себе, чем к стоящему рядом надоедливому скептику.
– Послесмертие не имеет конца. Это безграничный ужас. Возможно, это сама смерть. Мы не знаем. Частица бога? Или просто зыбкие грезы о чем-то ином, из другого места? Ничего подобного. Никто не видит лица, которого там нет. Nemo deum vidit: никто не видел Бога. Это… невыразимо. Не похоже ни на что. Но оно поблизости. Такое огромное, оно повсюду, только снаружи… Все ближе и ближе приближается великий темный поток. – Олег посмотрел на Отца, как на ребенка. – Люди всегда чувствуют это присутствие и дают ему множество названий. Дьявол. Бог. Инстинкт. Воображение. Возможно, ты тоже его чувствуешь. Но истинный источник ближе, чем когда-либо, поскольку никогда еще так много людей не было готово путешествовать через страшный переход.
Это место лишь легко касается нашего разума, но не углубляется в него. Вблизи него обычные вещи начинают обретать новый смысл. – Пронзительный голос Олега замедлился, будто это был последний, безнадежный момент исповеди. – Сны, которые царапают наш разум. Сны, в которых ты боишься падения. Сны, в которых тонешь и не можешь шевелиться. Кричишь, паникуешь, но продолжаешь тонуть. Ужас во сне открывает страшный переход. Адскую бездну.
Именно поэтому мы пришли в часовню, в эту скотобойню. Люди молились тому, чего не понимали. Их мозги были слишком маленькими, чтобы постичь это. Но у них была вера. Люди молились и просили пощады там, где погибло так много животных. Их были тысячи. Всех их убили. Напуганные, они толпились там годами. Жили в страхе, как и мы. Им разбивали головы, перерезали глотки. Там царил хаос, великое безрассудство. Тогда и начал открываться переход, и это место стало особенным. Под воздействием столь жуткого света стены стали тонкими. Настолько тонкими, что сквозь них могла проникнуть магия Симми. Стены между местами, между этим местом и тем, другим, которое приближается, чтобы поглотить нас.
Олег ухмыльнулся, словно рассказывал о каком-то великом достижении.
– Своей энергией мы пробудили в себе озарение, силу. Создали такую магию, которую ты не сможешь познать и в которую не сможешь поверить. Мы создали такие наркотики, чтобы освободить себя. Мы приносили жертвы и готовились. Мы зашли очень далеко, я и мой Симми. Проделали маленькие дырочки, сквозь которые просачивались наши сны. Сны, которые были глазами. И через них я видел, как ты прожигаешь свой путь ко мне, несешь мне послание из-за чего-то, что мы сделали. Чего-то, что мы с Симми сделали в ярости. Мы назвали это большой ошибкой. Это означало, что нам придется уйти раньше, чем мы хотели, раньше, чем мы будем готовы. В свое время мы были ответственны за великое множество, – он сделал паузу и улыбнулся, – страданий. Так что я возвращался лишь время от времени. Пробуждался иногда, поскольку не мог найти его там. Я по-прежнему не могу его найти… но, может, ты, Красный Отче, скажешь мне, почему ему пришлось уйти так рано. Скажешь мне, кто инициировал его смертный час. И когда он будет отомщен, возможно, он снова будет рядом со мной. Возможно, увидит пламя моей мести. Вот как работает этот ритуал.
Олег повернул голову так быстро, что Отец вздрогнул. Желтые глаза Черного расширились, а голова стала раскачиваться из стороны в сторону, как у змеи.
– Так что я ждал, чтобы поговорить с тобой, и все это из-за девочки. Маленькой девочки! После всего, что мы сделали, именно из-за этого погиб великий провидец… – Он пожал плечами, будто пораженный тем, что такая мелочь должна стать причиной его гибели. – Но со временем я узнал, что имею дело с человеком, который пылает такой ненавистью, задыхается от такой вины. И что он создает сильные знаки между нашими собственными. Ты – мой смертный час, я видел, как ты шел ко мне два года. И тот, другой, тоже видел… Ты присоединился к ритуалу.
Отец напрягся, вспомнив о своем экспрессионистском портрете на черной стене за ризницей и о сущности, клубившейся на потолке. От возможности ее существования у него перехватило дыхание.
– Ты был мертв. Люди Йоны нашли тебя. Ты был мертв. Под той церковью. Они бы не ошиблись.
Олег кивнул.
– Без помощи глаз я видел, как умирает мертвец. Он не был мертв после смерти. Хоть и не живой, он продолжает жить. Я видел все это.
– Хочешь, чтобы я поверил, что ты мертв?
– Существуют места между этим миром и тем, где не видно особых различий. Разве так было не всегда? Я просто обычный наблюдатель тьмы, Красный Отче.
– Заткнись!
Этот человек был иллюзионистом, каким-то образом сымитировавшим собственную смерть. Целители верой, пророки, евангелисты. Теперь, когда надежда умирала, этот мир кишел обманщиками.
– Твои ученики-наркоманы положили тебя под ту часовню, и ты притворился мертвым.
– Обряд мертвых. Да, я попросил, чтобы меня положили под алтарь, головой на восток. Я сказал тем, кто окружал меня, что не хочу оплакиваний. Если бы я упал, то лежал бы на земле, как животное, как нищий. Я – неприкасаемый, как и должно быть. В конце концов, все мы одинаковы, мы – hihil, мы – nemo. Я попросил своих последователей о последнем акте преданности, чтобы они завернули меня в саван и оставили в склепе. Эти приготовления всегда давали результаты. Разве могила не ближе к аду? И лежа под алтарем, я отправился далеко, чтобы найти Симми, вот и все. – Олег поморщился. – Я видел вещи, которые ты и представить себе не можешь. Но то малое, что смог запомнить, я нарисовал… включая покровителя, нашего проводника, который прошел по тропе из наших знаков. Мои знаки, знаки Симми и твои тоже, Красный Отче. Твои приношения он счел очень вкусными, и ты тоже стал его слугой, хоть и слепым. И вот мы здесь.
– У тебя голова забита дерьмом.
Олег ответил ему улыбкой.
– У тебя тоже, я думаю? М-м-м, ты видел вещи, которые ждут нас, которые мы потревожили. Возможно, ты и его видел. В дурных снах, Красный Отче? Оно цепляется за тебя, поскольку я тебя заметил. Наши путешествия видны из другого места. Не пойми меня неправильно, Красный Отче. И знак твоей дочери горит очень ярко. Симми знал, что если мы ее похитим, энергия вокруг нее будет сильной. Оно затянуло тебя, и теперь ты так близок к ней.
Отец поднялся на ноги. В руке у него был пистолет Йоны Аберджиля. Нетвердой рукой он навел его на лысый череп.
– Мне очень жаль, что ты оказался замешан в этом, Красный Отче. Но думаю, ты хотя бы сможешь на какое-то время вернуть свою дочь, если это так много для тебя значит… но только если не спустишь курок.
Отцу показалось, что он сказал: «Что?», хотя не был уверен, что вообще открывал рот.
– Хочешь знать, у кого твоя дочь? Я скажу тебе. Одна женщина забрала ее. Она заплатила Йоне за похищение. А Йона заплатил Симми, чтобы тот все провернул. Симми попросил меня сесть за руль. Мы все делали вместе.
Какое-то время Отец не понимал, что только что сказал этот тип, не мог истолковать, но потом последняя часть эхом отозвалась у него в ушах. Он осознал, что там были слова: «Одна женщина забрала ее».
– Кто? – Ему пришлось сглотнуть, чтобы повторить вопрос. – Кто она?
– Похоже, та самая сука, у которой сейчас твоя дочь, заставила этого жирного урода, Аберджиля, убить моего Симми. Это меня очень беспокоит.
Отец пришел в бешенство.
– Какая женщина? – Он двинулся на Олега.
– У нее не было детей. И она захотела твоего ребенка. Захотела ребенка, но еще она хотела заставить тебя страдать. Тебя и твою жену. О, она была очень злой. В этом деле была замешана месть. И безумие. Возможно, именно поэтому ритуал вышел из-под нашего контроля. – Снова равнодушное пожатие плечами. – Я назову тебе ее имя, а потом ты дашь мне мои наркотики. Я неважно себя чувствую. Пройти между тем и этим миром непросто, нужно платить. И багажник. Больше этого не повторится.
– Говори, – с трудом произнес Отец. – Ты знаешь, куда ее забрали. Говори, куда ее забрали.