Но ошибаться нельзя, поэтому Ник и остальные подсказывали друг другу. А что делать? Благо хоть это правилами не запрещалось. Ник подпрыгивал, вытягивал шею, пытаясь выбрать нужную ячейку, но с прыжками единорогов это было несравнимо – у тех чувствовался богатый опыт в игре. Спасибо, что они находились на расстоянии, дав фору людам.
Один раз Ник замешкался при выборе соты и, когда перепрыгнул, услышал тихий треск, а потом полыхнуло так, что он упал ничком. А когда обернулся, увидел, что прежняя ячейка выгорела дочерна. Ноги стали ватными, в горле пересохло. Еще мгновение, и от Ника бы остался черный контур на траве, но переживать времени не было, следовало сосредоточиться на следующем ходе.
При приближении единорогов у Ника возникло ощущение, что они, словно волки овец, разделяют его и друзей, чтобы было проще расправиться. Внешность рогатых коней изменилась: деревянная плоть сделалась живой, глаза налились красным, зубы-клавиши уступили место ряду острых клыков. Из ноздрей клубил дым, из пасти капала слюна. «Хорошо, что не слоны, – промелькнула мысль. – Страшно представить: ожившие деревянные слоны».
– Нам нужен император! – крикнул Ник друзьям.
Ближе всех к концу поля находилась Анаит – у нее были шансы закончить игру первой. Только захочет ли она вернуться, чтобы спасти остальных? Но выбора не было, стоило рискнуть. Ник указал подруге направление и три пальца: ровно столько ходов оставалось ей, чтобы перейти реку, если не вмешаются единороги. А они не вмешаются, если Ник подставится, и он сделал шаг навстречу смерти.
Дафф разгадал его умысел и тоже совершил обманный маневр. Ник взглянул на него с благодарностью: если Анаит не струсит, у них появится шанс выбраться из этой передряги. А та стояла посреди реки, дрожа от холода, и ждала следующего хода. Вода захлестывала ее колени, штаны вымокли, губы посинели – Анаит приходилось нелегко.
Единороги приближались, похоже им доставляло удовольствие загонять жертву: сперва дать надежду, а потом лишить ее. Из ноздри ближнего рогатого коня выполз белый червь и свалился ему под копыта. Ника передернуло от отвращения.
Анаит тем временем добралась до противоположного берега, где, по правилам игры, люда становилась императором. Ник смотрел на нее в ожидании, а Анаит все не делала ход.
– Время на исходе, – вожак плотоядно глядел на Ника. – Если ваш игрок пропускает ход, очередь переходит к нам.
Ник внутренне сжался от ужаса: он первым попадал под удар, а Анаит все тянула. Дафф что-то кричал ей, но она не отвечала. Секунды тянулись одна за другой, на теле выступил липкий пот, а голова сделалась ватной. Больше всего Ник мечтал, чтобы все это оказалось наваждением или дурным сном, но единорог, как прилипчивый призрак, маячил перед глазами, готовясь атаковать Ника. Единорог нагнул голову, выставив рог и готовясь насадить на него Ника, как на вертел.
Ник потянулся к рюкзаку, собираясь достать топор: так просто он не сдастся! И в тот миг, когда, казалось, все было кончено, Анаит огромным прыжком перемахнула через реку. На ее голове появилась корона, украшенная драгоценными камнями, она нестерпимо блестела на солнце. В руках Анаит сжимала скипетр. Она ногами сбила одного из единорогов, от удара скипетром он снова стал деревянным и рассыпался на щепки. Ник выдохнул: они спасены!
Люди мечтают о правде, они ищут правду, гибнут за правду и ненавидят ее. Потому что все хотят удобную для себя правду. Но обрушь ее на людей – такую как есть, – мало кто с ней справится.
Правду надо давать кусками, как ребенку прикорм – сначала добавляют жидкие каши, затем овощное и мясное пюре и лишь потом твердую пищу.
Хранитель пути знал об этом, а потому делился с людьми, идущими по путям между мирами, только необходимым. Пусть будут благодарны за то, что им вообще выпал подобный шанс. Шанс все исправить. Такой вероятности Хранителю пути никто не предоставил.
Люди привыкли считать себя вершиной развития мира, царями природы. Никто не задумывался: нравится ли деревьям во множестве умирать, чтобы люди построили из их тел дома или расчленили, а потом сожгли? Если людям нужны деревья, чтобы жить, то почему не в симбиозе с деревьями? Но когда деревья поглотили людей, тех это не устроило, они мечтали об избавлении.
Люди сами не знают, чего хотят. Они грезят о звездах и невиданных мирах, когда сами – чудо жизни, как и миры, в которых они обитают. Ведь Темногорье – это не разные планеты, это слои одной реальности. На далеких планетах разумной жизни нет, она побочный эффект Хаоса, ошибка одного из демиургов – миры Темногорья создавало множество творцов.
Звезды, манящие людей, – всего лишь ловушки, которые не дадут людям вырваться за пределы своего мира и которые не пропустят ничего извне. Всякая посторонняя жизнь погибнет, проходя мимо звезд. Темногорье – закрытый мир.
Глава 13Поезд
Дафф, как и остальные, вымок до нитки, перебираясь через реку. После окончания игры уцелевшие единороги убрались прочь, а поле, похожее на ячейки сот, сделалось обычным берегом. Брод путники искать не стали: поскорее бы свалить! Они еще долго быстро шагали, кутаясь в одеяла спасателя, чтобы сохранить тепло, и по очереди озирались назад. Первым не выдержал Ник, хотя Дафф поставил бы на Анаит.
– Что за фигня?! – взорвался Ник. – Да что нам везет, как утопленникам?! Кто все эти уроды?!
Дафф был с ним абсолютно согласен. Он догадывался, что предстоит трудная дорога и придется выживать, но что они вляпаются в мир каких-то монстров – нет! Во что их втравил Хранитель пути?!
– А мне понравилось, – мечтательно улыбаясь, созналась Анаит.
Ник споткнулся и едва не грохнулся.
– С ума сошла? – все еще не веря, спросил он.
– Слушай, быть императором так здорово! – по лицу Анаит скользнула счастливая улыбка. – Такое крутое ощущение.
Она развернулась к парням, и ее возбуждение передалось Даффу, он ощутил себя на подъеме.
– Это не объяснить, – продолжала она. – Весь мир у твоих ног. И ты можешь все, абсолютно все! – она широко развела руки в сторону.
– То-то ты не спешила прийти на помощь, – упрекнул Ник. – Меня чуть рогом не проткнули.
– Он бы не успел, – заверила Анаит, – в тот момент я могла все.
Ник покачал головой с таким видом, будто был не особо высокого мнения об умственных способностях Анаит.
– Ладно, – пообещал он, – припомню как-нибудь.
Они наконец-то остановились, решив переодеться. Анаит повезло: у нее имелась запасная обувь – те самые забракованные кеды. Дафф вылил воду из кроссовок и надел обратно.
– Надо высушить одежду, – Ник разглядывал вещи, горкой лежащие у его ног.
– Боюсь задерживаться, – Дафф озвучил свои страхи. – Что еще произойдет?
– Если чему-то суждено случиться, оно случится, – Ник продолжал настаивать.
Дафф махнул рукой: приятель прав, ото всего не подстрахуешься. А высушить ботинки не помешает, а то Дафф натрет кровавые мозоли. Втроем они набрали хворост и разрубили поваленное трухлявое дерево – на костер самое то! Заодно появился повод проверить веревку, которую Нику вручил хозяин гостиницы. Ник деланно встряхнул веревкой, а затем сделал жест рукой, будто бросает ее. И о чудо! Веревка сама натянулась между двумя стволами.
– Прикольно, – прокомментировала Анаит.
Костер развели неподалеку от веревки, чтобы белье сохло поскорее. Ник взял лопатку и пошел копать растения в надежде, что отыщутся съедобные. Дафф и Анаит отправились на поиски гнезд, но безрезультатно – на этот раз не повезло.
– Какие-то клубни, – похвастался Ник, продемонстрировав несколько выкопанных растений с огромными листьями.
Вскоре клубни были очищены и запечены в костре, на вкус они оказались сладковаты.
– Надеюсь, неядовитые, – ненадолго сосущее чувство в желудке удалось приглушить.
Ник пожал плечами:
– А разве ядовитые растения не горькие?
Они поспорили: у каждого имелось свое мнение, и никто не хотел уступить.
– Люди грибами травятся, – авторитетно заявила Анаит. – Значит, могут быть и не горькие.
– Грибы не растения, – парировал Ник.
Теперь спор перешел на грибы: что они такое? За это время белье и обувь подсохли, хотя кроссовкам не помешало бы еще проветриться. Дафф сунул в каждую кроссовку по химической грелке и обулся. Ник и Анаит продолжали шутливо пикироваться, и Дафф их понимал: это помогало отвлечься от пережитого страха, снять напряжение. Себя он поймал на том, что мысли о деде задвинулись вглубь, да и о родителях Дафф не вспоминал. Когда дело доходит до собственного выживания, все прочее становится не важным, тянущим слишком много ресурсов, которые нужно бросить на спасение.
Путники проверили направление по стеклам и зашагали дальше. Местность снова изменилась: редколесье уступило место холмам, покрытых ярко-зеленой травой высотой по колено, среди которой пробивались фиолетовые и желтые цветы. В другое время Дафф бы размечтался, как классно провести тут время: устроить пикник, запечь свиные ребрышки, а потом сидеть с родителями у затухающего костра и смотреть, как солнце уходит на другую половину земли.
Даффу очень не хватало родителей. Внешне он смирился, но внутренне… Это была непрекращающаяся боль, все равно как у человека с ампутированной конечностью: забываешь, что ноги нет, ступаешь ею и… падаешь раз за разом.
Дафф часто ловил себя на мысли: показать маме забавный мем из интернета или похвастаться обновкой, ему не хватало вечерних посиделок с родителями, когда они обсуждали разную ерунду или обменивались мнениями о фильме. Раньше Дафф раздражался, что отец изо дня в день спрашивает «как дела?», как будто что-то может выбиться из привычного распорядка. Теперь Дафф многое бы отдал за возможность вернуть все назад, и чтобы подать весточку деду.
Путники перевалили через очередной холм, и внезапно их взгляду предстала железная дорога – признак цивилизации. Дафф невольно прибавил шаг: нужно убедиться, что это не обман зрения; вскоре путники наперегонки неслись к дороге. Железнодорожная колея оказалась вполне рабочей: рельсы не проржавели, шпалы надежно скрепляли их.