Марта отрицательно замотала головой:
– Это развяжет войну. И кто победит, неизвестно.
Анаит понимала ее: проще пожертвовать ребенком, чем рисковать жизнями многих. К тому же от ведьм есть польза, они встроены в это общество. И мальчика не убьют, просто через несколько лет его тело займет темная сущность, и он станет ведьмаком, лишь внешне похожим на человека.
– А если предложить что-то на обмен? – настаивал Дафф.
Марта исподлобья взглянула на него:
– А есть что? Ну попытай удачу, они сейчас в городе собираются на ведьмину неделю. Но я бы не советовала.
Она развернулась к путникам спиной, всем видом показывая, что разговор окончен. Как только Марта ушла в дом, Ник наехал на Даффа:
– Ты всерьез?! Да ведьма нас как букашек прихлопнет.
Анаит поддержала Ника:
– Дафф, ты слышал – это их дело. Нас не касается.
Дафф яростно сверкнул глазами, растеряв свою бесстрастность. Затем он вплотную приблизился к ней:
– Та женщина сейчас на месте твоих родителей. Когда тебя увел Хранитель пути… – он сделал паузу, справляясь с гневом. – И ты не хочешь ей помочь?! – затем обернулся к Нику: – Иногда правильные решения не самые верные.
Он резко развернулся и быстро зашагал прочь от дома старосты, Анаит и Нику пришлось постараться, чтобы догнать его.
– Ты хотя бы узнай, где этот город, – Ник поравнялся с ним. – Вон, спроси, – он указал на девушку, которая трясла половики.
И в этот момент время для Анаит точно остановилось. Это было так странно: девушка, наводящая чистоту в доме, пожилой мужчина, правящий лошадью, дети, бегающие наперегонки – мирная жизнь. А всего полчаса назад ведьма забрала ребенка, и никто не возразил, и обереги не спасли, и Анаит с друзьями ничего не могли поделать. Анаит потрясла головой: мир сдвинулся, в нем проявилась двойственность, и это было так необычно, что Анаит постаралась запомнить свои ощущения. Горе и мирная жизнь бок о бок: в кустах порхают мелкие птицы, на заборе сидит кошка и смотрит на людей круглыми желтыми глазами, старый пес дрыхнет, подставляя спину солнечным лучам, – словно совсем недавно не произошло страшное горе, а каждый радуется, что не с ним. И Анаит также.
– Ты прав, – сказала она Даффу. – Мы обязаны попытаться.
– И ты с ума сошла? – Ник попытался воззвать к ее благоразумию, но Анаит лишь тряхнула головой, всем видом показывая, что не намерена его слушать.
Тогда Ник махнул рукой, и путники зашагали в город. А кошка продолжила сидеть на заборе, сверля спины удаляющихся людей немигающим взглядом, делающим ее схожей с совой.
Ласточка – так ее звали. Не имя, данное при рождении – она и сама его не помнила, а прозвище. Маленькая, миленькая, лицо сердечком, темные волосы собраны в пучок, а серые глаза постоянно смеются – такой запомнил ее Хранитель пути. Однажды она ушла из дома от попреков и побоев отца, который срывал злость за никчемную жизнь на дочери.
Ласточка долго терпела, но в один не прекрасный день закрыла за собой дверь родительского дома. С собой у нее был небольшой узелок с запасным платьем, сорочкой, парой шерстяных чулок и едой. Так она и попала на темный путь – путь для тех, кто ушел из дома. А стояла тогда зима.
Глава 18Ведьмина неделя
До города их подвезли. Просто повезло – туда шло несколько подвод с товаром. Дафф с любопытством разглядывал корзины с сыром, горшки с творогом и маслом, которые везли на продажу. От сыра пахло кислым молоком, а от горшков с маслом – сливками, этот запах почему-то успокаивал Даффа. Жаль, что дороги не отличались ровностью, поэтому Даффа постоянно потряхивало на ухабах. Он бросил внимательный взгляд на Ника: не укачало ли? Но тот вертел головой и казался довольным жизнью. Анаит находилась на соседней подводе и уже раскладывала карты, переговариваясь о чем-то с молодой женщиной.
Благодаря гаданию Анаит путников покормили – вручили по ломтю хлеба и сыра и кувшин с ряженкой, так что, когда обоз прибыл в город, вопрос ужина не стоял – все были сыты. Зато нужно было найти ночлег. Ребята посовещались и решили, что остановятся там же, где обычно ночевали попутчики – наверняка проверенное место.
Проверенным местом оказался постоялый двор – из недорогих, так что Анаит, хотя и поворчала, но достала деньги из кошелька. Дафф и Ник предложили свои услуги суровой хозяйке, чтобы хоть как-то подзаработать денег. Она сразу впрягла парней, чтобы помогали на конюшне под руководством сына хозяйки – угрюмого парня крепкого телосложения. Нику и Даффу пришлось задать лошадям постояльцев корм, почистить стойла, затем они принесли воды в поилки. Получив заработанное, парни отдали деньги Анаит – у нее они будут в сохранности.
Кормили здесь сытно, но просто: тушеные овощи, запеченная в горшке курица, плюс хлеб и зелень. Комнаты комфортом тоже не отличались: вместо кроватей – тюфяки, набитые соломой, такие же подушки и стеганые одеяла. Ник и Дафф получили по месту в мужской половине, Анаит – в женской. К концу дня постоялый двор по-прежнему был почти пуст: никто не спешил на ярмарку выходного дня. Когда Дафф спросил об этом хозяйку, Митл коротко ответила:
– Ведьмина неделя, мало кто рискует.
В подтверждение ее слов попутчики, которые доставили Анаит и парней в город, быстро продали товар, потеряв в цене, и уехали обратно в село – задерживаться на ночлег они не стали.
– Вы не местные, – предупредила их Митл, – поэтому зарубите на носу: ночью из дома – ни ногой! Если кто будет уговаривать, кричать, молить о помощи – даже не вздумайте нос свой в окно высунуть.
Она выставила в коридор ведро вместо ночного туалета и добавила:
– И днем поменьше шарахайтесь. Для ведьм сейчас никто не указ.
Ночью никто и не собирался шляться по незнакомому городу: только неприятности искать, а мальчишке не поможешь, поэтому Дафф и Ник залегли на тюфяки. Болтать не хотелось – слишком устали от работы и впечатлений, но, когда Дафф почти провалился в сон, дверь заскрипела. Дафф подскочил: ведьма!
– Можно я с вами? – от облегчения Дафф едва не рассмеялся: Анаит! – А то страшно одной.
Анаит расположилась на тюфяке по соседству. Теперь Дафф ворочался в попытке задремать: сено в тюфяке кололось, подушка казалась неудобной. К тому же в клети было настолько темно, что мерещилось разное. Дафф пялился в окружающийся мрак до рези в глазах, но вскоре усталость взяла свое, и Дафф отрубился. Ему снова ничего не снилось – благословление этого мира, так что проснулся Дафф, когда рассвело, выспавшимся и отдохнувшим.
На завтрак подали пшенную кашу на молоке с тыквой и медом. Дафф добавил кусок сливочного масла и с удовольствием навернул тарелку каши, а затем выпил кружку молока с ломтем хлеба. Митл молча хлопотала за стойкой, протирая тарелки, ее сына не было видно.
– Расскажите про ведьм, – неожиданно попросил хозяйку постоялого двора Ник. – Что за неделя сейчас?
Митл в сердцах со стуком поставила кувшин и еще яростнее начала тереть тарелки.
– Что тут говорить? – она ответила далеко не сразу. – Так и живем. Ведьмы раз в год как с цепи срываются.
– Вчера мальчика увели, – Дафф решил запустить пробный камень: может, Митл что знает?
– А моего… – ее голос прервался. – Ему год жизни остался.
Она отвернулась и стала расставлять кружки на полках буфета.
– В смысле – год? – Дафф решил, что что-то не так понял.
Митл застыла, наклонив голову, затем обернулась к ребятам:
– Не повезло просто.
…Татиль, как звали сына Митл, спешил по делам: следовало закупить провизию для постоялого двора. Молоко обычно разносил молочник, как и сливки, творог и масло, хлеб – пекарь, но для гостьи понадобилось купить редкое масло – в кои-то веки в постоялый двор занесло важную персону, которая потребовала салат с помидорами, брынзой, листьями салата и оливковым маслом. Она даже дала хороший задаток – три деснара, а потому Татиль отправился на утренний рынок.
Татиль быстро шагал, вертя головой из стороны в сторону: началась ведьмина неделя, и Татиль не искал приключений на свою голову. Ведьма возникла перед ним внезапно:
– Куда спешишь, сладенький? – несмотря на елейные интонации, Татиль попятился.
Ведьма тотчас же выросла за спиной и прошептала в ухо:
– Невежливо уходить, не попрощавшись, – от ее голоса парня бросило в дрожь.
Она играла с ним, как кошка с мышкой, не давая сбежать, но и не нанося вред. Татиль метался от отчаяния к робкой надежде, рубаха на нем вымокла до нитки от пота, самого его качало, но ведьму забавляло бесплатное развлечение. Сперва парень пытался сохранить остатки самообладания и гордости, но под конец все это сделалось неважным: Татиль сдался. Он бухнулся на колени и, размазывая слезы по щекам, принялся клянчить, чтобы ведьма отпустила его. Он хватал ее за колени, ползал в пыли и захлебывался в рыданиях.
– Ну что ж, – она поставила ногу на его грудь и толкнула, – ты очень старался. Но недостаточно. Так что всего пять лет тебе гулять по свету. И подумай хорошенько, что ты сделал не так.
Она исчезла так же неожиданно, как и появилась, а Татиль остался валяться в пыли, униженный и разбитый.
…После завтрака путники вышли в город, получив наказ от Митл – не нарываться. Больше всего Дафф не любил признаваться в собственной глупости, но выхода не было: он пошел на поводу собственных чувств, и зря. Только как сообщить об этом остальным? Дафф решил пока молчать, все равно надо купить провизию в дорогу.
Городок был небольшим: мостовая, отшлифованная множеством ног, каменные двухэтажные дома, построенные из того же камня. Впереди возвышался шпиль какого-то строения. Узкие улицы: дома подпирали друг друга, сомкнув ряды. Из-за небольших окон, закрытых ставнями, казалось, они подслеповато смотрят на путников. Для деревьев, как и для цветов, не осталось места – все занял камень.
На небольшой площади расположился рынок, состоящий из деревянных прилавков и навеса над ними. Тут же валялся мусор, который вонял отнюдь не розами – продукты разлагались на жаре. На рынке народа было ожидаемо мало. Даффу особо запомнился мужчина среднего роста, косая сажень в плечах – фигурой он напоминал бочонок. На шее мужчины болталось несколько глазков, запястья обвивали многочисленные фенечки и красная шерстяная нитка. Над прилавком висели пучки чертополоха – видимо, тоже от ведьм. Мужчина быстро взвесил им сухой творог и сыр, упаковал их в холщовую ткань и получил расчет от Анаит. В лавке по соседству путники приобрели два свежеиспеченных каравая.