«Вопросы происхождения жизни и есть ли жизнь где-то еще во вселенной, вполне уместны и заслуживают серьезного обсуждения», – заявил изданию «Reuters» директор Обсерватории Ватикана, астроном-иезуит Хосе Габриэль Фюнес.
Он рассказал о результатах пятидневной конференции, которая собрала в Ватикане астрономов, физиков, биологов и экспертов из других областей естествознания. По словам Фюнеса, возможность существования внеземной жизни поднимает «множество философских и теологических вопросов». Главной темой конференции было то, как существующие дисциплины могут приблизить человечество к открытию жизни за пределами Земли. На встречу приехали тридцать ученых, в том числе некатоликов из США, Франции, Британии, Швейцарии, Италии и Чили.
Со времен сожжения Джордано Бруно взгляды Святого престола на открытия астрономов кардинально изменились. Год назад, отвечая на вопрос журналистов о преследованиях инквизицией Галилео Галилея, Фюнес дипломатично писал, что в Средние века Ватиканом были допущены ошибки, однако пришло время перевернуть страницу и обратить взор в будущее. Это заявление было сделано в статье под заголовком «Инопланетяне – братья мои».
Крис Импи, профессор астрономии из Университета Аризоны, заявил, что приятно удивлен приглашением Ватикана на эту встречу. «И религия, и наука рассматривают жизнь как особое творение огромного и неприветливого мира», – пояснил он на конференции. По словам Криса Имли, обнаружение следов инопланетной жизни можно ожидать в ближайшие годы. «Если биология не уникальна для Земли, то либо внеземная жизнь отличается от нашего типа биохимическим составом, либо когда-нибудь мы установим контакт с разумными видами на просторах вселенной», – сказал он.
«Религия в Украине», 11.11.2009.
Учитель налил в стакан воды и с шумом её выпил.
– Вы сами сказали: фотографий нет. Есть слова учёного, которые без доказательств гроша ломаного не стоят. И камня того наверняка на том месте уже нет. А всякого рода небылицы и я могу наговорить с три короба.
– То есть вы настаиваете на том, что официальная история права?
– В основном.
– А ваши доказательства?
Учитель всплеснул руками.
– Буду бить теми же аргументами. Если не ошибаюсь, в 1979 году американский египтолог Ленер сделал полное исследование Сфинкса. И он доказал, что скульптуру сделали во времена фараона Хафры. Потому как в этот период египетские строители научились работать со скальными породами. И для них не было проблемой создать столь монументальную конструкцию. Как и пирамиду.
– Добавьте к вышесказанному, – улыбнулся Кононов, – что Ленер, плюс ко всему, воссоздал компьютерную графику Сфинкса и она полностью, по его словам, подтвердила сходство с чертами лица фараона Хафры.
– Вот именно! – в запале чуть не выкрикнул молодой человек и тут же осёкся: – А что вы смеётесь? Или не верите компьютеру? Независимому эксперту?
– Да нет, компьютеру я как раз верю. Только имеется два «но». – Смех прекратился. Указательный палец инженера уставился в небеса. – Маленьких и противных. Первое «но»: во времена правления Хафры научились работать с мягким известняком, а не со скальными породами. Второе «но»: да, действительно, древние смогли научиться работать и с гранитом, базальтом и другим твердым материалом. Только топорно, мой друг. На уровне первобытном. А тут мы сталкиваемся с отличной, современной техникой обработки и с мастерством на самом высоком уровне. Я бы сюда добавил и третье «но», – повысил он голос. – А кто скульптор? Кто тот гений, который смог так точно отобразить человеческие черты, совместив их с мифологией с первой попытки? Не учась ни на чём? Ведь иных скульптур такого масштаба и того периода в Египте найдено так и не было. Получается, по Ленеру так: человек абсолютно ничего не умел, взял резец, раз – и готов шедевр! Вы можете в это поверить? Я – нет. Для того чтобы научиться мастерски владеть резцом, тем более по камню, нужно пройти годы обучения! А вот следов то этой школы и не обнаружено. Вообще! Мы возвращаемся к тому, с чего начинали спор: к працивилизации.
– А если то был гений-самоучка?
– Бросьте! – отмахнулся инженер. – Вы прекрасно понимаете, создать подобный шедевр на века без основательной подготовки и математических расчетов – абсурд.
– Когда загадка Сфинкса будет разгадана, он расхохочется и мир прекратит свое существование, – неожиданно для спорящих проговорил Урманский.
Парочка, удалившаяся в лес, появилась спустя минут сорок. Лёха, осторожно повернувшись на бок, сверился с часами:
– Долго бродили, – скорее для себя, чем для Рыбакова, проговорил опер. – Основательно. Теперь знают, что нас в том месте нет.
Со стороны лодки донеслось:
– Возвращаемся! Они либо вверх по течению ушли, либо где-то на той стороне. За «коленом».
«Леший», – определил по голосу однополчанина Лёха.
– Господи, как мы предсказуемы! – одними губами прошептал опер. И напрягся.
Второй наёмник, тот, который насторожил Донченко, правой ногой опёрся об упругий край плоскодонки, положив короткоствольный автомат на колено, и принялся внимательно изучать противоположный берег. Лёха сильнее вжался в траву. Казалось, будто это не глаза скользят по кустам, а снайперский прицел.
– А если они перешли здесь? – контрактник кивнул головой в сторону зарослей, в которых залегла группа.
Леший бросил взгляд в сторону лагеря, потом прошёлся им по растительности, свернув голову набок, глянул на поворот реки и сделал заключение:
– Вряд ли. Их здесь могли увидеть. Зачем рисковать, когда выше по течению и горловина ýже, и дно мельче?
Второй достал бинокль, принялся осматривать берег с помощью прибора.
– Камни. – Он опустил бинокль на грудь, сплюнул в воду. – Если с толком вести группу, можно и не оставить следов.
– С толком и будет. – Леший полез в лодку. – Я Дона знаю. Он в лесу, как дома. Удивляюсь, как он позволил майору натоптать у скалы.
Второй садиться не спешил. Всё никак не мог оторвать взгляда от реки.
– А что, если они нам просто голову морочат? А?
– То есть? – донёсся до Лёхи незнакомый голос. Видимо, в разговор вклинился ещё один.
– А то, – наемник вторично сплюнул. – Что бы ты, Леший, сейчас сделал на их месте?
– Вызвал лодку или машину, вывез старика.
– А дальше?
– Потом мы бы их скрутили. Что на дороге, что на воде.
– Я же спросил, что бы ты сделал на их месте? – напомнил второй, сделав ударение на слове «ты».
– Всё равно попытался бы вывезти старика.
– А если ты уверен, что все пути перекрыты?
– Спрятал, – уверенно сказал Лёшкин однополчанин.
– Где?
Леший облизнул губы:
– Что ты пристал со своим «где»? В Караганде! Они уже километров на пять углубились в тайгу. А мы тут гадаем: как да что?
Опер чуть приподнял голову и сквозь плотную листву внимательно присмотрелся ко второму наемнику. В том сквозила не только сила, но и опыт. Опасный противник. Думающий. Такой с кондачка решение принимать не станет. А значит, есть шанс на вполне возможный диалог. Или наоборот…
Второй, как бы в подтверждение мыслей опера, проговорил, сполоснув лицо водой из реки:
– Твоя беда, Леший, в том, что ты не видишь дальше собственного носа. И считаешь, будто все вокруг должны поступать именно так, как поступил бы ты. А это неправильно.
– Не понял… – Кузьменко резко развернулся всем телом, так, что лодку сильно качнуло из стороны в сторону.
Второй наёмник ещё раз бросил взгляд в сторону кустов, в которых залегли беглецы. После чего продолжил:
– Знаешь, почему «брать» подготовленного спеца менее опасно, чем беглого зека?
Леший задумался. Растерянно посмотрел на товарищей, сидящих в плоскодонке, как бы ища поддержки. Те молчали.
– Почему?
– Потому что профи будет действовать так, как его учили. – Второй присел на упругий борт судна. – А зек – по наитию. Зек – непредсказуем, а значит, просчитать его шаги невозможно.
– Это ты к чему?
– Забудь. – Второй зачерпнул воды, напился. – Действительно, лучше кликухи тебе и придумать было невозможно. Такой же тёмный и ограниченный.
Когда лодка проплывала мимо кустов, Донченко показалось, будто второй снова бросил взгляд в их сторону, но тут же отвернулся.
Мишка предложил «срезаться» в карты. Идея была проста, как банный лист, но ничего иного никому в голову не пришло. Когда троица разместилась в круг импровизированного стола, чуть сдвинув в сторону посуду, и картонные квадратики пошли по кругу, Дмитриев спросил:
– Как думаете, всё в порядке?
– Да. – Санатов сделал из полученных карт веер. – Иначе бы мы сейчас слышали шум.
– А что за лодка крутилась?
– Хрен её знает. – Серёга хлопнул себя по плечу, убив озлобленного, назойливого шмеля. – Может, местные. За ягодой.
– Заехали на полчаса – и назад?
Серёга показал всем козырную шестёрку и первым кинул семь бубен.
– Думаешь… – Санатов легонько, почти незаметно, кивнул головой в сторону дальних кустов, в которых скрылась группа Донченко.
– Уверен.
– Тогда паршиво, – тихо проговорил Санатов, с силой кидая на импровизированный стол вторую семёрку, червей. – Получается, один путь, выход к морю перекрыт. Нужно предупредить наших.
– Согласен. – Мишка проследил за тем, как Вика отбилась. – Минут через двадцать. Подождём.
– Алло, товарищ подполковник… Ельцов прилетел.
– Так, судя по голосу, прошляпили?
– Да.
Щетинин матюкнулся.
– Как?
– Не успели.
– Что значит «не успели»?
В трубке послышался шорох, будто мембрану прикрыли рукой.
– Фролов, не финти! Нечего там подсказки слушать! Говори, как было!
Шорох прекратился.
– Обвёл нас Ельцов. В помещении аэропорта брать не рискнули. Решили дождаться на улице. А он воспользовался служебным выходом, с другого конца здания. Выскочил, сразу взял такси…