— Полагаете, на вершине Белой пирамиды нас будет ждать какая-то сверхпрочная дверь с хитроумным замком? — как сейчас помню, предположил я, поудобнее устраиваясь в глубоком кресле у камина. Май в Париже выдался на удивление холодным, даже промозглым, с низкого, затянутого тучами неба, не переставая, моросил мелкий колючий дождь. Казалось, он никогда не кончится. Но, в, на совесть протопленном особняке Шпильмана, окнами на Boulevard du Temple, было тепло и уютно.
— Дверь? — рассеянно переспросил месье Поль и, заложив руки за спину, уставился на латаное одеяло мокрых парижских крыш, над которым маячила громадина Нотр-Дам-де -Пари.
— Дверь, — повторил я, составив ему компанию у окна.
— Ну, быть может, быть может, — скороговоркой пробормотал месье Шпильман. — Но, лично я, полковник, все же склоняюсь к чему-то принципиально иному. Ведь, согласитесь, под любую самую прочную дверь можно попробовать заложить динамит. Или снести с петель железнодорожным домкратом, как, говорят, делают медвежатники, взламывая банковские сейфы. Кодовый замок — тоже не пойдет, шифр не так уж проблематично разгадать. Да есть тысяча иных вариантов, если надо вломиться куда-то понахалке! Начиная с кирки, или чем там еще пробили стену пирамиды Ахет-Хуфу воины арабского халифа халиф Абу Джафара аль-Мамуна! Думаю, атланты были не глупее нас и учли такую возможность. Да, сэр, вы добыли Ключ, потому что Огненноголовые Стражи объявили вас избранным. Но, вдруг к ним на плавучий остров проник бы кто-то другой и просто похитил реликвию?
— Старейшины рассказывали мне, будто их предки умели проникать в Колыбель и без Ключа, — обронил я. — Но оговаривались, для этого надо было иметь кристальные помыслы при жизни и, кроме того, умереть…
— Умереть?! — месье Поль закашлялся.
— Ну, то есть, при соблюдении определенных условий, Колыбель по собственному усмотрению пускала в свое лоно праведников, умерших как насильственной, так и естественной смертью. Старейшины говорили, чтобы исцелить их, даровав им новую жизнь, но уже не здесь, а в обители богов…
— Ну вот вам и искусственный интеллект, полковник, которым наделен механизм двери! — подхватил месье Шпильман, с воодушевлением потирая ладони. — А, заодно, как я понимаю, и кодовый замок, который нельзя взломать, ибо чем вам кристальные помыслы абитуриента — не код, считываемый специальным устройством, работающим по телепатическому принципу? Полагаю, можно смело говорить о трансцендентном переносе соискателя за границы материальной реальности куда-то еще, месье! Вот уж, воистину, стучитесь, и вам — отворят! Наше дело постучать, дружище! Забудьте о скрипящих петлях и отодвигающихся щеколдах, сэр, воображая себе Врата, вы мыслите слишком приземленно! Смелее, полковник, представьте себе портал, способный перенести вас как кванты света, превратить в радиоволну, открытую месье Максвеллом, а, за порогом, снова собрать в бренное физическое тело!
— Ну, не знаю… — сказал я, смакуя ароматный кофе, поданный нам после ужина. — По словам старейшин, пострадавшего человека сначала укладывали на нечто вроде мраморного ложа…
— А я вам, о чем талдычу! — вскричал месье Шпильман, жестикулируя столь живо, что едва не выбил из моей руки кофейную чашку. Я увернулся лишь чудом, выручила превосходная реакция.
— Видите, дорогой мой сэр Перси, все складывается один к одному, как в головоломке, которую мы вот-вот разгадаем! — продолжал, тем временем, Поль. — Ложе, говорите вы? Вот и я подумал о некоем устройстве вроде койки из кабинета, оборудованного аппаратом месье Конрада Рентгена, позволяющего медикам визуально проникнуть внутрь обследуемого ими организма и назначить лечение. В нашем случае не исключается применение атлантами сходного агрегата, только он, разумеется, куда сложнее. Вы укладываетесь на ложе, и некие лучи, проникая вам прямо в мозг, считывают самые потаенные ваши мыслишки, ничто не укроется от них, вы словно обнажены. Каждый ваш нервный импульс, каждая, самая невинная мысль, становятся достоянием сложнейшей машины и анализируются ею. А вы при этом лежите себе, как под наркозом на операционном столе, и видите цветные сны, сути которых толком не в состоянии уловить. И, ежели машина атлантов сочтет вас достойным быть допущенным в святая святых, вы переноситесь через невидимый порог в виде последовательности радиоволн. Машина переносит вас прямо во сне, и, очнувшись, вы обнаруживаете себя внутри!
— Прямо какое-то Прокрустово ложе у вас получилось, друг мой, — с улыбкой заметил я.
— Не исключаю и такого варианта, — посмеиваясь, согласился месье Поль. — Особенно в случае, если вы не подошли машине атлантов по какому-то там критерию. Почему бы и нет, месье?! Наверняка, играющая роль проходной высокоинтеллектуальная машина способна отфутболить вас куда угодно, к черту на кулички, за пояс астероидов, если вы покажетесь ей не тем, за кого себя выдаете! Если вам дадут от ворот поворот, хуже того, посчитают взломщиком и самозванцем! Швырнет вас, к примеру, на Луну, и последним, что вы увидите, корчась в жутких судорогах, станут безжизненные стены одного из кратеров на ее обратной стороне!
Я закашлялся.
— А что вы себе думали, месье?! К вашему сведению, настоящим именем легендарного Прокруста было Полипемон, с греческого оно переводится как причиняющий ужасные страдания, хе-хе! Вам, как человеку, далекому от древней истории, этого, конечно, позволительно не знать, а вот Чванса с Голденвысером я бы обтесал на умственном станочке атлантов, одни бы заготовки от обоих остались, как в истории с Пиноккио, хе-хе! — глаза Шпильмана блеснули озорным огоньком. — Да будет вам, полковник, не вешайте носа, — быстро добавил месье Поль, заметив мое смущение. — Вам-то чего бояться, сэр, вы же не какой-нибудь карьерист, всю жизнь маскировавшийся под ученого, чтобы ловко подсиживать конкурентов! С нами точно до этого не дойдет…
Задернув штору, Шпильман вернулся к камину. Взял кочергу, поворошил угли.
— Зачем же в таком случае нужен Ключ? — спросил я.
— Это элементарно, — глядя на оживившийся огонь, сказал месье Шпильман. По его лицу играли багровые отсветы. — Ключ — просто вилка, которую вы вставляете в розетку, чтобы устройство ожило, только и всего! Что-то вроде тумблера, служащего, чтобы замкнуть контакты, подсоединив машину атлантов в дверях к энергетической сети, питающей Белую пирамиду…
Я напомнил месье Полю о сложных заклинаниях, поизносившихся самыми умудренными старейшинами нараспев, это было обязательной частью ритуала, когда у Огненноголовых Стражей возникала надобность перенести через порог Колыбели кого-то из членов племени. Впрочем, как сообщили мне сами старейшины, процедурой не пользовались больше десяти тысяч Лун, то есть, по моим прикидкам, около пяти столетий. Как я понял, Огненноголовые не отваживались беспокоить Колыбель понапрасну…
— Наверное, заклинания, да еще в виде псалмов, служат чем-то вроде дублирующей кодовый замок системы, — предположил Шпильман. — Как в наших банковских хранилищах, понимаете? Наверняка где-то под сводами Храма установлено нечто вроде микрофонов, срабатывающих как ключ, если, конечно, чтецу заклинания посчастливится угадать частоту колебаний воздуха, заложенную атлантами в память своей машины. Не отчаивайтесь, сэр Перси, мы все это выясним в самом скором времени…
— Вот и выяснили, — уставившись в пол больничной палаты, закончил рассказ сеньор Офсет.
— Вы полагаете, сеньору Шпильману удалось запустить механизм двери, как он надеялся? — спросил репортер из местной газетенки «Diario de Mato Grosso».
— Возможно, — сказал сэр Перси. — Я обнаружил Ключ вставленным в скважину замка, вот и все, что мне известно доподлинно. Месье Поль — исчез. И никто вам теперь не скажет, перенесся ли он в Колыбель или погиб. И как погиб, кстати, тоже, поскольку, он мог не пройти испытание, и… — полковник развел руками, давая понять, что при подобном раскладе пространство вариантов неизмеримо велико. — Но, нельзя исключать, что он и его спутники пустились в обратный путь, если предполагаемый механизм телепортации — не сработал. Однако, у меня есть сомнения, что они ушли…
— Почему? — осведомился солидный седобородый сеньор, сидевший в первом ряду.
— А вы бы, окажись на их месте, оставили бы бесценный Ключ в замке?! — вопросом на вопрос ответил полковник.
— Разумеется, нет…
— Вот видите…
— Но куда же они подевались?!
Сэр Перси лишь грустно покачал головой. Сеньорита под вуалью наконец-то разрыдалась.
— И все же, не стоит так отчаиваться, милая, — поспешил добавить полковник. — Я не исключаю, что месье Шпильман жив и невредим, только находится внутри Колыбели Всего…
Присутствующие зашумели.
— Я сразу обязан заявить, что ни мне, ни месье Шпильмана не было известно, с чем или с кем мы рискуем столкнуться за порогом Врат, и даже: есть ли там воздух, пригодный для дыхания. Также остается только гадать, существует ли замок по противоположную сторону на случай, если кому-то вздумается выбраться наружу. Мы с месье Полем даже не думали об этом, все наши помыслы были устремлены на то, как в нее попасть…
— Мышеловка… — выдохнул кто-то. Полковник, вздрогнув, потер бровь.
— В любом случае, сеньоры, сделанного не вернуть, и, если месье Шпильман все же перенесся через Врата, то это как раз то, чего он хотел! Чего так страстно добивался всю жизнь. Более того, он сделал это первым из всех представителей белой расы, и именно ему отныне принадлежит слава первооткрывателя Колыбели Всего! Что в сравнении с ней бренная человеческая жизнь, нам всем, рано или поздно, уготован тленом…
Всхлипы, несущиеся из-под вуали, стали откровенно душераздирающими. Сер Перси покусал губу.
— Но, скажите, полковник, неужели вы сами не попытались отпереть эту странную дверь, чтобы пойти следом за сеньором Шпильманом?!
— Еще бы, я, разумеется, сделал это, — заверил сэр Перси. — Извлек, а затем заново вставил в скважину Ключ и улегся на алтарь. Да что там улегся, я просто повалился на него ничком. Это было тем более просто, что нервное напряжение и большая потеря крови дали о себе знать. Головокружение сделалось невыносимым, конечности стали ватными. Я сразу же отключился, последним чувством, испытанным мной, была тошнота, похожая на приступ морской болезни. Мне почудилось, что меня подхватил торнадо. Завертел сумасшедшей юлой и понес. Никакого особого ужаса при этом не было. У меня просто не осталось сил даже для страха…