— Конечно, вы же его в научное судно переделали! — не сдавался репортер. — Из эсминца «Панический»…
Товарищ Мануальский сделал глубокий вздох, сурово свел брови.
— Вы, господин корреспондент, или фантазер, или, хуже того, провокатор. Признаю, царский эсминец «Панический», к слову, построенный преступным царским режимом Романовых за народный счет с целью ведения войн захватнического характера — был. Не спорю. И мы, русские мраксисты, его от вас не прячем, нечего нам больше делать. Это судно подорвалось на связке немецких мин в ходе боевых операций в проливе Моонзунд и с октября 1917-го года, насколько мне известно, лежит на балтийском дне. Его мачты даже можно разглядеть с отдельных участков рижского взморья…
— Но как же… — начал корреспондент, лишившийся некоторой части запала.
— А вот так! — отрезал Мануальский. — Корабль погиб вместе со всем экипажем, но мы, то есть партия мраксистов-вабанковцев, не несем никакой ответственности за эту трагедию, потому что всегда и самым решительным образом выступали против империалистической войны! И, уж тем более, мы никогда бы не стали отправлять боевые корабли к берегам суверенной Бразилии, утверждать обратное — значит провоцировать международный конфликт! Мы уважаем суверенитет братской Бразилии и верим, придет время, и ее трудящиеся сами примут консолидированное решение присоединиться к нашему свободному содружеству…
— Но его же видели… — начал кто-то еще.
— Кого — его?! — напрягся товарищ Мануальский.
— Ну, корабль. Его многие видели в Бразилии около года назад…
— А около десяти лет назад португальские школьники у деревушки Фатима в округе Сантарен видели Деву Марию, которая сошла к ним с Небес! Но мы, советские атеисты, не верим в проявления потусторонних сил. Мы верим в величие человеческого разума, свободного от религиозных предрассудков! Кто вам сказал, что это был советский корабль?! Он что, шел под красным флагом? Вы можете предъявить копию портовой декларации, либо еще какие-нибудь документально подтвержденные свидетельства?!
— Но позвольте, господин Мануальский, откуда же, в таком случае, взялась информация, что летом прошлого года полковник Офсет в сопровождении двух ваших соотечественников, бухгалтера советско-американской корпорации CHERNUHA Феликса Либкента и выдающегося пейзажиста Константина Вывиха, поднялись на борт судна с обводами эскадренного миноносца? Он как раз бросило якорь на внешнем рейде порта Макапа…
— Полагаю, товарищ, мне следовало бы переадресовать этот вопрос тому щелкоперу, который тиснул подобную чушь, — криво улыбнувшись, парировал Мануальский. — Впрочем, рискну предположить, что трое каких-то мужчин действительно поднялись на борт какого-то корабля. Хоть лично я этого не видел. Таким образом, я не могу ни оспорить, ни подтвердить такую информацию. С чего вы взяли, будто эти трое поднялись именно на советский эсминец, а не, скажем, японский или американский? Лично у меня появление американского боевого корабля в тех широтах вызывает гораздо меньше сомнений…
— С того, что Константин Вывих еще в Нью-Йорке обмолвился… — осекшись, репортер оглядел собравшихся, словно хотел заручиться их поддержкой и даже призывал в свидетели. — Мистер Вывих не делал секрета из новой экспедиции к Белой пирамиде, открытой полковником Офсетом в бассейне реки Мадейры. Он также говорил, что техническое и материальное обеспечение этого дорогостоящего мероприятия взяла на себя советская сторона…
Присутствующие, все как один, устремили взгляды на советского полпреда. По губам товарища Мануальского скользнула тонкая чисто змеиная усмешка.
— Ну, во-первых, лично у меня нет убедительных свидетельств тому, что господин Офсет сделал заслуживающее внимания открытие, — заметил он. — Поэтому, я готов поручиться, советская сторона не стала бы впустую расходовать немалые народные средства, которые гораздо разумнее пустить на строительство школ, детских оздоровительных сооружений, железных дорог, фабрик заводов, а также на другие важные народно-хозяйственные нужды. Это — раз. Кроме того, прошу не забывать, хотя мы и признаем неоспоримые достижения Константина Вывиха как художника-пейзажиста, он — не является советским гражданином. Господин Вывих — эмигрант. И, никогда не обращался к Советской стороне с предложением о сотрудничестве, в том числе, и касаемо снаряжения экспедиции в Бразилию. Мне вообще это трудно себе представить. Да будет вам известно, господин Вывих покинул нашу страну во время развязанной белогвардейцами Гражданской войны, и с тех пор не единожды был замечен в сотрудничестве с антисоветскими организациями Северной Америки и Западной Европы…
— А как же тогда известное Послание индийских Махатм Махатме Владимиру Вабанку, переданное господином Вывихом господину Председателю Совнаркома лично?!
— Ну, для начала, должен вам сказать, вокруг истории с Посланием Махатм много спекуляций, — неуверенно протянул Мануальский. Было видно, вопрос застал его врасплох. — Слишком много домыслов, в том числе и откровенно враждебных родине мирового социализма, — сверкнув глазами, добавил полпред. — Многие склонны наделять Послание Махатм неким подтекстом политического свойства. Видеть в нем доказательства тому, что мраксисты всерьез намереваются распространить свою экспансию на восток с целью свержения политических режимов Афганистана и Индии, с дальнейшим провозглашением этих стран советскими социалистическими республиками. Обязан заявить во всеуслышание, подобные сплетни — злостная клевета на нашу народную власть. Напомню вам, это не товарищ Вабанк написал письмо Махатмам, а они сами обратились к нему с письмом. И я лично не вижу в этом ничего удивительного, ровно, как и предосудительного, таков уж масштаб личности вождя мирового пролетариата, его заслуги одинаково признаваемы и на полуострове Индостан, и в обеих Америках. Но, из этого вовсе не следует, будто мы, мраксисты-вабанковцы, намереваемся экспортировать революцию куда бы то ни было. Нет, и еще раз нет! Наша партия осудила идеи Педикюрной революции, с которыми выступал перерожденец и ренегат Лев Трольский! Наверняка, вам известно не хуже меня, этот человек выведен на чистую воду и из состава ЦК партии, и дальнейшую его участь, по всей видимости, определит суд. Если вы спросите моего мнения, как преданный идеям товарища Вабанка и лично товарищу Стылому старый солдат партии, я надеюсь, он получит свое по всей строгости закона! И он, и другие оппозиционеры и отщепенцы! При этом, — товарищ Мануальский повысил голос, — должен признать, ибо это справедливо, что Советское Правительство по достоинству оценило усилия господина Вывиха, направленные на установление добрососедских, дружеских отношений между народами Советского Союза и Индии. Но, это вовсе не означает, что мы не осведомлены о порочных связях оккультиста Вывиха с адептами тайных мистических орденов, которые получили широкое распространение на загнивающем Западе. Мы в курсе, и относимся к ним предосудительно. Мы, мраксисты, не верим в мистику. Мы свято верим в величие и необоримую мощь поднявшегося с колен пролетариата, который под мудрым руководством нашей любимой партии и лично товарища Стылого воплотит в жизнь заветы дорогого Ильича и добьется таких сногсшибательных успехов, какие никаким мистикам и не грезились по ходу популярных в их среде медитаций. Вот, это то, что я вам могу со всей определенностью заявить, товарищи…
— А связи Вывиха среди самых высокопоставленных представителей американского правящего истеблишмента вам, как мраксисту, тоже, значит, до лампочки?! — выкрикнул раздосадованный репортер. — И о господине Триглистере вы, по ходу, ничего не знаете?!
Товарищ Мануальский вздрогнул.
— Не совсем понял вашего сарказма, господин хороший, — бросил он холодно. — Да, мы нацелены на построение социализма в одной отдельно взятой стране. Таков курс, провозглашенный нашей партией, решительно отвергшей теорию Педикюрной революции ренегата Трольского, о чем я уже сказал. И, мы действительно очень серьезно настроены на плодотворное взаимовыгодное международное сотрудничество. Что вы тут узрели предосудительного, а? Да, мы выступаем за международную кооперацию и ценим таких уважаемых партнеров, каким, вне сомнений, является уважаемый мистер Торч, руководитель корпорации CHERNUHA.
— Вы не ответили насчет Триглистера?! — не унимался репортер.
— Не понимаю, куда вы клоните?! — удивился товарищ Мануальский. — Насколько мне известно, товарищ с такой фамилией трудится в Народном комиссариате иностранных дел и в данное время находится в длительной командировке в Соединенных Штатах…
— Значит, вам неизвестно, что этот товарищ на прошлой неделе покушался на жизнь полковника Офсета и участвовал в перестрелке, застрелив нескольких полицейских?!
Советский полпред побагровел.
— Это ложь, — сказал он глухо. — И, знаете, что, любезный, я вас раскусил. Вы не невинный фантазер, как я ошибочно подумал. Вы — профессиональный провокатор, и абсолютно умышленно дискредитируете советских представителей. Вы назвались нашим другом, не так ли?! Так вот, что я вам скажу: вы — наглый лжец! На чью мельницу воду льете, господин хороший?! Кто вам заплатил за разжигание антисоветских настроений в преддверии визита в Великобританию представительской советской делегации во главе с товарищем Ананасом Мухлияном, членом ЦК и наркомом внешней торговли?!
— Это я-то провокатор?! — взвизгнул репортер. — Ваши люди сначала ищут что-то в Амазонии, у черта на куличках, а потом палят из револьверов в полицейских, спокойно так, как в тире, и, после всего этого вы имеете наглость называть меня провокатором и лжецом?! Сами вы провокатор и лжец, господин посол, а этот ваш Ананас Мухлиян — никакой не мирный переговорщик, а точно такой же бандит, как и все мраксисты!!!
— Ну, знаете! — задохнулся Мануальский. — Да я вас за такие разговорчики…
— Что, застрелите, как Триглистер хотел полковника Офсета пристрелить?! — крикнул репортер-скандалист.
— Долой кровавую мраксистскую диктатуру!!! — завопили из толпы. Товарищ Мануальский, побледнев, отступил за спины дюжих красноармейцев, составлявших вн