имо связи с кронпринцем тут не пройти…
Эк как она все рассчитала… Хм, а ведь на это можно и с другой стороны посмотреть. Раз уж Катя так уверенно рассуждает о том, чтобы стать любовницей наследника прусского престола, значит, какие-то предпосылки к этому имеются, не так ли? А тут может крыться и ответ на другую Катину загадку, занимавшую меня уже не столь сильно, но тем не менее определенный интерес представлявшую.
— А как ты вообще собираешься подобраться к кронпринцу? — изобразил я удивление. — Или для тебя это не так сложно?
— Да нет никаких сложностей, — отмахнулась Катя. — место фрейлины ее величества мне уже обещано, так что…
— Прямо-таки обещано? — тут я удивился по-настоящему.
— Да, — Катя горделиво вздернула носик, — обещано. Как раз перед отъездом в Мюнхен к нам приезжали от двора и передали предложение ее величества стать ее фрейлиной. Мне пришлось лишь поехать в Кенигсберг, чтобы подать прошение, а когда королева будет там на Рождество, она лично его рассмотрит и примет меня.
Ну да, ну да. С одной стороны, вроде все чин чином — подала барышня прошение, королева рассмотрела, да и согласилась. С другой — сколько таких, молодых и красивых, подали и еще подадут такие прошения? Как я понимаю, это очередная королевская милость своему заслуженному генералу, только что являемая не самому бравому вояке, а его дочери. Ну и замаскированная под соблюдение стандартной процедуры. А под эту милость, в свою очередь, замаскировали подведение к Кате специалиста, загрузившего ее теми сведениями, что так хотели узнать имперцы…
— А кто приезжал? Курьер? — как бы просто поинтересовался я.
— Курьер, — передразнила меня Катя. — Графиня фон Берг и барон фон Шилле! — произнесла она с такой торжественностью, как будто я обязан был знать, кто это такие.
Впрочем, если про названную графиню я и правда слышал впервые в жизни, то барон фон Шилле был как-то упомянут, пусть и вскользь, в одной из бесед с Альбертом и доктором Грубером. И если я правильно понял, означенный барон частенько выполнял королевские поручения, не вполне согласующиеся с общепринятыми моральными нормами. Да уж, вот и подтверждение моих догадок относительно Катиного курьерства. Не скажу, что мне прямо так уж необходимо было это знать, но всегда же приятно оказаться правым, чем наоборот… Однако я посчитал необходимым вернуться к своим вопросам и Катиным ответам — кое-что оставалось неясным.
— Ну хорошо, значит, на Рождество королева принимает тебя в свиту. Но, Катя, до Рождества еще почти полгода. Тебе обязательно было практиковаться в любовной магии именно сейчас? Не могла подождать?
— И получить слухи и кривотолки там, где меня все знают? — возмутилась она. — Алекс, прости меня, но если бы не ты, и не вся эта история с моим похищением, я бы все равно нашла, на ком упражняться. Просто это было бы не в лесу, а при баварском дворе.
Вот же зараза! Хотя… Ну да, зараза. Да, с точки зрения не то что здешней морали, а и обычной порядочности из прошлой моей жизни, Катя по-любому выглядит далеко не лучшим образом, но… Как говорится, при съемках ни одно животное не пострадало. Приворожить меня Кате не удалось, я получил приятнейшее впремяпрепровождение с красивой юной женщиной — все нормально, все довольны. Так что пускай оно так и продолжается.
— Алекс, — Катя придвинулась поближе, — я понимаю, что виновата перед тобой. И я хочу заслужить твое прощение.
Хотелось сострить, что только этим она и занимается с момента отъезда Альберта в Мюнхен, но, взглянув Кате в глаза, я понял, что она говорит серьезно.
— И как же? — я обнял Катю и прижал к себе.
— Хочешь, я научу тебя любовной магии?
Глава 23Слияние и раздвоение
— Вот даже как? — удивился я. — Сколько же нам потребуется на это времени? Много, наверное?
— Нет-нет, — Катя даже замотала головушкой. — Но давай завтра? Спать очень хочется… — тут она сладко и заразительно зевнула. Спорить я не стал, потому что у самого глаза уже слипались, хоть спички в них вставляй, и мы, обнявшись, быстро и крепко уснули.
Утро, как и вчера, началось со сладкого. Я проснулся от приятнейших ощущений, сопровождавших Катины усилия по приведению меня в полную боеготовность, и тут же с блеском доказал Кате, что старалась она не зря. Отдышавшись, мы спустились заниматься завтраком и приведением себя в порядок. Впрочем, приготовление завтрака я спихнул на Катю, а сам, благо, было совсем еще раннее утро, по-быстрому сбегал на озеро и искупался в чистой и неожиданно теплой воде. Потом и Катя возжелала водных процедур, но на забег голышом до озера не решилась, и потому поставила греться воду для домашнего мытья.
Чем обернется помывка Кати, я хорошо представлял, тут и предвидения никакого не надо было, поэтому сначала быстро побрился, а потом взялся помогать своей даме, поливая ее, стоящую в деревянной лохани, теплой водой из кувшина. Ну, сами понимаете, и намыливать тело ей помогал, и потереть, где надо… В общем, в спальню мы поднимались, уже буквально дрожа от желания.
— Подожди, — я уже готов был превратить это желание в действие, когда Катя своими маленькими кулачками уперлась мне в грудь, — подожди. Я же обещала тебе…
— Так может, сначала проведем практикум, а потом ты прочитаешь мне лекцию? — сама собой вспомнилась университетская терминология.
— Нет-нет что ты, — хитренько улыбнулась Катя, — никаких лекций. Я просто передам тебе это.
— Передашь? Что? Как? — что-то я ничего не понял.
— Увидишь, — Катя весело хихикнула. — Ты, главное, ни о чем не думай. Просто наслаждайся со мной и желай меня, да посильнее…
Ну вот уж упрашивать меня посильнее Катю желать да посильнее ею наслаждаться — это уже совершенно лишнее, а потому желание и наслаждение быстро меня охватили, а затем неуклонно нарастали и вдруг полыхнули таким взрывом чувств, эмоций и не знаю чего еще, что я едва ли не вживую чувствовал, как сгораю в пламени этого взрыва…
Не сгорел. Уж не знаю, сколько прошло времени, но я вывалился-таки из сладкого полузабытья в реальность, пусть и безумно уставшим, но невероятно счастливым, обнаружив рядом переживавшую, похоже, то же самое Катю. Захотелось продолжения, и я начал мягко и осторожно, но вместе с тем никак не скрывая своих желаний, поглаживать прекрасное тело.
Вместе с обычными ощущениями, привычно сопровождавшими эти ласки, я почувствовал что-то новое. Странно даже, но мне показалось, что я сейчас понимаю и почти что чувствую, как воспринимает мои ласки Катя. Так, ну-ка, ну-ка… Вместо того, чтобы старательно поглаживать Катины бедра, периодически мягко их пожимая, я перенес руку на ее животик. О, подействовало, да еще как! Катя заворочалась, открыла глаза и ее ловкие ручки начали мне отвечать.
Мы играли так довольно долго, пока до меня не дошло, что мне в какой-то мере действительно передаются ее ощущения. Ну да, в полной мере они мне передаваться никак не могли — строение организмов несколько отличается, знаете ли… Стоп. А если вот так? Я отодвинулся от Кати и вместо того, чтобы продолжать ласки, просто их представил. Какое-то время ничего не происходило, но вот Катя заохала и заворочалась, как если бы я и впрямь продолжал вовсю распускать руки. Интересно…
Как выяснилось, «интересно» — это несколько не то слово, которое подходило к ситуации. Необычно, увлекательно, удивительно, изумительно, восхитительно и приятно — и это далеко не полный перечень слов, куда более уместных в данном случае. Так, а если я попробую передать ей свои желания?..
Программу действий, выполнения которой я пожелал от Кати, излагать не буду — бумага, конечно, все стерпит, но злоупотреблять этим ее терпением, пожалуй, не следует. Но когда я четко и ясно себе все это представил и мысленно велел Кате исполнять… Исполнила! Все в точности, как я и захотел! Ну и результат оказался слегка предсказуемым и вполне ожидаемым — очередной взрыв эмоций и ощущений, а за ним провал в сладостное ничто…
— Ну что? — вернувшись к жизни, я увидел сидящую рядом Катю, смотревшую на меня с видом победительницы. — Как тебе все это?
Как-как… — подумал я и мысленно высказался в тех словах и выражениях, кои в книгах обычно не пишут. Впрочем, и нигде больше их тоже не пишут, они так и существуют исключительно в устной передаче. Вслух же, однако, сказал другое:
— Это что вообще было такое?!
— Любовное слияние, — Катя сказала это с таким видом, как будто я должен был иметь хоть какое-то о нем представление и, соответственно, проникнуться признательностью за то, что она меня им осчастливила. Отсутствие ожидаемой реакции Катю явно не воодушевило, но вместо выражения недовольства она снизошла до пояснения:
— Я передала тебе понимание любовной магии через слияние. По-другому научить этому я тебя не могу.
— Почему? — ответ я, похоже, уже знал, но интересно было услышать его от Кати.
— Потому что я женщина, а ты мужчина. Мужская любовная магия от женской все-таки отличается, хотя и общего немало. Вот этим общим я и поделилась с тобой во время слияния.
Катю я, конечно же, поблагодарил — и словом, и делом. А потом мы занялись обедом, чему я от души порадовался — и проголодаться успел зверски, и получил возможность подумать. Возможность без слов руководить процессом, это, без сомнения, здорово. Так я могу заполучить к себе в постель практически любую женщину или девицу, если она не отмеченная, но среди женского пола отмеченные встречаются намного реже, нежели среди мужского. Ладно, при определенных обстоятельствах это может оказаться очень полезным, но в какое место, скажите, задвинуть тут моральную сторону вопроса? Возможность уложить рядом с собой Лиду Лапину у меня, например, имелась и безо всякой любовной магии, и отказался я от этого исключительно не желая портить жизнь девушке, сделавшей для меня немало добра. Хотя… Покопавшись в новых знаниях, я нашел и способ вызывать в девицах влечение к себе, без вот этого ментально-сексуального насилия. Что ж, в жизни такое может пригодиться, да что там, обязательно пригодится!