Идем на парковку к машине. В таком состоянии, конечно, нам обеим не стоило бы садиться за руль, но Джоша я не могу попросить за нами приехать, потому что тогда ему придется будить детей, а Беа не может позвонить Кейт, потому что той рано вставать.
— Гляди-ка! — восклицает вдруг она, показывая вверх — улицы города, словно звездами, испещрены миллионами белых огоньков.
Ночной воздух наполнен прохладой, и Беа зябко прижимается ко мне.
Мы поднимаемся на лифте — едет медленно, еще и скрипит, в углу валяются жестяные банки из-под газировки, а пол весь липкий. Наконец двери открываются, мы выходим и ищем глазами автомобиль Беа. Его нигде не видно.
Вдруг она начинает хохотать.
— Ты чего? — не понимаю я.
Оказывается, не тот этаж. Почему-то нам становится от этого до слез смешно, и мы снова покатываемся со смеху, а затем, вернувшись в лифт, спускаемся. Двери открываются, выходим — а вот и машина.
Садимся. Беа заводит машину, включает радио, и мы поем. Меня переполняет веселье и приятное чувство опьянения. Беа по спирали выезжает на улицу.
Говорят, большинство аварий происходит в пяти милях от дома.
Не думала, что подобное может случиться и с нами.
Кейт
Одиннадцать лет назад Май
За несколько дней происходит три события. Во-первых, благодаря тесту на отцовство, который с разрешения Джейсона запросила полиция, выясняется, что тот вовсе не отец малышки Грейс. Как оказалось, супружеской верностью что Джейсон, что Шелби не блистали.
Днем позже звонит медсестра от доктора Файнголда: пришли результаты моих анализов.
— Мне очень жаль, дорогая, — говорит она, — но у меня печальная новость. Вы не беременны.
— Спасибо, что сообщили… — якобы поникшим голосом бормочу я в ответ и кладу трубку.
Поиски Мередит и Дилайлы упираются в тупик. Знакомые и родственники, призванные Джошем на помощь, понемногу теряют надежду и в конце концов сдаются — ведь для них, в отличие от Джоша, Дилайлы и Мередит, жизнь продолжается. Полицейские усиливают поиски с собаками и водолазами, прочесывают лес, дно реки, а позже к местной полиции подключается еще и полиция штата. Вскоре Мередит с Дилайлой уже показывают по федеральным новостям, однако найти их по-прежнему никто не может. Ужасная погода только еще больше все осложняет — поиски то и дело отменяются из-за угрозы сильных ливней и паводков.
И вдруг одним утром меня будит уведомление на телефоне — в групповой чат присылают приближенную фотографию заднего автомобильного бампера, где видно номер.
Спросонья я не сразу понимаю, в чем дело, но спустя мгновение до меня доходит: это автомобиль Мередит, ее номер!
Я соскакиваю с постели и кричу Беа, но та сейчас в студии и явно не услышит. За несколько секунд чат начинает буквально разрываться сообщениями. Машину Мередит обнаружил один из участников нашего чата на парковке возле мотеля в одном из близлежащих городов. В полицию уже сообщили.
Тоже прочитав сообщение, в спальню вбегает Беа. Махнув рукой на душ и кофе, мы решаем везти к мотелю Джоша, потому что сидеть и ждать новостей от детектива он категорически не хочет, хотя та именно об этом его и просила. Он весь на взводе и сам сесть за руль, конечно же, не в состоянии. По пути мы заскакиваем к няне, и пока Джош отводит к ней Лео, я звоню на работу и прошу перенести моих пациентов, записанных на утренний прием. Прямо сейчас я нужна прежде всего Джошу, Мередит и Дилайле.
Доезжаем мы, наверное, минут за двадцать. В машине полная тишина — каждый сидит, погруженный в мрачные мысли.
Мотель находится рядом с двухполосным шоссе, а вокруг только несколько промышленных зданий и затопленный пустырь под продажу. К тому времени как мы подъезжаем, полиция у мотеля уже развернула деятельность. Автомобиль Мередит мы сначала не видим — и понимаем, где он, лишь по окружившим его полицейским.
Джош, распахнув дверцу, прямо на ходу выпрыгивает из машины и бросается к автомобилю, который, открыв дверцы и багажник, осматривают полицейские.
Самой Мередит и Дилайлы нигде нет. Кругом только полицейские и зеваки.
Найдя на небольшой парковке свободное место, я ставлю машину, и мы с Беа отправляемся к Джошу. Правда, почти сразу нас останавливают полицейские — футов за тридцать от, как они выразились, «места преступления». От этих слов в горле у меня резко пересыхает, и на ум приходит догадка: в машине Мередит что-то нашли. Возможно, труп или опять следы крови. Беа тут же берет меня за руку, и мы как вкопанные застываем на месте, оставаясь в тревоге ждать Джоша.
Сам мотель выглядит довольно непрезентабельно: ветхое одноэтажное здание с рядом дверей, каждая из которых ведет в номер. На парковке ярко горит неоновый знак «Свободные комнаты!», предлагающий остановиться здесь всего за каких-то пятьдесят долларов в сутки либо за двести в неделю. Скорее всего, большинство постояльцев мотеля бездомные, которые просто-напросто тут живут. Вряд ли Мередит отправилась бы в подобное местечко.
— Ну как, нашли что-нибудь? — спрашивает Беа Джоша, когда тот наконец возвращается.
— В машине… — отвечает он, запыхавшись, — пусто… Ни Мередит, ни Дилайлы, но со стороны водительского места все в грязи, а на пассажирском — кровь. Один из полицейских заходил в мотель, говорил с администратором и узнал, что Мередит заселилась как раз в день исчезновения. Приехала, попросила номер на месяц, заплатила наличными и отказалась при этом от ежедневной уборки. Полиция будет сейчас обыскивать этот номер. — Усталый и одновременно взбудораженный, Джош делает паузу, запуская пальцы в волосы. — Мне сказали сидеть и ждать, но… — Он замолкает, на его лице отражаются сразу два чувства: надежда и отчаяние.
Беа берет и Джоша за руку тоже, и, вот так, держась втроем за руки, мы замираем в ожидании вестей.
Полицейские входят в номер и закрывают за собой дверь. Идет время, их все нет. С каждой минутой мое волнение возрастает, от нервов мне сложно стоять спокойно, но ради Джоша я держусь изо всех сил. Сам же он то и дело спрашивает:
— Как думаете, почему так долго?
К счастью, Беа находит убедительные объяснения, которые хоть немного его успокаивают:
— Если Мередит там, то им наверняка нужно с ней поговорить, задать вопросы…
Мне кажется, что, будь Мередит с Дилайлой и в самом деле там, полицейские дали бы знать сразу — однако этого не случилось. Мы все стоим и ожидающе смотрим из-за оградительной ленты на закрытую дверь.
Несколько полицейских, оставшихся на улице, чтобы приглядывать за нами, переговариваются с остальными по рациям, но о чем именно, никак не разобрать, потому что говорят они приглушенными, низкими голосами. Вдруг двое из них оставляют нас и спешат к номеру. Дверь открывается, впускает их и снова закрывается. Толку от единственного окна комнаты мало — шторы задернуты.
— Что там происходит? — кричит Джош.
Никто не отзывается.
Зевак теперь стало раза в два больше. Проезжающие мимо по шоссе автомобили сбавляют скорость и тоже с любопытством наблюдают за нами.
Наконец из номера выходит первый полицейский, и я судорожно сглатываю. Хотя день сегодня пасмурный, дождя нет — ни капли не упало. Из-за плотных облаков старается пробиться солнце, и поначалу я даже решила, что это добрый знак.
Со шляпой в руках полицейский пересекает парковку и с низко опущенной головой направляется к нам. В трех шагах позади него идет женщина-детектив.
Беа крепко сжимает мою руку. Мы стоим не дыша.
Подойдя, детектив просит Джоша отойти с ней на пару слов. Тот спешно заступает за оградительную ленту и отправляется за ней. Они отходят вдаль, чтобы их не было слышно, но тем не менее остаются в поле нашего зрения. Разговор у них длится недолго.
На глазах у десятка наблюдателей Джош падает на колени посреди парковки и разражается рыданиями. Его горестный плач слышен даже на расстоянии, и это долгое, скорбное «Не-е-е-ет!» мне не забыть никогда. В отчаянии Джош неистово колотит руками по гравию и взывает к небу:
— За что-о-о?!
Мередит
Одиннадцать лет назад Май
С закрытыми глазами я во весь голос распеваю припев песни. Слов не знаю, придумываю их на ходу, и, по моим ощущениям, ложатся они идеально. В состоянии радостного головокружения, эйфории мы с Беа хохочем, несясь на такой бешеной скорости, что машина словно отрывается от земли и парит.
Центр города остается позади, а вместе с ним и огни, без которых улица утопает в полумраке.
Беа, видимо, успевает что-то заметить, потому что за мгновение до удара она едва слышно вздыхает. Правда, слышу я этот вздох как будто уже после.
Звук раздается очень отчетливо: глухой тяжелый стук, а потом — тишина.
От неожиданности я вся выпрямляюсь. Беа бьет по тормозам, но из-за большой скорости машину проносит вперед еще на пару футов, и она на чем-то подпрыгивает. Беа снова и снова жмет на тормоз, и наконец мы останавливаемся. Ремень безопасности с моей стороны блокируется, приковывая меня к сиденью. Беа сдает назад, и машина подпрыгивает снова.
Я мгновенно замолкаю. Через лобовое стекло во мраке не видно ровным счетом ничего, кроме звезд.
— Черт! Черт! Черт! — без остановки восклицает Беа.
— Что это было? — ничего не соображая, спрашиваю я.
Ночами в поисках еды по городу то и дело рыскают лисы — да и койоты тоже, — причем немало. Соседи всегда просят быть начеку тех, у кого маленькие собачки или кошки, которые спокойно выходят на улицу гулять.
Будто не слыша меня, Беа не перестает твердить: «Черт! черт!» — и отчаянно стучит по рулю.
Наше приподнятое настроение внезапно пропадает — наступает мертвая тишина.
Беа выходит из машины. Ее движения какие-то механически-неестественные. Не захлопывая дверцу, она подходит к переднему бамперу. Я же, до сих пор приклеенная к сиденью ремнем безопасности, недвижно за ней наблюдаю. В ярком сиянии фар Беа похожа на ангела.
Из-за алкоголя в крови происходящее я вижу в замедленном действии. Ощущение пространства потеряно, я словно оторвана от мира; в то же время ощущение реальности покидает не до конца, потому что понемногу я начинаю трезветь.