Хотелось бы верить, что не слишком поздно. Мне предстоял сложный путь. В любом случае, самое малое — вытащить Ирлиен и помочь ей бежать. Ей, как оказалось, эта свобода была намного нужнее, чем мне. Более того, чем больше времени я проводила рядом с Лиамом, чем лучше его узнавала — тем отчетливей понимала: я не хочу этой свободы. Я хочу быть рядом с ним. Пусть это и будет не самая простая жизнь. Нам придется много скрывать от высшего света, но я все равно хотела быть рядом с ним. И тяжесть долга становилась просто непомерной.
Как никогда хотелось просто оставить все это Ирен. И для этого мне необходимо было учиться справляться со своей магией. Слава всем богам, она не была бесконтрольной, но и пользоваться ею не получалось.
Увы, по магии крайнийцев литературы у Лиама Тверга оказалось ничтожно мало. Заклинания человеческой магии у меня или не получались совершенно, или выходило что-то, от чего вздрагивали стены старого поместья Твергов.
Именно потому Лиам выделил под практические занятия собственную лабораторию в подвале. Аргументировав это тем, что именно лаборатория укреплена защитным магическим куполом и выдержит даже атаку дракона. И все равно мне казалось, что после очередного с неимоверным грохотом размазавшегося о стену магического пульсара дом все же не выдержит и рухнет мне на голову. Что угнетало меня и вынудило обитателей дома быть максимально осторожными, когда те спускались в подвал, дабы пригласить меня к столу или сообщить о чем-то важном.
Мне было ужасно неловко, что я доставляю столько хлопот, но Лиам лишь улыбался и рекомендовал больше медитировать, контролировать свои эмоции, и все у меня обязательно получится. Что говорило о железной выдержке моего жениха.
— Кажется, ты засиделась дома! — констатировал Тверг, вернувшись из Керинг Трейя чуть раньше, чем обычно, и традиционно первым делом спустившись ко мне в подвал.
Иногда я пыталась осторожно расспросить о том, как там дела, что нового и что вообще обо мне говорят. Но он отшучивался или переводил разговор в иное русло. Из чего можно было сделать вывод, что меня там вспоминают отнюдь не самыми добрыми словами.
И пусть!
Сердце сжалось, едва я вспомнила об уговоре с капитаном Кором, и очередной лиловый пульсар, сорвавшись с пальцев, полетел по лаборатории, снес на своем пути пару колб, которые с жалобным звоном треснулись о каменный пол и, конечно же, разлетелись на мелкие осколки. А сам пульсар застыл в воздухе прямо напротив лица лорда Тверга. Но спустя мгновение стал уменьшаться в размерах, пока не превратился в небольшого светлячка, поднявшегося под потолок и распавшегося лиловым фейерверком.
И, конечно же, в этом представлении не было ни грамма моих заслуг.
— Мне кажется, что население столицы еще не готово к встрече со мной, — старательно маскируя досаду за улыбкой, ответила я, поднявшись с диванчика, спущенного в подвал специально для моего удобства. — Уверена, что в городе и так уже гадают, кого ты запер в доме и кому твоя мать ежедневно таскает модисток, сапожников и ювелиров. Представь, какой фурор произведет наше с тобой внезапное появление на людях!
— И что, теперь сидеть в подвале и не показывать и носа на улицу? — спросил он, поддев мой подбородок и легко коснувшись губами моих губ. И каким-то невероятным образом от этого нехитрого и такого просто действия у меня вмиг развеялось всякое дурное настроение. — Но если ты так боишься, мы можем провести эти выходные там, где людей нет совершенно.
— Послезавтра утром леди Тверг вернется с готовыми платьями для окончательной примерки, — борясь с желанием плюнуть на все на свете и сбежать куда-то на самый край мира, напомнила я. Не ему, скорее самой себе.
Моя будущая свекровь не простит мне моего отсутствия.
— Думаю, что как раз с ней я договорюсь как-нибудь, — улыбнулся Лиам, обняв меня за талию. — От тебя нужно только согласие, Ами!
И от таких простых слов сердце гулко заколотилось в груди, а последние сомнения и доводы разума развеялись, как и не было.
— В таком случае считай, что ты его получил, — ответила я, не в силах сдержать улыбку.
И в ответ получила точно такую же. Мне показалось, что Лиам был счастлив услышать это от меня. Или я хотела в это верить?
Но больше, наверное, была счастлива я сама, хоть и боялась себе в этом признаться.
— Значит, не будем откладывать! — прошептал Лиам у самого моего уха, и нас тут же захлестнула тьма.
И спустя мгновение мы оказались совершенно в ином, незнакомом мне месте.
В нос ударил аромат хвои, леса и свежести, дерева, с едва ощутимыми нотками дыма. Потрескивали дрова в камине, а алое пламя отбрасывало на стены неспокойные блики.
В окно бесстыдно, словно собирающий сплетни газетчик, заглядывала полная луна.
Что-то внутри задрожало от такого близкого контакта с моим женихом, от его дыхания, все еще щекотавшего кожу, от горячих рук, сжимавших талию. Это что-то тянулось к Лиаму, хотело его тепла, заботы, желало довериться ему. И оно постепенно брало верх над здравым смыслом. И я боялась, что однажды не смогу противиться этому сжимающему грудь чувству. Хотелось этих легких, невесомых поцелуев…
Наверное, потому я не решалась поднять на него глаза, встретиться с ним взглядом. Это что-то, что заставляло сердце колотиться, как пойманная в силки птица, туманило мой разум, а мне все же не хотелось совершенно утратить трезвый рассудок.
— Ты голодна? — поинтересовался Тверг, выпуская меня из объятий.
И какая-то часть меня была раздосадована, хотела вернуть мгновение назад.
Лиам щелкнул пальцами, и вмиг вспыхнуло несколько свечей в витых подсвечниках, осветив комнату. О! Кажется, кто-то не сомневался в том, что я дам согласие на этот побег. Так как обстановка была особенной. Цветы, свечи, ужин на столе и вино.
Похоже, это был небольшой домик, где-то в лесу. Если прислушаться, слышно было, как пугукает филин, как стрекочет сверчок. Но больше все же кружил голову запах хвои.
Интересно, куда мы перенеслись?
— Немного! — соврала я в ответ, спохватившись и поймав на себе внимательный взгляд Лиама.
Почему-то именно после его вопроса есть захотелось ужасно. Только сейчас я вспомнила, что так и не поднялась к обеду даже после третьего напоминания Талин. И чай остыл рядом с нетронутыми пирожными в подвале-лаборатории.
Все же следовало бы установить какой-то режим, а то едва я садилась за занятия — время начинало идти в абсолютно непонятном мне темпе. И утро почему-то сменял сразу вечер. Может, виной тому было место — ведь в лаборатории Лиама Тверга не было предусмотрено ни одного окна. И освещался подвал только магическими светильниками.
— В таком случае прошу к столу! — отодвинув стул, пригласил Лиам.
Упрашивать меня не пришлось.
Мой жених, племянник самого императора и один из самых знатных и влиятельных лордов Империи, избавившись от пиджака и закатав рукава, сейчас откупоривал вино. Я залюбовалась им. Таким, каким однажды уже видела его — чуть небрежного, в одной рубашке, с расстегнутыми вопреки этикету и приличиям верхними пуговицами. И у меня язык не поворачивался напомнить, что я не люблю вино. Точнее, мне не приходилось его ранее пить.
Я не могла отвести от Лиама взгляд. Да и не хотела.
Духи и предки, рядом с этим мужчиной я становилась какой-то… мягкой, податливой, слабой. И самое ужасное, что мне это нравилось. И пугало одновременно.
Мне нельзя было поддаваться этим слабостям. Ведь в этот момент где-то в столице страдала моя сестра, а в Керинг Трейе сироты-полукровки дожидались моего возвращения. И… я обязана быть сильной.
И мне вспомнилась фраза, прочитанная некогда в одной книге: «Быть сильной — это не талант, а наказание. Рано или поздно любое проявление слабости начинает казаться преступлением. Или не казаться».
— Я хочу выпить за тебя, Амеланис, — заговорил Лиам, и я спохватилась, осознав, что в задумчивости невидяще смотрю на наполненный бокал с вином. — И за судьбу, которая, несмотря ни на что, все равно притягивает нас друг к другу.
А вот после этих слов что-то больно кольнуло в сердце. Не о пророчестве ли свой матери он заговорил?
Но все равно улыбнулась, подняв бокал. Пусть. Об этом я подумаю завтра. Когда снова стану сильной.
Сладковато-терпкое вино вмиг согрело тело и выветрило все грустные мысли из головы. Я даже прикрыла глаза, наслаждаясь этим незнакомым, но невероятно насыщенным вкусом.
— Приятного аппетита, Ами, — улыбнувшись, напомнил Тверг, кивнув на мою тарелку. — Вино может быть коварно, если пить на голодный желудок.
— Увы, не могу похвастаться опытом и познаниями в сортах и коварности вин. Но не думаю, что оно коварней людей, — пожав плечами, ответила я.
— Как знать? Вино кружит голову, заставляет кровь кипеть и согревает, оно дарит радость, но наутро от всего этого остается только похмелье и головная боль. Если переусердствовать, конечно! — сделав несколько глотков из своего бокала, поделился Лиам.
— В таком случае ты жесток ко мне! — улыбнулась я. — Меня сразит бокал вина!
Дурное настроение и тяжелые мысли, то ли от вина, то ли от общества, улетучивались, и действительно хотелось улыбаться.
— О нет! Я не позволю какому-то напитку сразить мою невесту, — рассмеялся Лиам.
— Но, кажется, ты уже опоздал.
— В таком случае ужинай, а не рассуждай о вечном! — скомандовал мой жених, снова указав мне на тарелку, и мне не оставалось ничего иного, как послушаться его.
И только когда я расправилась с ужином, Лиам подхватив бокалы и недопитую бутылку и, взяв меня за руку, направился к входной двери.
Ночь встретила нас прохладой и свежестью. После душной жары столицы — свежий воздух, насыщенный ароматом хвои, казался невероятной благодатью.
Вокруг был лес, как я и полагала. В десятке шагов от входа в дом раскинулось огромное озеро, казавшееся черным сейчас. И только лунная дорожка искрилась на водной глади.
И все же на душе вмиг стало спокойней, теплее. Я присела на скамейку, забросанную подушками, а Лиам, отставив вино и бокалы на столик, тут же укутал меня в теплый плед и только после вложил в руки бокал.