– Во всяком случае, здесь его нет, а то он бы еще до меня поднял эту птицу…
– Спрятался где-то, мерзавец!
– Пойдем пошарим еще возле дороги, а минут через десять надо смываться.
– А как же с ним? Оставим?
– Не волнуйся, им займется полиция. Как только вернется жена Марселя, она поднимет на ноги всю округу, поэтому в наших интересах держаться отсюда подальше.
– И то правда.
– Думаешь, Марсель ему что-то сказал?
– Да он и сам-то почти ничего не знал. Во всяком случае, теперь уже ничего не скажет, с ним покончено. Ну а этот…
Их голоса удалились, и я больше ничего не расслышал.
Одно было ясно: здесь искать они больше не станут. Я сел под деревом, мысленно благодаря сову, которая спасла мне жизнь.
Прошло минут пятнадцать, и я услышал, как хлопнула дверца машины и затарахтел мотор, звук его стал слабеть: он удалялся.
Я немного подождал, потом поднялся и пошел к своему мопеду, спрятанному на опушке леса в кустах.
Снова воцарилась тишина, и сверчок застрекотал свою песню.
Перепрыгнув через ограду, я подошел к окну гостиной и рискнул заглянуть в него. Залитый лунным светом, Марсель в той же позе лежал на полу, неподалеку от него валялся черный предмет. Несомненно – пистолет с глушителем.
Я был уверен, что убийцы подбросили его туда, тщательно обтерев следы пальцев. Можно было заранее представить себе все дальнейшее.
Вернувшись, жена Марселя увидит его труп и вызовет полицию. Непременно вспомнит какого-то страхового агента, приезжавшего днем. Наведут справки, узнают, что такового никто не присылал. Ей предъявят мое фото, и она меня опознает: «Да, это тот самый мужчина, только волосы у него были черные».
При очной ставке со мной она станет повторять это. Мне же сказать будет нечего. Клясться, божиться, что я его не убивал? Ведь у меня даже не было оружия.
А мне совершенно логично возразят, что этого никто не может подтвердить, а действовал я в перчатках, поэтому нет и следов пальцев. «Твои методы нам известны. Точно так же было и при убийстве Вотье».
А когда я начну говорить о таинственном преступнике, окажусь всеобщим посмешищем. Никакое красноречие Ле-мера не спасет меня от гильотины.
Я почувствовал себя совершенно беззащитным и одиноким в этом мире. Не лучше ли мне было послушаться Анны? Пять лет тюрьмы все равно ничто не сотрет, так зачем же ворошить прошлое?
Тишину нарушил телефонный звонок. Наверное, это волновалась жена Марселя.
Недолго же бедняга-механик пользовался своим богатством. Теперь я больше не испытывал к нему ненависти, слишком дорого он заплатил за свое предательство.
Найдя мопед в том же месте, где оставил, я откатил его вручную, чтобы не шуметь мотором, потом завел и направился по шоссе к Сен-Тропе. У первого же поворота я свернул на боковую дорогу к Сен-Максимену, не желая встречаться с женой Марселя и лишний раз напоминать ей о себе.
Когда стало светать, я ехал уже по берегу моря. Меня клонило в дрему, однако вскоре должно было взойти солнце, и я не мог останавливаться.
Чтобы развеять мысли о сне, я закурил и стал раздумывать над словами Марселя: «Ван Воорен имеет яхту „Кристобаль”. Она частенько стоит в портах Лазурного берега».
Это, пожалуй, была первая настоящая ниточка, которую я мог ухватить за кончик. Но как ею воспользоваться?
Выманив меня в Брюссель, Ван Воорен сумел куда-то исчезнуть, растворился, как мираж, настолько, что даже имя его ни разу не упоминалось во время расследования. Настоящего Эмиля Ван Воорена по указанному мной адресу в Брюсселе не нашли, мое упорство в этом вопросе не принесло никакой пользы. Наоборот, все считали, будто я сочинил эту историю.
Портов для стоянок частных яхт на побережье не счесть. Впрочем, если «Кристобаль» не миф, это судно должны были знать, особенно в Каннах и в Тулоне.
Я находился где-то посредине, но все же решил поехать в Канны, потому что там надеялся на помощь Кусселли.
Включив третью скорость, я помчался той же самой дорогой, которой ехал вчера, и в девять утра прибыл в залитый солнцем город.
Глава 9
Свесив ноги в ласковую воду, я сидел на молу и делал вид, что страшно заинтересовался успехами в рыбной ловле своего соседа с удочкой. Впрочем, говорить об успехах было трудно, так как бедняга довольствовался тем, что время от времени менял червя на крючке, подтягивал поплавок ближе или, наоборот, закидывал дальше, нисколько не обескураженный полным отсутствием клева.
Приехав в Канны, я первым делом купил себе костюм для яхты: синие бумажные брюки, пуловер и каскетку. В этой одежде я выглядел только-только сошедшим на берег яхтсменом.
Старый костюм я тщательно завернул в газету и выбросил в мусорный ящик, что, несомненно, порадовало уборщика. Сохранил только ботинки, не то из суеверия, не то в память о тех счастливых годах, когда был всеми уважаемым врачом.
Лавка находилась у самой пристани. Выбирая костюм, я небрежно спросил:
– А вы знаете яхту «Кристобаль»?
– Еще бы! Ведь именно я поставляю на нее все необходимое.
– У меня там парень знакомый в команде.
– Поль или Франсис?
– Поль.
Я ответил наобум и был крайне озадачен, если бы мой собеседник пожелал и дальше распространяться на эту тему, ибо впервые в жизни услышал имя «своего приятеля». К счастью, лавочник сам оказался любителем поговорить и продолжил:
– Можно сказать, ему здорово повезло!
– Чем это?
– Ну как же? Редко кому удается попасть к такому богатому и щедрому хозяину.
– Неужели?
– Провалиться мне на этом месте. Поль сам говорил, что скоро сможет приобрести собственный домик, причем заплатит наличными.
– А давно он был здесь?
– Так вы их не застали? Жаль! Они только вчера приходили из Италии.
– Вот обидно будет, если я прозевал!
– Не волнуйтесь, сегодня его хозяин приедет за покупками, они собираются в какое-то путешествие. Яхта ходила в Тулон заменить винт. В тамошних мастерских лучше делают такой серьезный ремонт, чем у нас.
– Яхта всегда стоит в определенном месте?
– Да, в старом порту около мола. Сходите туда, авось она уже там.
Поэтому я и сел на молу, выказывая огромный интерес к ловле рыбы на удочку. Правда, самому рыбаку это было не по душе. Сперва он благосклонно отнесся к моему присутствию, рассчитывая продемонстрировать высокий класс своего искусства, однако по мере того, как шло время, а его ведерко оставалось пустым, он все больше усматривал во мне корень зла. Наконец злобно схватил свои снасти и банку с червями и, бормоча под нос что-то вроде «проклятым туристам делать нечего, вот они и досаждают добрым людям», демонстративно удалился в поисках местечка, где ему никто не помешает.
Если бы только этот чудак знал, как я ненавижу и презираю рыбную ловлю, не говоря уже о наблюдении за ней!
Но с мола просматривалась вся бухта, отсюда нельзя было пропустить «Кристобаля». Я не представлял, как выглядит эта яхта, и в то же время не хотел никого расспрашивать. Было ясно только одно: судно должно быть большим, поскольку на нем служат целых два матроса.
В бухте нашло приют множество самых живописных посудин: маленькие шаланды, кечи, легкие спортивнее лодки всяческих моделей и вереница разнообразных моторных ботов. Когда мимо проносились катера, оставляя за собой длинные борозды бурлящей воды, волны добегали до самых моих ног.
Солнце пекло немилосердно, пот ручейками стекал по спине между лопатками, хотелось спать. Кроме того, меня мучила жажда, и свет, несмотря на темные очки, так слепил глаза, что маяк казался мне слишком большим да еще и качающимся из стороны в сторону.
Тогда я закурил, но табак оставил во рту неприятный горький привкус, и сигарету пришлось бросить.
Не выдержав, я поднялся, пошел вдоль набережной к бистро, плюхнулся на стул и заказал полкружки пива.
Прохлада в зале, холодный напиток и тишина вскоре привели меня в чувство. Пробудь я еще минут десять-пятнадцать на солнцепеке, меня бы хватил солнечный удар.
– Эге, вот и «Кристобаль» подходит!
Опустив голову на руки и опершись локтями на стол, я, видимо, вздремнул. Но когда какой-то посетитель громко произнес эту фразу, вздрогнул, посмотрел на бухту и увидел роскошную яхту, горделиво приближавшуюся к причалу.
Это было прекрасное моторное судно с кабиной метров двадцати длиной, белое, блестящее, с развевающимся панамским флагом. Оно изящно провело серию маневров, потом заняло свое место возле мола, и пена бурно заклокотала у его носа.
С канатом наготове на корме стоял высокий широкоплечий мужчина в тельняшке и синей морской шапочке. Выпрыгнув на набережную, он привычно обмотал трос вокруг кнехта, затем поднял руки.
Из стеклянной рубки, немного возвышавшейся над палубой, выглянул второй.
Шум мотора смолк.
– А вот и Франсис. Должно быть, зайдет к нам выпить, – объявил кто-то из посетителей бистро, наблюдавший с порога за маневрами яхты.
Я бросил деньги на стол, поднялся и торопливо вышел из зала.
Разглядев Франсиса, я невольно вздрогнул: этот силуэт с квадратными плечами был мне хорошо знаком по той ночи, когда, скрываясь за толстым деревом, я видел его почти рядом с собой перед тем, как нас смутила сова.
Смешавшись с толпой зевак, я пошел в направлении «Кристобаля» и сел поодаль на скамейку.
Мужчина из рубки тоже сошел на берег и обменялся несколькими фразами с Франсисом, потом оба куда-то зашагали не оборачиваясь.
Не эти ли двое охотились за мной в лесу Гримо, застрелив сначала Марселя Бланка?
От усталости не осталось и следа, я был во власти невероятного волнения, ибо не сомневался, что судьба, наконец, дала мне кончик путеводной нити.
Дрожащими руками я долго не мог зажечь спичку, но потом все же умудрился закурить. Я сильно затянулся, стараясь справиться с нервами и спокойно обдумать план действий.