Но даже когда прикончил сигарету и бросил окурок, не испытал никакого облегчения и не придумал абсолютно ничего. Теперь я знал мерзавцев, застреливших Марселя, понимал, что этим они заставили его замолчать. Ну а дальше? Владелец «Кристобаля» сказочно богат, ибо подобная яхта не по карману даже очень обеспеченному человеку. Сама-то по себе она стоит многие тысячи, не говоря уже о содержании.
Да, ее обслуживали двое матросов или механиков, уж не знаю, как их определить, ведь помимо управления судном, они выполняли и другие, куда более «деликатные» поручения. И не было ничего удивительного в том, что, по словам хозяина бистро, Поль скоро купит собственный домик! Подобного рода «услуги» оплачиваются щедро!
Похоже, Ван Воорен и его команда были всем известны. Можно себе представить, как бы ко мне отнеслись, если бы я пошел в полицию и заявил: «Один из этих парней сегодня ночью убил Марселя Бланка. Видел собственными глазами!»
Сначала бы меня прочно засадили за решетку, потому что я не имел никаких доказательств, а учитывая мое прошлое, самого бы во всем и обвинили. Что касается настоящих преступников, те без труда бы вылезли сухими из воды, ибо наверняка обеспечили себе алиби. Для проформы их могли бы даже допросить, но потом бы любезно извинились за причиненное беспокойство – ведь хозяин этих наемных убийц был так богат.
А в итоге за все снова расплатился бы Тэд Спенсер.
Нет, нельзя было останавливаться на полпути, требовались неопровержимые доказательства и факты, за которыми придется влезть в самое логово зверя! А там уже выяснится, он сожрет меня, или я справлюсь с ним и сделаю жертвой собственной ненасытности, если можно так выразиться.
К молу стремительно шел юркий кеч, у берега паруса были спущены, и стало видно, как экипаж хлопочет на палубе, убирая снасти. Группа зевак передвинулась на новый наблюдательный пункт, позабыв о «Кристобале», ибо человеческое любопытство требует все новых и новых зрелищ.
Воспользовавшись этим, я быстро преодолел несколько метров, отделявших меня от яхты, забрался на палубу, открыл дверцу кабины лоцмана, спустился по ступенькам и очутился в темном проходе.
Пошарив по стене, я нащупал справа дверную ручку и нажал на нее. Каюта оказалась отперта, и я вошел внутрь.
Это было небольшое помещение, в котором находились койка, письменный стол и гардероб. Торопливо выдвинув все ящики, я убедился, что они пусты, лишь в одном лежали две простыни.
Вторая дверь на правой стороне была замкнута. Дверь напротив вела в кубрик для команды, там располагались одна над другой койки и вделанный в стену откидной стол, на котором лежали морская фуражка и блокнот.
Первые страницы его были исписаны малограмотным почерком. Я подошел к иллюминатору, чтобы прочитать это на свету, и случайно выглянул наружу. Сердце мое сжалось от страха: по молу торопливо шагал Франсис, он явно спешил на корабль.
Я так испугался, что уронил блокнот.
Совершенно исключено было выйти из кубрика и отделаться более или менее правдоподобной историей вроде: я-де турист, который пришел в такой восторг от яхты, что вынужден теперь разыскивать ее хозяина, дабы познакомиться с внутренним убранством. Ведь я имел дело не с простачком, и было бы глупо предполагать, что тот не использует такую прекрасную возможность разделаться со мной. Он мог поступить даже проще: вызвать полицию, и меня бы ликвидировали, как Марселя Бланка.
Одним прыжком я очутился в проходе, открыл дверь в самой глубине его и понял, что попал в трюм. Здесь стояли две длинные скамьи, заваленные разными мелочами, бухтами каната, запасными парусами и так далее.
Раздался какой-то шум, стук и тяжелые шаги. Очевидно, Франсис прыгнул на палубу. Я залез под скамейку и занавесился парусом, чтобы меня не было видно от двери.
Конечно, если Франсис войдет в трюм, он меня не заметит, но не дай бог этому случиться, ведь я не смогу ни защищаться, ни бежать.
Теперь ноги стучали у меня прямо над головой. Потом куда-то передвинулись, остановились и снова пошли. Франсис спустился в кубрик, что-то насвистывая, затем наступила тишина.
Лег он отдохнуть или совсем ушел?
Я не смел шелохнуться, потому что, каким бы ненадежным ни казалось мое убежище, более подходящего сейчас я не мог отыскать.
В трюме было очень тепло, но не душно, слегка пахло краской и еще чем-то, связанным с морем.
Я принял более удобную позу, закрыл глаза и, сморенный усталостью, заснул под убаюкивающую песню волн у причала.
Проснулся я от громкого стука мотора и испуганно взглянул на часы. Они показывали шесть.
Поскольку не чувствовалось никакой вибрации, значит, двигались не мы. Вот шум прекратился, и я услышал какой-то звук, будто столкнулись два огромных предмета. Очевидно, к яхте приблизилось другое судно. Кто-то закричал:
– Добрый вечер, Поль!
– Добрый вечер, Фернан. Ну, как дела?
– Понемножку, не жалуюсь. Ты останешься на ночь?
– Хозяина жду, тогда отходим.
– Ты уже выпивал?
– Нет, отлучиться боюсь. Будем отчаливать с минуту на минуту.
– На этот раз надолго?
– Вроде бы в море, на рыбалку. Но ты же знаешь, не я решаю, куда и на какой срок…
– Понятно. Когда уйдете, займу ваше место. Ладно, пошел в бистро! До скорого, Поль.
– До скорого, Фернан.
Таким образом я выяснил обстановку.
На борту Поль. Выходить из этого убежища нельзя, но меня мучила страшная жажда, которая становилась из-за жары все сильнее.
Вскоре на палубе поднялась возня. То и дело слышались шаги, команды, беготня, переругивание, открывались и закрывались двери. Заскрипел, поднимаясь, якорь, заработал мотор, судно пришло в движение. В трюме стало свежее, туда проник морской воздух.
Я решил дождаться темноты и выбраться из своего укрытия.
Яхта довольно долго шла медленно, потом двигатель заработал на полную мощность и по четкости своей стал походить на часовой механизм.
Поскольку в трюме не было иллюминатора, я не знал, находимся ли мы в открытом море или идем вдоль берега. Даже не будучи моряком, я не сомневался, что яхта эта удивительно быстроходна.
Море было спокойно, волны шумели миролюбиво, где-то совсем рядом. Очевидно, хозяин со своей командой находился в рубке, во всяком случае, никаких голосов не было слышно.
Отодвинув парус, я выбрался из-под скамейки и с величайшими предосторожностями повернул дверную ручку.
В коридоре горел свет. Впереди маячил выход на палубу, в четырехугольнике люка я даже увидел звезды.
У меня не было никакого плана, хотелось только утолить жажду да посмотреть на владельца яхты.
Я очень тихо шел по коридору, чутко прислушиваясь ко всем звукам.
А когда уже собрался войти в каюту напротив, дверь ее отворилась и оттуда появился Франсис. Он сгибался, чтобы не стукнуться головой о притолоку.
При виде меня глаза его округлились от изумления.
– Что это такое?
Я не дал ему опомниться и изо всех сил стукнул в челюсть. Он пошатнулся, страдальческая гримаса исказила его лицо. Но прежде чем я смог ударить вторично, сам почувствовал острую боль под ложечкой. Парень умел драться, рука его действовала, как рычаг машины. Следующий удар пришелся мне по голове. Свет померк в моих глазах, колени подогнулись, я свалился на пол и потерял сознание.
Глава 10
Страшная головная боль и частая пульсация, напоминавшая электрические разряды, были первыми ощущениями, которые я почувствовал, придя в себя.
«Сотрясение мозга с контузией в области виска», – сразу поставил я себе диагноз.
Я лежал связанный. Руки были скручены за спиной веревкой, которая соединялась с другой, опутавшей мне ступни.
Дизель стучал все так же ритмично, единственный иллюминатор задернули занавеской, и в каюте было темно.
Не в силах разглядеть циферблат, я не знал, который был час и сколько времени провел без сознания.
Было совершенно ясно, что худшего положения, чем у меня, нельзя и придумать. Принявшись за расследование один, я по неопытности немедленно попал даже не в западню, а в волчью яму.
Вчерашние действия убийц в лесу Гримо должны были предупредить меня об их намерениях. Еще удивительно, что я не был прикончен, пока не мог оказать сопротивления.
Проще всего было привязать к ногам груз и вышвырнуть меня за борт.
Дверь в каюту открылась, и наверху зажглась лампочка, залившая все ярким светом. Это заставило меня заморгать и вызвало новую волну такой боли, что я невольно сморщился и зажмурился.
А когда снова открыл глаза, осмотрелся. Оказалось, меня поместили в ту же каюту, куда я попал, как только забрался на яхту. Я узнал письменный стол и гардероб.
Вошедший человек взглянул на меня с любопытством, закрыл дверь, сел на табурет перед столом и закурил, уже не отводя глаз.
В элегантном костюме из серой альпаки, он имел стройную фигуру, был загорелым, с черными, чуть поседевшими на висках волосами. На носу красовались очки в золотой оправе, которые делали его похожим на ученого.
Несмотря на прошедшие годы, я его хорошо помнил и сразу же узнал:
– Добрый вечер, доктор, как вы себя чувствуете?
Голос и манеры его были вкрадчивы, что принято называть светскостью.
– Добрый вечер, месье Ван Воорен, если это ваша настоящая фамилия.
Он слегка улыбнулся и покачал головой с одобрительным видом.
– Разумеется, настоящая. У вас неплохая память.
– Это необходимое условие успеха при моей профессии.
– Несомненно. Ну и потом нельзя ожидать иного, если человек обязан кому-то пятью годами тюрьмы и лишением права заниматься врачебной практикой!
Он вынул из кармана и протянул мне золотой портсигар.
– Вы курите?
Потом довольно неубедительно прикинулся, будто впервые заметил, что руки у меня связаны.
– Ах, простите…
Сунул мне сигарету в рот и поднес спичку.