Полтора часа, то есть девяносто минут!
Это очень мало, когда знаешь, что потом тебя оглушат ударом по голове и швырнут в воду.
Ван Воорен тысячу раз прав: лучше бы я сидел спокойно, выйдя из тюрьмы. И Анна была того же мнения. Она прямо так и сказала: «У тебя всего один шанс из ста». Да, да, все они правы, а я вообразил себя Г розным Преследователем и, как безмозглый мальчишка, забрался на судно к этим отъявленным бандитам.
Но, с другой стороны, если бы я безропотно вынес все плевки и оскорбления, выпавшие на мою долю, то утратил бы к себе уважение и дальнейшая жизнь не имела бы для меня смысла.
Да, Преследователь! Да, Мститель, до самой последней минуты жизни!
Я невольно вспомнил тюрьму, Андре Мейнеля, пожавшего мне руку и пожелавшего удачи, и Пасторино – Малыша Пасторино, с которым мы вместе сидели в тюрьме Саите… Последний целыми днями придумывал разные каверзы, чтобы дурачить надоевших надзирателей.
Внезапно мое сердце отчаянно забилось в груди. Пасторино! Ему как-то удалось припрятать несколько лезвий от безопасной бритвы, да так ловко, что их при осмотре вещей не нашли. Одно лезвие он подарил мне: меня он очень уважал как врача и ни на минуту не допускал мысли о моей виновности. Помнится, Малыш уверял, что оно обязательно когда-нибудь мне пригодится, а самым лучшим тайником для своего подарка счел мой башмак. И лично уложил тонкий прямоугольничек между стелькой и подошвой.
Вот когда я мысленно благословил свое решение сохранить эту пару видавшей виды обуви, ибо лезвие, несомненно, все еще лежало там.
Но в котором ботинке? Я не помнил.
Чтобы снять с ноги туфель, мне пришлось проделать необычайные гимнастические упражнения. Я даже не вполне надеялся на успех, но все же принялся за правый. Как ни странно, при помощи левой ноги задача оказалась выполнимой и менее трудной, чем я предполагал.
Куда сложнее было подтянуть ботинок к рукам. Я извивался как змея, потел и задыхался, но все же подвигал его сантиметр за сантиметром. И вот уже стал ощупывать пальцами стельку.
Да, лезвие тут!
Это было невероятной удачей.
Затем с огромным трудом я ухитрился его вынуть, зажал между большим и указательным пальцами и, прижав к веревке, начал пилить. Не зная, сколько времени в моем распоряжении, я спешил и нервничал, только замедляя процесс, который пошел бы гораздо быстрее и легче в спокойной обстановке. Лезвие плохо держалось, конечно, я весь изрезался, пальцы слиплись от крови, а проклятая веревка не поддавалась!
Внезапно открылась дверь, и зажегся свет. Передо мной возник Франсис. На нижней части его физиономии красовался замечательный синяк – следствие нанесенного мной удара, но он заговорил без всякой злобы:
– Ну, папаша, как дела?
Руки у меня находились под спиной, и ему не было видно моего занятия, но я очень перепугался. Он мог проверить прочность веревок или обратить внимание на окровавленные пальцы.
– Неплохо, но могло быть лучше.
– Ты сам этого захотел, на себя и пеняй!
– Я же просто любопытный.
– Любопытство – порок, оно никогда до добра не доводило!
Я ответил ворчанием и демонстративно закрыл глаза, надеясь выпроводить его таким образом.
– Послушай, папаша, мне хочется кое-что узнать.
– Ну?
– Это ты был у Марселя прошлой ночью?
– Да.
– А как получилось, что мы тебя не нашли? Вроде все обшарили, ни одного куста не пропустили.
– А помнишь сову, слетевшую с дерева? В нее еще стрелял не то ты, не то твой приятель.
– Помню, конечно. Но не превратился же ты в птицу? Я в такие сказки не поверю!
– Нет. Просто я стоял за тем самым деревом, почти рядом с тобой.
Он широко раскрыл глаза, покачал головой и даже присвистнул.
– Вот это да! Вот это называется везением! Да ты в рубашке родился!
– Если бы мне действительно везло, я бы здесь не был.
– А кто тебя просил сюда лезть? Скажи, ты играешь в покер?
– Как все. А что?
– Тогда должен знать, что, бывает, там начинает здорово фартить и тогда надо увеличивать взятки, чтобы не упустить момент. Но в то же время опасно перебарщивать, потому что, как только везение кончится, лучше вообще встать из-за стола. Второй раз удача не возвращается. Вот ты вчера сумел вылезти сухим из воды и спокойно выспаться. А сегодня я тебя собственноручно уложил в кроватку!
Он расхохотался, в восторге от своего остроумия.
– А может, нам с тобой договориться?
Я спросил это на всякий случай, чтобы прощупать почву.
– То есть как договориться?
– Ну, если ты дашь мне возможность сбежать, то получишь за это немало.
Он иронически усмехнулся и пожал плечами.
– Брось, папаша, не морочь мне голову. Даже если бы ты обещал мне миллион, я бы на такое не пошел. Я работаю на хозяина уже несколько лет, а это тебе не фунт изюма. Можешь мне поверить, скоро я смогу обзавестись собственным дельцем, буду по ночам спать сном праведника, запишусь в кассу страхования жизни, стану аккуратным налогоплательщиком, а по вечерам начну играть в карты с мэром и начальником полиции. И все будт считать меня самым достойным горожанином!
– Если только тебя не зацапают до этого вместе с хозяином!
– Хозяин у нас дока. Таких не цапают. – Он постучал себя пальцем по лбу. – У него тут хватает. Знаешь, лично на тебя я зла не держу, но приказ выполню. А если вздумаю ослушаться, то со мной поступят, как с Марселем Бланком. Поэтому я предпочитаю стоять у пистолета со стороны рукоятки, а не перед дулом.
Тут он шагнул ко мне с явным намерением проверить веревки, но в это мгновение заглох мотор.
Я замер от страха.
Франсис остановился и прислушался.
– Ага, дружки прибыли на свидание! Тогда до скорого, папаша. Я еще вернусь.
Он вышел.
На палубе раздались тяжелые шаги. После перерыва снова затарахтел мотор и почти тотчас остановился.
Настороженно прислушиваясь к звукам снаружи, я продолжал орудовать лезвием. Вероятно, страх придал мне силы. Я напрягся, что есть мочи рванул веревки и наконец избавился от них. Разорвать путы на ногах было гораздо проще. Я сел на койке, дрожа от возбуждения и вновь появившейся надежды.
Сперва я обул снятый ботинок, потом проделал несколько движений, приводя в норму онемевшие конечности.
Света не стал зажигать, чтобы не привлекать к себе внимания, прижался к стене и начал ждать.
Снова заработал мотор. Значит, сейчас появится Франсис. Нужно захватить его врасплох и напасть первым, как только он переступит порог каюты. Я уже убедился, что он гораздо сильнее меня, поэтому в обычной драке его было не одолеть, тем более, я имел только маленькое лезвие бритвы.
Пошарив кругом руками, я нащупал в гардеробе тонкий стальной прут. Его, наверное, вставляли в специальные отверстия в стенках шкафа, чтобы вешать одежду. Разумеется, это не было хорошим оружием, но лучшего у меня не нашлось. Кое-как, ощупью, я вывернул лампочку, сообразив, что свет в каюте сыграет против меня.
На этом все приготовления закончились.
Время стало тянуться невыносимо медленно теперь, когда развязка была близка, и я уже точно ждал ее, хотя и сомневаясь в успехе. Но все же это было гораздо лучше, чем лежать на койке связанным и покорно думать о смерти.
Я нетерпеливо затаился возле двери со своим стальным прутом, напряженно прислушиваясь ко всем шорохам в коридоре. Но ничего, кроме урчания мотора, не было слышно. И еще мое сердце неистово стучало.
Наконец по коридору пошел человек.
Дверь открылась, чья-то рука потянулась к выключателю, как я и предполагал. Но так как свет не загорелся, пришедший чертыхнулся и переступил порог.
С силой, удесятеренной страхом, я ударил его стальным прутом по голове. Тот пошатнулся, что-то промычал, но я ударил его еще раз так же неистово, как в первый.
Человек выбросил вперед руки, пошатнулся и упал лицом вниз, задев при этом меня так, что чуть не утянул за собой.
Глава 12
Луч света, проникший через щель под дверью, осветил тело мужчины. Я схватил его за волосы, поднял голову и убедился, что это Франсис. Руки у меня испачкались кровью: вероятно, я проломил ему череп.
Невольно я почувствовал жалость к этому человеку, но постарался подавить ее, ведь он-то оглушил бы меня и выбросил за борт, даже не моргнув глазом.
– Я тоже предпочитаю стоять не перед дулом, а со стороны рукоятки, – проговорил я вполголоса.
По привычке врача я проверил его пульс. Очень слабый, он все же прощупывался.
Этого человека не надо было больше опасаться. Я обыскал его в надежде найти пистолет, но, к сожалению, такового не оказалось.
Неизвестно было, появились новые люди на борту яхты после встречи или нет. Но даже без них мне предстояло иметь дело минимум с двумя вооруженными противниками, тогда как я не имел ничего, кроме этого стального прута.
Конечно, в схватке с Франсисом прут оказался грозным оружием, но я прекрасно понимал, что основную роль тут сыграл фактор неожиданности. С другими, увы, так может не получиться.
В коридорчике никого не было, мотор работал ровно и ритмично. Очевидно, на море началось легкое волнение, потому что судно слегка покачивалось.
Соседний кубрик тоже был пуст. Возле одной койки горела лампа. Здесь неприятно пахло дымом от крепкого табака и потом.
Как я уже говорил, у Франсиса не нашлось ничего интересного, зато здесь в ящике стола обнаружился тяжелый черный кольт крупного калибра с полной обоймой. Раньше я никогда не пользовался таким, и он показался мне очень тяжелым и неудобным, но все-таки гораздо надежнее стального прута.
Только я собрался выйти из кубрика, дверь тихо распахнулась, под потолком вспыхнул свет, и появился Поль.
На этот раз мне не удалось застать противника врасплох, и хотя я успел направить на него револьвер, парень молниеносным движением отбросил в сторону мою руку, причем с такой силой ударил по кисти, что кольт с грохотом полетел на пол и скользнул в сторону.