Я заворочалась, застонав от невыносимой головной боли сорванным хриплым голосом.
– Дейнатара!
Мои глаза встретились с серыми безжизненными глазами советника.
– Боги! – Я вскочила, испугавшись, что что-то случилось. – Что? Где мы? Сколько я спала?
– Тише, – Карнатар помог мне сесть удобнее, – мы в Облачном Храме.
– Что?! Зачем?!
На меня навалилась вся тяжесть происшедшего – посещение Старейшин, разоблачение, заговор, борьба, площадь…
– Твой отец неправильно понял картину, открывшуюся ему, едва он вошел в кабинет.
– Какую картину?
– Ты без сознания, и я с бутылкой дурмана, расшнуровывающий твой корсет. Кажется, его чаша терпения точно переполнена. Пришлось срочно уходить. Я бы мог уйти один, но мне хотелось поговорить с тобой в последний раз.
– В последний раз? – Я нахмурилась. – Что это значит?
Он почему-то отвернулся к окну, не ответив мне.
– Карнатар?
– Я не хотел, чтобы ты узнала. Я предполагал, что ты вспомнишь или хотя бы догадаешься о прошлом своей души, но не хотел, чтобы ты узнала, кто я.
– Но дневник…
– Там не должно было быть моего портрета. Жаль, что ты его увидела.
– Нет. Не жаль. Я бы не знала, через что тебе пришлось пройти. У нас с тобой разные проклятия, но я даже не знаю, чье хуже. Мне кажется, твое.
– Ты умирала десятки раз. Каждый раз, как я находил тебя. Ты не получала права жить и погибала, как я ни бился, как ни пытался спасти тебя. Раз за разом. Мне казалось, у души тоже есть память, потому что с каждым новым воплощением ты менялась. От Мадлен ничего не осталось, вместо нее росла девушка, в которой страх был частью нее самой, запрятанный куда-то глубоко. Я не мог тебе помочь, но не мог не попытаться. Ты даже не представляешь, сколько раз я жалел о том, как поступил с тобой. Как сильно ненавидел себя за трусость и слабость. Видят боги…
Карнатар усмехнулся.
– Сложно будет привыкнуть, что мы сами по себе. Нет никаких богов, Дейна, представляешь? За все придется отвечать самим. И не когда-нибудь после смерти, а прямо здесь, в течение жизни. Пожинать плоды своих решений. Можешь себе вообразить?
– С трудом.
– Знаешь, мне кажется, наши проклятия такие разные, потому что у меня нет души, которую можно отправлять на перерождения. Разве у монстров бывают души?
– У всех есть души. Ты не монстр. И тебе не нужно уходить. Ты тоже заслужил свободу.
Но Карнатар покачал головой.
– Я пытался стать лучше ради тебя, но с каждой новой твоей смертью ненавидел этот мир все сильнее и сильнее. Мне нельзя оставаться рядом с тобой. Я уже не смогу жить, не разрушая себя. Я веками жил ради мести. Мне было плевать на чувства, на развитие, я не использовал данное мне время, чтобы стать умнее или сильнее, я каждую минуту тратил на то, чтобы поквитаться. Мне было плевать на детей, на тех, кто любил меня, на друзей и соратников, даже на тебя, я просто ужасно хотел их уничтожить. Это не проходит бесследно. Ты достойна быть рядом с теми, чья душа, если она и впрямь есть, еще не сгнила.
Он наклонился и прошептал мне в губы, чуть касаясь кожи:
– Ты любишь Кэдерна?
– Я… не знаю. Раньше думала, что люблю.
С ним можно было быть честной.
– Что изменилось?
– Я. Ты. Мир вокруг.
– Глупая девчонка! – Он вдруг обнял меня и уткнулся носом в волосы. – Ты хоть понимаешь, что ты сделала?
– Мне кажется, я разрушила мир, – призналась я, позволяя слезам вырваться на волю. – Я понятия не имею, как теперь жить… я так часто возносила богам молитвы, я безоговорочно верила в их власть над судьбой, я… понятия не имею, что делать с жизнью, которая нужна только мне. Карнатар!
– Да, родная?
– Я не твоя. Ты сейчас уйдешь, и я снова останусь одна.
– Моя. – Он обнял меня крепче. – Ты всегда была моей. И будешь. Какая-то часть тебя будет. Но твоя сила, Дейна, в твоем проклятии. Ты можешь начать новую жизнь, а я нет.
Что он задумал?
– Что происходит снаружи?
– Беспорядки. Хаос. В ближайшие годы будет непросто. Но ты сделала все правильно.
Я посмотрела ему в глаза, впервые за последние месяцы без страха.
– Правильно ли? Теперь мир несется в будущее, никем не управляемый.
– Никому нельзя решать, кому жить, а кому умереть. Никому нельзя распоряжаться жизнями детей. Контролировать все нельзя, мне казалось, ты поняла это. Мир не сможет развиваться, если ему не дать свободу. Посмотри, вспомни свои жизни и скажи мне – что изменилось? Прошли сотни лет, а мир вокруг не изменился. Мы словно застряли во временной петле, где облик мира навечно застыл таким, каким его оставили боги. Ты не думала, что их смерть – не случайность и не заговор Старейшин? Что это естественный ход времени, жизни: тот, кто создает нас, умирает – и мы принимаем на себя ответственность за все, что нам оставили.
По его лицу пробежала тень.
– Карнатар! – Я пыталась заглянуть ему в лицо, но он отворачивался.
– Дейнатара, уходи, – попросил он. – Иди меняй этот мир. Создавай новый. Он без тебя не справится, по крайней мере, пока.
– Что? После… после всего? – Голос срывался.
– Иди к нему, он ждет. Кэдерн – твоя пара, девочка. Я свое уже отлюбил. В прошлой жизни.
Он горько усмехнулся.
Я смотрела на этого мужчину с поломанной судьбой, на того, кто всю жизнь сражался за право даже не любить – вспоминать возлюбленную. На того, кто, найдя единственную, сломал себе жизнь. А сейчас отпускал ее в объятия к другому, обрекая себя на смерть среди обломков привычных устоев.
– Карнатар, – я покачала головой, – ты снова это делаешь. Снова меня оставляешь.
– Я знаю. – Он закрыл глаза. – Надо было уйти с ней… с тобой. Видят боги, Дейна, я хотел! Я хотел уйти с Мадлен. И с тобой – тогда, зимой. Я испробовал тысячи способов оставить тебя рядом с собой. Я испугал тебя до смерти, тебя, единственного человека, которого любил. Знаешь, как я понял, что это не сработает? Я стоял на том балконе, как будто и не прошли сотни лет, я почти видел призрак Мадлен, бредущий прочь, и я понял, что если хочу спасти тебя, то надо отпустить. Что нет колдовского способа быть рядом с тобой и мстить Старейшинам. Что у меня даже выбора нет. Мне осталась только месть… а тебе я должен все остальное. Тебе я должен счастье.
– Мне ничего не нужно такой ценой, – покачала я головой.
– У меня не получилось стать лучше. Когда ты была Мадлен, я был трусливым и жалким, а сейчас – завистливая тварь. Ужасно завидую этому Элвиду. И хотел бы быть на его месте.
– Как думаешь, сколько у Мадлен и Фара было бы детей? Мне кажется, двое.
– Нет, – он заключил меня в объятия, – больше. Много…
Мы целовались словно в последний раз. Не выпуская рук друг друга, не отрываясь ни на секунду. Было так странно ощущать его поцелуй после многих лет страха и кошмаров, так странно чувствовать чью-то безоговорочную, всепоглощающую любовь…
– Знаешь, что меня особенно поражает? – Он оторвался от моих губ, но не выпустил из рук, согревая своим теплом. – Из всех твоих жизней. Из всех имен. Из всех обликов. Я никогда не забуду Мадлен, но… любить буду тебя, Дейна.
– Почему меня? Потому что на мне все закончится?
– Нет. Потому что каждый раз, когда ты умирала, я испытывал боль. И никогда – страх. Но в этой жизни мне казалось, что лучше вечное проклятие, чем потерять тебя.
– Ты все равно уйдешь, да? Даже если я скажу, что люблю тебя?
– Это неправда, Дейна.
– Не тебе решать.
– Значит… – Он медленно, растягивая и без того бесконечные секунды, вытер с моих щек слезы. – Значит, решишь ты. Но не сейчас, принцесска.
– Мы еще увидимся?
– Если Старейшины будут мертвы, то вряд ли. Я погибну вместе с проклятием. Но ты ведь знаешь, что души бессмертны. И если она у меня есть… я найду твою, в каком бы мире мы ни жили.
– Карнатар…
– Да?
Я коснулась его губ своими, провела ладонью по груди, замерев возле сердца.
– У нас ведь есть пара часов?
– Как говорит твоя бабушка, это все равно что рубить кошкин хвост по частям.
– Она многое понимала в этой жизни.
– Да. Лучше тебя. Надеюсь, я их все-таки спас, а не убил.
– Слушай… – я пыталась говорить ровно и спокойно, но голос то и дело срывался. – Я знаю, что у нас нет будущего. Выцарапав его для других, мы уничтожили надежду для себя. И я вернусь во дворец, и попытаюсь сделать для этого мира все, что смогу. И я выйду за Кэда, а однажды даже полюблю его, потому что он хороший друг и будет отличным отцом. Но я не хочу уходить, не запомнив тебя. Пожалуйста… несколько часов.
– Иди сюда.
О нас напишут песню.
О пропавшей принцессе и бессмертном принце, ставшем ее проклятием и любовью. О борьбе за счастье и борьбе с судьбой. Об ошибках и прощении.
Но об этой ночи не напишут. О нескольких часах, когда мы принадлежали только друг другу, не думая о воплощениях и именах. О том, как я сгорала в объятиях, захлебываясь слезами, и как он губами касался груди, где отчаянно билось сердце, и каждый удар отзывался сожалением.
– Дейна… прости меня, – хриплый шепот доносился словно издалека. – Прости за все.
– Я давно тебя простила. Как только поняла, кто ты. Как только поняла, как сильно ты меня любил.
– Поспи немного. Тебе нужно набраться сил перед тем, как ты вернешься. Будет непросто.
Я снова боялась закрывать глаза из-за него, но теперь уже потому, что не хотела проснуться и обнаружить, что его нет. Вдруг подумалось, что Карнатар так и планировал: уйти, пока я сплю, чтобы не причинять еще больше боли.
– Не бойся, я не уйду. Буду смотреть, как ты спишь. Я люблю тебя. Что бы ни случилось, я рядом. Даже если меня не будет существовать, я жив, пока ты меня помнишь.
Он лгал, и мы оба это понимали, но я закрыла глаза. Крепко зажмурилась, прижавшись к нему, сдерживая рвущиеся из груди рыдания.
Я закрыла глаза, оставив его совсем одного, теперь уже окончательно потерявшего меня. Обреченный страдать, Карнатар наконец ждал смерти. А я хотела двигаться вперед. И знала, что одержу победу, какие бы препятствия на моем пути ни встречались. Само