И вдруг она замерла от страха.
В ее сторону шли двое улыбающихся мужчин, темнокожих, угрожающего вида, целиком покрытых черными татуировками. Никак она угодила в ловушку? Белл знала: бирманцы считали, что татуировки дают защиту от пуль и ножей. Неужели эти двое тоже охотятся за ней? Взглянув в их прищуренные глаза, она почувствовала себя в западне. Белл всматривалась в шумное пространство базара, ища пути к отступлению. Интересно, чувствовали ли эти двое ее страх? Парень по-прежнему находился у нее за спиной, а они – впереди. Может, задобрить их деньгами? Мужчины приблизились к ней и прошли мимо, кивнув и продолжая улыбаться. Белл прижала руку к груди, успокаивая колотящееся сердце. Ей стало стыдно. Из-за темной кожи она автоматически посчитала этих людей опасными. Парень тоже исчез. Неужели она превратилась в худший тип англичанок, пугающихся собственной тени? Белл мысленно отчитала себя за подозрительность, потом сделала глубокий вдох и пошла туда, где, по ее мнению, находился выход. Ей очень хотелось приписать недавние страхи разыгравшемуся воображению.
Звуки базара начали затихать. Теперь они доносились словно издалека. Белл успокоилась и почувствовала странную отрешенность. Но это состояние оказалось недолгим. Казалось, некто, управлявший базаром, вдруг включил звук на полную мощность. На Белл обрушилась какофония звуков, которая только нарастала. Ее охватила паника. Вдруг она становится похожей на мать, боявшуюся выйти за порог дома? Когда звуки превратились в лавину, Белл почувствовала, что ее сейчас вытошнит. Голоса торговок сделались пронзительными. Их речь потеряла мелодичность. Смех мужчин стал грубым и тревожащим. По базару разносился оглушительный звон монет, переходивших из рук в руки. И конечно, голоса. Целая лавина голосов. У Белл закружилась голова. Продавцы, недавно казавшиеся ей учтивыми, вдруг превратились в грубиянов. Покупатели то и дело толкали и пихали ее, будто специально норовя сделать ей больно. Стараясь выбраться из этого ада, Белл обнаружила, что движется черепашьими шагами. Мозг вновь наполнялся картинами рангунских погромов. Все, что она старательно загоняла на задворки памяти и считала событиями прошлого, утратившими былую яркость, вдруг обрело пугающую реалистичность. Оглушающий грохот бил ей по голове и ударял в грудь. Ей стало трудно дышать. Казалось, весь базар пристально следил за каждым ее движением.
Невзирая на состояние, близкое к обмороку, Белл бросилась бежать. Она мчалась, не разбирая дороги, на кого-то налетая и наступая на ноги. Ей было не до извинений. Главное – поскорее оказаться в отеле.
Когда Белл вернулась в отель, хватка панической атаки уже ослабла. Может, это послеполуденный зной оживил в ее сознании картины рангунской бойни? Чувствуя себя более спокойной, она подошла к стойке администратора, где молодой служащий подал ей конверт.
– Вы ведь мисс Хэттон? – вежливо улыбнулся он. – Это для вас.
Белл не без удивления взяла конверт. Наверное, Гарри оставил. Вдруг он нашел еще кого-то, с кем ей стоит встретиться?
Администратор поклонился ей, пожелал приятного вечера и углубился в книгу регистрации постояльцев.
Поднимаясь к себе, Белл вскрыла конверт и вскрикнула, прочтя содержимое записки.
Думаешь, в Мандалае тебе безопаснее?
У нее забилось сердце. Записка была почти идентичной той, что она получила в Рангуне. Ту записку ей передала Ребекка, сказав, что конверт подсунули под дверь. А перед тем как войти в комнату, Белл мельком видела в коридоре человека евразийской внешности. Вдруг и сегодня он принес записку в отель? Но почему кто-то пытается ее напугать?
Белл поспешила вниз и спросила, кто принес конверт. Оказалось, что высокий мужчина евразийской внешности, хотя администратор не спросил его имени. Скорее всего, это тот же самый. Чувствуя себя комком нервов, Белл поднялась в номер.
Выбитая из колеи, она ходила туда-сюда. Кроме Гарри, она никого здесь не знала, а он ей точно не друг. Мандалай ей совсем не понравился, и задерживаться здесь она не собиралась. Самым разумным будет поскорее вернуться в Рангун. Завтра она встретится с районным комиссаром Огилви, а потом сразу же уедет. История с белым младенцем на пароходе завела ее в тупик. Зачем понапрасну тратить драгоценное время? Отпуск скоро подойдет к концу, и, если она хочет сохранить работу, нужно возвращаться. Белл надеялась найти следы Эльвиры и этим хотя бы отчасти восполнить недополученное в жизни, однако до сих пор не услышала ни одного вразумительного рассказа. Сплошные предположения, одно фантастичнее другого. Тяжело вздохнув, она снова спустилась вниз.
Администратора за стойкой не было. Белл нажала кнопку вызова и стала ждать, рассчитывая, что администратор поможет ей заказать билет на поезд до Рангуна. Неожиданно рядом появился Гарри. Белл объявила ему, что завтра, после встречи с районным комиссаром, она уезжает. Про анонимную записку она умолчала.
К ее удивлению, это сильно раздосадовало Гарри.
– А я-то думал, завтра вечером мы с вами пойдем на пве. Я уже договорился.
– Пве?
– Полное название зат пве. В нашем понимании это что-то вроде танцевального представления под открытым небом и под бой барабанов. Обещаю, вам понравится.
– Сомневаюсь, что…
– Вам обязательно стоит пойти, – перебил ее Гарри. – Я хочу вас познакомить с одним человеком. Он наполовину англичанин, наполовину индиец. Торговец яшмой. Ему известно о белом ребенке, который был похищен и затем переправлен через шанские провинции в Китай.
– Он сказал, когда это было?
– Нет. Думаю, вам стоит встретиться с ним. Он прекрасно говорит по-английски. Пойдемте со мной, а послезавтра я помогу вам с билетом на поезд. Что вы на это скажете?
– Гарри, мне надо подумать, – уклончиво ответила Белл.
Войдя к себе, она заметила, что одна оконная ставня чуть приоткрыта и по сверкающему полу тянется полоска солнечного света. Подойдя к окну, она открыла ставни, наполнив помещение солнцем. В ванной ее внимание привлек подтекающий кран умывальника. Никак кто-то побывал здесь в ее отсутствие? Может, уборщица? Не зная, что и думать, Белл посмотрела на капающий кран, подставила ладонь и стала смотреть, как набирается лужица. Затем, открыв оба крана, она наполнила раковину умывальника, наклонилась и опустила в воду вспотевшие волосы.
Вымыв голову, Белл надела платье, которое за время ее отсутствия успели выстирать и выгладить. Здешняя жара заставляла переодеваться дважды в день, но в отеле хотя бы не было перебоев с горячей водой. Расчесав волосы, она подкрасила губы и опять стала ходить взад-вперед, раздумывая над предложением Гарри.
Вначале она была захвачена идеей найти Эльвиру, но сейчас у нее вдруг пропало всякое желание. Поиски оказались слишком трудными. И тем не менее… Что, если торговец яшмой располагает какими-то важными сведениями, а она отказывается от представившегося шанса? Белл приподняла и потрясла волосы, чтобы быстрее сохли. Она до сих пор не могла решить, возвращаться ей в Рангун или пойти с Гарри на это празднество со странным названием пве. Она спорила с собой, взвешивала все за и против и досадливо вздыхала. Но потом поняла: какие бы контраргументы она себе ни приводила, она уже не может оставить поиски сестры. И вряд ли сможет потом. Если отказаться от встречи с торговцем яшмой, потом она до конца своих дней будет сожалеть об упущенной возможности. Что бы ни случилось с ее сестрой, она должна знать.
На следующий день в десять утра Белл постучалась в массивную, украшенную резьбой дверь кабинета районного комиссара. Дверь открыл хорошо одетый молодой бирманец, поклонился и пригласил внутрь. Затем спросил, не желает ли она чая. Комната с белыми стенами купалась в солнечном свете. Огилви стоял к Белл спиной и смотрел в большое окно, погруженный в раздумья. Услышав шаги, районный комиссар обернулся. Это был невысокий широкоплечий мужчина с крупным носом и улыбчивыми серыми глазами на круглом и очень красном лице. Пожав Белл руку, он кивком указал ей на стул с высокой спинкой, поставленный с внешней стороны полированного письменного стола. Сам он вернулся за стол, уселся поудобнее, закурил сигару и откашлялся.
– Итак, мисс Хэттон, мой помощник просмотрел регистрационные записи рождений и смертей.
– И что вы мне можете сообщить?
– Боюсь, новости неутешительные. Или наоборот, если взглянуть на это по-другому.
– Я вас не понимаю.
Кашлянув, мистер Огилви объяснил, что за январь, февраль и март 1911 года в Мандалае не было зарегистрировано ни одной смерти белого младенца.
– Таким образом, если вашу сестру привезли в Мандалай, велика вероятность, что к концу марта она была жива.
– Ее похитили в трехнедельном возрасте. Мог ли кто-нибудь выдать ее за своего ребенка?
– Если британская или любая европейская пара в здешних краях попыталась бы выдать ее за своего ребенка, они были бы вынуждены зарегистрировать рождение. У нас с этим строго, хотя, как ни печально, возможна и фальсификация, если найти сговорчивого доктора.
– И что, в течение этого периода никто не регистрировал рождение детей?
– Почему же, регистрировали. – Огилви вздохнул. – В январе родились трое, но все мальчики.
– А за пределами Мандалая? Например, в Мемьо?
Он кивнул:
– Здешняя европейская община невелика. В Мемьо она еще меньше. Но мой помощник проверил и их регистрационные книги. Увы, ничего стоящего.
– Мне говорили, вы давно занимаете свой пост и до вас наверняка доходят разные слухи.
– Совершенно верно. Время от времени я слышу печальные истории о детях, которые ушли из дому или со двора и бесследно исчезли. В отдаленных уголках Бирмы такие случаи не редкость. Добавьте к этому обилие диких зверей.
– Боже, вы подразумеваете…
Районный комиссар снова кивнул и поднялся:
– Простите, что больше мне нечем вам помочь.
– А вы помните то время, когда пропала моя сестра?
Белл тоже встала и, затаив дыхание, ждала ответа.