и с Дугласом любили друг друга, но жизнь изменила обоих. Печаль в глазах Дианы удержала Белл от дальнейших расспросов. Она больше не спрашивала о письмах и постепенно начала смотреть на события прошлого глазами взрослого человека, принимая тот факт, что все это делалось по определенным причинам. Каким бы странным ни казалось поведение Дугласа, он, как умел, старался защитить Белл. И Диане удалось убедить в этом дочь.
Хлынувший дождь заставил их пройти в дом.
– И ты теперь совсем здорова? – спросила Белл, глядя в зеленые глаза матери.
– Да, совсем.
Видя в глазах матери мудрость и сострадание, Белл поняла: так оно и есть.
Ближе к вечеру дождь прекратился. Белл с матерью снова вышли в сад, направившись в ту часть, где обильно цвели розы. Весь сад, омытый муссонным дождем, сверкал под солнцем. В мокрой траве бриллиантами вспыхивали бесчисленные капельки воды. Небо окрасилось в розовые и сиреневые тона. В воздухе разливался сладковатый аромат роз. Обе избегали говорить об Эльвире. Казалось, стоит произнести ее имя – и все волшебство пропадет, а вместе с ним снова исчезнет Эльвира. И потому Белл с Дианой говорили о свадьбе, о положении в стране и возможных событиях ближайшего будущего. Диана рассказывала о своем долгом пути к исцелению, говорила, насколько она благодарна Симоне и доктору Гилберту, вернувшим ее к жизни. Белл говорила об Оливере и своей карьере. Вспоминала, как приехала в Бирму, мечтая лишь о карьере певицы, но потом все стремительно поменялось. У нее появился жених, она снова обрела мать, а вскоре увидит свою старшую сестру. Пение по-прежнему занимало важное место в ее жизни, и она надеялась петь и дальше, но теперь у нее была семья.
– Голос ты унаследовала от меня, – сказала Диана.
– А еще зеленые глаза и рыжеватые волосы, – добавила Белл.
Диана провела рукой по волосам дочери:
– Твои более золотистые, чем мои.
Но Белл уже не слушала. Она смотрела на заднее крыльцо этого чудесного старого дома. Там стоял Оливер и женщина, которую Белл никогда прежде не видела. Женщина улыбалась, а ее волосы, освещенные солнцем, были гораздо более густого рыжего цвета, нежели у Дианы и Белл.
– Эльвира, – хрипло прошептала Диана.
– Иди к ней, – с нежностью сказала Белл и слегка подтолкнула мать.
Диана повернула голову, улыбнулась, а потом помчалась так быстро, как не бегала даже в детстве. Распахнув руки, она бежала навстречу дочери, исчезнувшей двадцать шесть лет назад, – дочери, которую она и не чаяла увидеть снова. Белл брела следом. Пусть эти драгоценные мгновения мать проведет наедине с Эльвирой. Идя, Белл оглянулась на тамаринд. Кто бы мог подумать, что у этой истории будет столь удивительный конец?
Через несколько минут Белл подошла к Эмили и Диане и остановилась. Сестры стояли неподвижно, глядя друг на друга. Изумленные, готовые обняться, но не двигавшиеся с места, словно не верящие в реальность этого момента. Еще недавно их встреча казалась невозможной. Белл знала: ее усилия не пропали даром. Она не оставляла поисков, и даже угрозы не могли заставить ее их прекратить. И сейчас, жадно всматриваясь в лицо сестры, она почувствовала, как ее сердце остановилось, затем подпрыгнуло и перекувырнулось, заставив приложить руку к груди. А потом, сбросив оцепенение, Белл раскинула руки и шагнула к Эмили. Через мгновение сестры уже обнимались, смеясь сквозь потоки слез.
Хотелось так много сказать, развеять столько сомнений, но Белл не могла вымолвить ни слова. Сестры не знали, с чего начать. Потом обе повернулись к Диане, и все трое, взявшись за руки, молча пошли к дому. Белл чувствовала зигзаги и повороты внезапно ожившего прошлого и понимала: то, что происходит сейчас, не переводится в слова.
У двери они обернулись и посмотрели на сад, золотящийся в лучах заходящего солнца.
– Я любила этот сад, – прошептала Диана.
– Я поняла это, как только его увидела, – подхватила Белл.
Эмили посмотрела под ноги, потом на Диану:
– Мне так неловко за все, что здесь случилось.
Диана сжала руку старшей дочери:
– У нас еще будет предостаточно времени для разговоров. А пока я лишь хочу, чтобы ты поверила: все это – в прошлом.
Наступила неловкая пауза.
– Давайте сменим тему, – с улыбкой предложила Белл. – Эмили, хоть мы с тобой и не успели толком познакомиться, не согласишься ли ты быть у меня подружкой невесты?
Оливер и Белл решили после свадьбы не ехать в свадебное путешествие. Да и как уедешь, если Эмили пробудет в Рангуне всего три недели, а им нужно наверстать упущенное за годы? Одним прохладным утром, когда воздух дышал свежестью и предвещал чудесный день, Белл с Эмили сидели на скамейке под тамариндом, слушали, как ласковый ветер шуршит в листве, и лениво следили за порхающими птицами.
– Эта скамейка стоит на том самом месте, где в день похищения была твоя коляска, – сказала Белл.
Эмили кивнула, ничего не добавив.
Все эти дни им редко удавалось побыть наедине. Белл так и не знала истинных чувств сестры. Была Эмили по-настоящему счастлива, что ее нашли, или неизбежные перемены, наступившие в жизни, не слишком-то ее радовали? Белл хотелось спросить об этом, но нужные слова не находились. И тут Эмили заговорила сама.
– Знаешь, Мэри была мне хорошей матерью, – нарушив раздумья Белл, сказала Эмили. – Точнее, настолько хорошей, насколько это было в ее силах.
– А Диана – мне, – осторожно сказала Белл. – Правда, тогда я этого не понимала. Я осуждала ее. Обвиняла.
– Ты была ребенком.
Белл шумно втянула воздух. Чувствуя наворачивающиеся слезы, она закрыла глаза.
– Но теперь у тебя есть шанс все восполнить, – сказала Эмили.
Белл кивнула, прогоняя неуместные слезы.
– Когда из письма Мэри я узнала, как она выкрала меня из этого сада… я не находила слов. К такому невозможно подготовиться. Вся моя прежняя жизнь полетела вверх тормашками.
Белл попыталась представить картину похищения.
– Я ужасно разозлилась, – продолжала Эмили. – Потом мне стало невероятно грустно. А дальше я впала в какой-то ступор. Мой прежний мир развалился на куски. Все мои представления о себе оказались ложью. Ум сопротивлялся. Мне не хотелось верить. Меня изматывала бессонница. Я целую неделю не могла сомкнуть глаз. Но постепенно я стала понимать причину депрессий и тревог Мэри, не оставлявших ее всю жизнь.
– И какая же это причина?
– Чувство вины, – пожав плечами, ответила сестра, и Белл взяла ее за руку. – Постепенно я успокоилась и поняла: Мэри мучило раскаяние. Отсюда все ее болезни.
– Диана тоже находилась в ужасной депрессии. К счастью, она осталась не только жива, но и выздоровела.
– И мы с тобой вновь обрели мать. Согласна?
Белл улыбнулась, вспомнив нынешний облик матери:
– Мама потрясающе выглядит.
Эмили кивнула, но что-то промелькнувшее в ее взгляде насторожило Белл.
– Я могу быть с тобой откровенной? – спросила сестра.
– Конечно.
– Вся беда в том, что я толком не знаю, как мне выстраивать общение с Дианой. Меня разрывает на части. Мне хочется по-настоящему узнать ее. Ты даже не представляешь, как много это значит для меня – увидеть свою настоящую мать. Но с другой стороны… вроде бы я и не должна, но невольно становлюсь на защиту Мэри. Содеянное ею непростительно, однако она искренне любила меня.
Белл кивнула и, немного подумав, сказала:
– Диана прошла через схожие терзания. Уверена, она тебя поймет.
– Надеюсь.
– А твой приемный отец? Что с ним?
Эмили резко вдохнула:
– Он плохо кончил. Мы не прожили в Америке и года, как он застрелился. Пустил себе пулю в голову. Я была слишком мала и совсем его не помню, но мать несколько лет не находила себе места от горя. Естественно, она винила себя.
– Груз ее вины стал еще тяжелее.
– Да. Как я уже сказала, она старалась для меня изо всех сил. Потом она снова вышла замуж, и у меня появился замечательный, заботливый отчим. Наша жизнь изменилась в лучшую сторону.
– А теперь у тебя есть свой малыш.
– Да. Свет моей жизни. Жду не дождусь, когда ты познакомишься с племянником. Надеюсь, вы с Оливером вскоре выберетесь в Нью-Йорк? У нас чудесный старый дом. Настоящий городской особняк из бурого песчаника. Комнат там предостаточно.
– Ловлю тебя на слове! – улыбнулась Белл.
– Может, и ты превратишься в американку, – засмеялась Эмили.
Белл наморщила лоб, но потом тоже засмеялась:
– Неизвестно, как все повернется. Быть может, и нам придется перебираться в Америку. Но мне было бы грустно уезжать отсюда.
– Представляю.
– Уверена, постепенно ты разберешься со своими чувствами к Мэри. Мне не отделаться от мысли, что тогда на нее нашло временное помрачение рассудка.
– Да. Она была неплохой женщиной. Совсем даже неплохой. Только больной и заблуждавшейся. Однажды она совершила отвратительный поступок и потом всю жизнь расплачивалась. Самое ужасное, что я до сих пор не могу ее простить.
– Простишь. Не сразу. Со временем.
– А душа продолжает болеть, – опустив голову, призналась Эмили.
– Знаю.
Они надолго умолкли, а затем Эмили бросила взгляд на Белл, словно о чем-то размышляла.
– Ты хочешь что-то сказать? – спросила Белл.
– Мне хотелось поблагодарить тебя.
– За что?
– За все. За то, что нашла меня.
– Ты по-настоящему рада?
Глаза Эмили вспыхнули.
– Мне всегда хотелось иметь сестру.
– По-моему, ты сказала не все. У тебя еще что-то на уме.
– Я не до конца утвердилась в своей изменившейся жизни. Столько всего нуждается в пересмотре.
Белл глядела в опечаленные глаза Эмили и понимала состояние сестры. Пережитое Эмили было сродни кораблекрушению. Сестре предстояло пересмотреть и перестроить всю свою жизнь. Да и Белл свою – тоже.
– Ты всегда можешь выговориться мне, – предложила Белл. – Я обязательно тебя выслушаю.
– Да. Прежде у меня не было такой возможности.
Сестры улыбнулись друг другу. Белл чувствовала: это утро она запомнит навсегда. Коротенький отрезок времени, короткая пауза в безумном потоке жизни. Но сейчас, когда они вдвоем сидели в саду, прошлое тускнело и отступало. Пусть Эмили не до конца разобралась в своих смешанных чувствах, это не мешало ей и Белл наслаждаться ароматом цветов, омытых дождем, смотреть на яркий цветочный ковер и следить за птицами, порхающими над деревьями. Ее сестра жива, и это главное. Судьба подарила ей сестру. До чего же ей повезло. До чего же повезло им обеим. Теперь впереди у них годы, чтобы сделаться лучшими подругами. Они будут узнавать особенности характера друг друга, надежды и мечты, а также недостатки и страхи. И что бы ни случилось в дальнейшем, они будут поддерживать друг друга, даже если неопределенность обстановки в мире приведет к новой войне. Конечно, прошлое не переиграешь и не устранишь оттуда одиночество, пережитое обеими, или ужасы, свидетельницей которых оказалась Белл. Но жизнь способна не только отнимать. Непостижимым образом она умеет делать удивительные подарки. Быть может, последующие годы компенсируют все, чего Белл и Эмили были лишены в прошлом.