— Надеюсь, это произойдет быстрее, чем выбор Санта-Клауса, — пробормотал итальянец.
— Разумеется, — заявила сухопарая миссис Кроуль, — потому что президентом буду я.
Послышался насмешливый гул.
— Есть возражения?
— Нет, нет, что вы...
На самом деле большинство мужчин были счастливы уже тем, что миссис Кроуль не вытребовала себе роль Снегурочки.
— Затем бой курантов и все загадывают желание.
— А когда же придет Снегурочка? — раздался нетерпеливый голос.
Даша задумалась.
— Признаться честно — это вопрос сложный. Я как-то так сразу не могу назвать момент, когда они появляются, но... Да, наверное, когда все садятся за стол. Начинается праздник, и сразу приходят эти двое.
— И что они делают?
— Обходят всех с подарками. Но для того, чтобы получить подарок, требуется исполнить какой-нибудь номер: спеть, почитать стишок, — и, заметив, как загорелись глаза у Салино, добавила, не меняя интонации: — Желательно приличный. Станцевать или еще как-нибудь приятно удивить публику. Я подготовлю тексты для Деда Мороза и Снегурочки, но передам только им — пусть для всех остальных это окажется сюрпризом. '
Все шумно обсуждали предстоящий праздник, видно было, что это приносит огромное удовольствие. Даша все время следила за лицами присутствующих дам. Одна из них должна прекрасно знать все то, о чем она сейчас рассказывает, но кто она? И почему скрывает? Все женщины выглядели одинаково заинтересованными ее рассказом.
— Как вы понимаете, это еще не все. После того как часы пробьют полночь, начинается самое главное — новогодний «Голубой огонек».
— Что это такое?
— Сейчас объясню. — Наступал ответственный момент. — В общих чертах это такой веселый концерт — люди по очереди исполняют какой-нибудь коронный номер. Кроме того, надо обязательно рассказать о себе какую-то героическую вещь. — Это скорее было из репертуара огоньков шестидесятых, но Даша надеялась, подцепить на этот крючок предполагаемую преступницу — рассказ о самом важном событии в жизни может невольно выдать русскую. — Но самое главное это, конечно, концертный номер.
— Нельзя ли конкретнее?
— Сейчас все объясню. — Она подняла руку, призывая к тишине. — Поскольку здесь собрались представители разных национальностей, предлагаю каждому рассказать о своей новогодней традиции, а еще лучше, подготовить по ее мотивам номер. По одной традиции от каждой нации — это будет справедливо. А чтобы предложений не оказалось слишком много, пусть это буду только дамы.
— Это какой-то шовинизм наоборот, — запыхтел Дебузье. — Кроме меня здесь нет ни одного представителя Швейцарии. И Гонсалес тоже единственный испанец. А мы мужчины. Что же, наши страны так и останутся не представленными?
«Да провались ты со своим патриотизмом!»
— Нет, конечно, я не хотела вас задеть. Я имела в виду только те страны, где по нескольку представителей. И дабы не выбирать, кто из них лучше сможет это сделать, доверимся дамам.
— Ну, допустим. — Салино с недоверием рассматривал кокетничающую с кем-то синьору Клоди — он хоть и не прочь был с ней переспать, но доверять прекрасную Италию столь легкомысленной особе явно опасался. — Как это будет выглядеть? Я не против женщин, но все же хотелось контролировать сам процесс.
— Совершенно с вами согласна. Каждый, ответственный за зто задание, напишет на бумажке свое предложение. Я прочитаю и составлю окончательный сценарий. А с завтрашнего дня, прямо с утра, приступим к репетициям. Ну как?
— Отлично!
Кто-то достал блокнот и принялся вырывать листы, раздавая присутствующим; Салино с Дебузье громко ссорились из-за карандаша.
Даша получила минут пять на передышку. Она постаралась пристроиться в самом темном углу, дабы иметь возможность наблюдать за женщинами незаметно. Ее все больше и больше интересовало, почему русская не желает себя обнаруживать. Должна быть более веская причина, чем ненависть к соотечественникам. А что, если она преступница и живет по поддельным документам? Мысль показалась восхитительной. Даша буквально впивалась в лица пересмеивающихся женщин, но, к ее огромному разочарованию, никто из них не выглядел напряженной или нервозной. Более того, никто из них не выглядел русской. По углам пересмеивались альвы.
«Кыш, нечистая! — мысленно сплюнула Даша. — Все равно я в вас не верю».
Звонкий голос итальянки прервал ее размышления:
— Мадемуазель, мы готовы! Идите к нам.
Даша со вздохом покинула свой угол.
«Ладно, еще успею вывести вас на чистую воду».
Ей передали внушительную стопку записок. Разложив их перед собой, Даша принялась разбирать почерки и грамматику.
— Так, первое... Ну и почерк... Ага! «Предлагаю Салино выбрать Йоулупукки. Он будет помогать разносить подарки» Это у нас от кого? — Даша повертела записку.
Итальянец даже привстал.
— Йоулупукки? Что ото? Какая-то болезнь?
— Нет, — помахала ему рукой ширококостная Берг. — Так зовут нашего Деда Мороза.
Синьор Салино обескураженно почесал в затылке.
— Ну, если остальные в силах выговорить это имя... Лично мне все равно, только не заставляйте меня повторять. Кстати, это что-нибудь означает?
— Рождественский козел.
Раздался взрыв хохота.
— Черт меня подери, я отказываюсь быть козлом!
— Ну что вы, мистер Салино, это всего лишь традиция. Раньше Йоулупукки одевался в козлиную шкуру и развозил подарки на маленьком козлике.
— Не буду я одеваться в козлиную шкуру и ездить на осле! — категорично заявил итальянец. — Вонять козлом и ослом одновременно!
Даша поспешила переменить тему.
— Ага, вот записка, как я понимаю, от мадам Юппер. «Поскольку мы во Франции, я приготовлю бобовый пирог».
— Опять за старое... Я не буду есть бобы! — заворчал швейцарец. — Меня от них пучит!
— Ну и склочник вы, Дебузье, вы прекрасно знаете, что боб всего один и тот, кто его найдет, будет бобовым королем всю ночь.
— Вот увидите, этот единственный боб достанется мне, и вы получите короля, которого будет пучить всю ночь.
— Так, от синьора Гонсалеса пожелание. «Надо для всех заготовить виноград. С каждым ударом вы должны проглотить виноградину и загадать желание».
— Его надо жевать или просто глотать?
— Как получится.
— И при этом еще загадывать двенадцать желаний? А что делать, если оно у меня всего одно?
— Попробуйте проявить фантазию.
— В таком случае я либо должен записать их на бумажке, либо пусть часы начнут бить заранее. На один удар одна минута.
— А почему бы не начать прямо сейчас? Вот уж не думала, что австрийцы настолько медлительны!
— Мы не медлительны, мы основательны. И уж конечно, не калечим людей, выбрасывая старую мебель из окон.
— Испанцы не выбрасывают мебель из окон! Это делают итальянцы.
— Вам это сложно понять, потому что вы слишком жадные! У вас одни ботинки носят четыре поколения.
— А если бы вы не вели себя как наследники султана Брунея, то не меняли бы правительство каждый год!
Несмотря на язвительность замечаний, все пребывали в отличном настроении, и только Даше было не до смеха. Никто, решительно никто из женщин, даже отдаленно не походил на русскую.
«Неужели то, что говорил пастор, правда? — тоскливо думала она. — С одной стороны это прекрасно — никто не хочет убить инспектора, но с другой...»
Жить под одной крышей с альвами не очень-то хотелось. Ей опять стало нехорошо.
— Уважаемые дамы и господа, разрешите мне откланяться.
— Куда же вы? — послышались голоса. — Мы только начали!
— Хочу ознакомиться со всеми вашими пожеланиями в спокойной обстановке. Завтра утром мы соберемся и я побеседую с каждым в отдельности. А вам желаю приятно провести вечер.
И быстро, пока ее не успели задержать, Даша поспешила покинуть собрание.
ГЛАВА 141
Даша зашла к себе в номер измученной, почти полумертвой. Ничего, кроме головной боли, достичь не удалось. Но не успела она прилечь на кровать, как в дверь постучали.
«Какой-то сумасшедший дом, а не гостиница!»
На пороге стоял Полетаев.
— Я могу войти?
Даша вздохнула.
— А у меня есть шанс тебя не впустить?
— Глупый вопрос.
— Мне тоже так кажется. Проходи...
Полетаев немедленно воспользовался широтой души и дверного проема.
— Я смотрю, ты спать собралась?
— Угу. Очень устала. А тебя кой черт принес?
— Вот интересно, — полковник прошел в комнату и по-хозяйски устроился в кресле, — на вашем искусствоведческом факультете был курс «Основы вежливости и адекватного поведения в человеческом обществе»?
Даша состроила рожу.
— Нас учили служить искусству, а не влезать людям в одно место без мыла.
Синие глаза полковника приняли озадаченное выражение.
— Если не секрет, какое именно место ты имела в виду?
— Душу, разумеется.
— Понятно. — Полетаев задумчиво осмотрел номер, в котором, как всегда, было все перевернуто. — Получается, разведчику культура нужна, а работнику культуры — нет?
— А к нам сразу культурных зачисляют, — хмыкнула Даша. — Других не держат. У нас это врожденное.
— Что-то в тебе я особой культуры не замечал.
— Это все от общения с тобой! — От злости ее начало знобить. — Я вообще скоро ногами есть стану.
— Я-то здесь причем?!
— При всем!
Даша ненавидела себя, горы, солнце, весь белый свет. Но больше всех она ненавидела полковника. Тогда в пещере она взывала к нему с одной единственной целью — дабы тот появился и расставил все по своим местам. Появиться-то Полетаев появился, но все запуталось еще больше.
В отчаянии она решила дать ему еще один шанс.
— А ну признавайся: зачем за мной шпионишь?
— Я?! Я за тобой шпионю? Вот это новость…
Даша продолжала крыситься:
— Да, действительно, новостью это вряд ли назовешь. Хорошо, поставлю вопрос по-другому: что тебе понадобилось от меня на этот раз? Отвечай правду, это твой последний шанс.