Сделав полупоклон в сторону ничего не понимающих женщин, полковник с достоинством удалился. Даша вздохнула и вымучила улыбку.
— Ну что ж, пожалуй, начнем.
3
В сотый раз прокручивая пленку, она всматривалась в малейшие движения лиц сидящих — ничего. Только доброжелательная заинтересованность, только желание понять произносимую фразу. Затем мгновенный испуг — это Полетаев роняет тарелку — но опять же испуг общий, кто-то среагировал раньше, кто-то позже, но все среагировали именно на звук падающей посуды — не на ее слова.
— Ну что? — поинтересовался инспектор, хотя и он без труда понял, что эксперимент не удался.
— Нет. — Даша вздохнула. — Либо никто не понял, что я сказала, либо у этой дамочки железные нервы.
— Может быть, фраза была недостаточно грубой?
— Как вам сказать... Это, конечно, не предел в рамках традиционного русского языка, но достаточно эмоционально.
Полицейский устало вздохнул:
— Послушайте, мадемуазель, оставьте ваши фантазии. Мне трудно сейчас предположить, чем точно они вызваны: падением, болезнью или дурной наследственностью, но вам необходимо принять что-нибудь успокаивающее и хорошенько выспаться.
Даша понуро качала головой.
— Я попробую. Но все-таки...
— Всего хорошего, мадемуазель, — Буже вскочил и поклонился. — У меня масса дел. Если вам необходимо с кем-нибудь переговорить, попробуйте все-таки поговорить с врачом. А сейчас извините, но мне нужно идти.
Нахлобучив фуражку на голову, он решительно зашагал прочь.
— Да-да, — рассеянно ответила Даша, глядя в заснеженное окно.
Мысли ее были печальны.
4
— Мадемуазель Быстрова, простите, что отвлекаю, — сегодня декольте мадам Юппер было особенно откровенным. Нежная кожа светилась розовым сладострастием. — Я хотела с вами переговорить.
— Да, мадам, — Даша почти силком приподняла уголки губ. — Я полностью в вашем распоряжении.
— Это касается стола.
— Простите, какого стола?
— Мне в голову пришла мысль: если Новый год будет a la russe, то и блюда должны быть традиционно-русскими.
Несмотря на подавленное состояние, Даша всполошилась.
— Вы хотите поставить меня к плите?
— Что вы, мадемуазель! — унизанная перстнями рука, опустилась на грудь. — Упаси боже, нет, я хотела, чтобы вы предложили нам несколько рецептов. Холодных и горячих закусок, основных блюд и десертов.
Даша задумалась. Кажется, на Руси в качестве традиционно-новогодних блюд предлагали нечто не очень съедобное: чечевицу, горох и еще какие-то моченые крупы. Она невольно передернулась. Праздновать Новый год с убийцей, чертями да еще с моченым горохом — это уже слишком. С другой стороны, почему бы не заказать расстегайчиков, блинов, всенародно любимый оливье и шашлык по-карски? Кто узнает правду? А полковнику, если он будет возникать, пригрозить чечевицей.
— Прекрасная идея, мадам Юппер, — она улыбнулась, на этот раз вполне искренне. — Я напишу вам пару рецептов и объясню технологию.
— Буду вам весьма признательна. — Хозяйка с готовностью придвинула к ней блокнот и ручку. — Только, если можно, пишите разборчивее, русские всегда пишут немного иначе.
Даша взяла ручку и замерла. Она смотрела на чистый лист бумаги широко раскрытыми глазами.
— Да как же я сразу-то об этом не подумала, — пробормотала она. — Это же мне здорово поможет... — она вскочила. — Пардон, мадам, мы обсудим это чуть позже.
Хозяйка подскочила следом.
— Это невозможно, мадемуазель! Остается слишком мало времени, а надо еще закупить продукты...
— Клянусь, через полчаса я принесу вам полный список блюд. Простите, но мне надо в туалет.
Схватив блокнот и ручку, она помчалась в номер двухметровыми шагами.
Черные глаза смотрели вслед с невыразимым изумлением.
5
А сама Даша была буквально на седьмом небе от нового озарения. Почерк, вот что с головой выдает происхождение! Если первое, что вы учились писать в школе, было «мама мыла раму», то вряд ли сможете это скрыть, даже если все оставшуюся жизнь будете выводить иероглифы. Какое счастье, что на собрании она попросила женщин именно записать свои истории.
Бумажки неразобранной стопкой лежали на столе. Отбросив записки Гонсалеса и Дебузье, Даша придвинула настольную лампу и принялась изучать каждый штрих. На каждый образец у нее уходило не менее пяти минут. Сто раз перепроверив почерки шести основных подозреваемых, она принялась за остальные. И с каждой откладываемой запиской веснушчатое лицо вытягивалось все сильнее. Хоть тресни, но не удалось обнаружить даже намека на пухлую округлость кириллицы: острые угловатые буковки вкривь и вкось покрывали разномастные листы. Даша швырнула стопку вверх. Листы с веселым шорохом разлетелись по номеру. И здесь мимо. Или эта мерзавка с детства писала латиницей, или ее действительно не существует.
За окном висела чернота. Черное стекло отражало осунувшуюся физиономию. Страшно хотелось выпить.
«Интересно, за какое время человек становится алкоголиком?» — Даша угрюмо рассматривала мешки под глазами. Лицо в стекле имело зеленоватый оттенок. А может, это уже и был естественный цвет. Она зажмурилась. Если сегодня русская не обнаружится, то на здоровье можно ставить крест. Или записываться в кружок сатанистов — ведь демоны с ней давно на короткой ноге.
Из коридора донеслись возбужденные голоса и смех. Надо вставать и продолжать поиски.
«Надо», — почти силком Даша оторвала себя от стула. Пусть шансы и минимальны, но она должна сделать все от нее зависящее. Сегодня, может быть, последний вечер, когда еще можно попытаться предотвратить преступление. Или хотя бы напиться.
6
Однако не успела она спуститься вниз, как на нее буквально обрушилась синьора Клоди, сверкая огромными бриллиантами и такими же огромными, чертовски томными глазами.
— Где вы ходите, мадемуазель! Я обыскала весь отель.
— Что-то случилось?
— Что-то случилось? Да все случилось! Прическа!
Даша посмотрела на кудрявую головку темпераментной итальянки. С прической у той все было в порядке.
— Но у вас замечательная прическа...
— У меня! При чем здесь я? Вы не рассказали мне самого главного: какая прическа у Снегурочки?
— Ах, вот вы о чем... — Даша потерла глаза. — У нее длинная белая коса.
— Так, значит, это правда, она блондинка... — на розовых щечках синьоры Клоди появились две озабоченные ямочки. — Вы уверены в этом?
— Более чем. Она же из снега.
— Да что вы говорите! — удивилась итальянка. — Так это не настоящая женщина?
— Нет, она полностью из снега. Вы знаете, даже существует одна грустная сказка о том, как однажды Снегурочка решила остаться среди людей и весной, водя хороводы с деревенскими парнями и девушками, прыгнула через костер, в результате чего растаяла.
Огромные черные глаза заблестели, пухлый ротик приоткрылся.
— Как грустно!
Даша была готова дать голову на отсечение, что синьора Клоди приняла историю за чистую монету.
— Несомненно.
— Что же мне делать с прической? — задумчиво пробормотала итальянка. — Не хотелось бы пользоваться париком.
— Но вы же не станете красить ваши прекрасные волосы.
— Нет, конечно, нет, — она кусала губки. — Может быть вплести белые ленты?
— Прекрасная идея! — Даша обрадовалась. Ей подошло бы любое решение, лишь бы итальянка от нее отстала. — А еще можно воспользоваться каким-нибудь серебристым лаком для волос, и все будет отлично.
— Серебристый лак! — Синьора Клоди вскочила и захлопала в ладоши. — Я немедленно звоню в Милан...
— Привет Дуомо*, — отсалютовала Даша, не ожидавшая, что ей так легко удастся избавиться от нее.
— Ах, надо было мне сразу поверить, — итальянка смешно загнув пальчики, чтобы не мешали ногти, принялась набирать номер, — тогда бы не потеряла столько времени.
Даша уже отошла, как внезапно ее ноги задеревенели. Медленно развернувшись, она смотрела на итальянку.
— Что вы сейчас сказали?
— А? — та мыслями уже была на подлете к модной столице Италии.
Подойдя вплотную, Даша вежливо, но твердо опустила изящную ручку с мобильным телефоном.
— Вы что-то сказали.
— О чем?
— О том, что надо было сразу поверить. Кому и в чем?
Прелестная синьора выглядела слегка растерянной.
— Я имела в виду прическу. Меня еще третьего дня предупредили о том, что она блондинка, но я...
— Кто вам это сказал?
— Так это неправда?
— Правда, правда, я просто хочу знать, кто из женщин вам об этом рассказал.
— Никто. — Недоумение постепенно сменялось испугом. — А что случилось?
— Вы же только что сказали, что вас предупредили о том, что Снегурочка — блондинка! — Даша с трудом держала себя в руках.
— Да, но это не была женщина.
— Это была не женщина?
— Нет.
— А... кто?
«Неужели опять Полетаев?» Даша от разочарования готова была расплакаться.
— Я просто хочу знать, кто это был.
— Кике.
— Кто?
— Милый малыш Гонсалес: Он ведь родом из России.
— Что?!
— А вы не знали? Вот забавно.
Даша прислонилась к стене. Вот это номер. Малыш Гонсалес, томный мальчик с нежным голоском. Значит, это он просил деву устранить инспектора.
— Теперь я могу позвонить? — Клоди подняла руку с телефоном.
— Да-да, конечно. Извините еще раз, — пробормотала Даша. — Мы потом поговорим.
Итальянка удивленно моргнула своими огромными мерцающими глазами.
________________
*Кафедральный собор в Милане.
ГЛАВА 221
Далее события развивались стремительно. Даша вернулась к себе в номер и с трудом отыскала записку, написанную рукой Гонсалеса. Сомнений быть не могло — это был почерк человека, большую половину жизни писавшего по-русски.
Загадка, мучившая ее столько времени, разрешилась. Не женщина, а юноша с нежным голосом и порочными наклонностями желал смерти инспектору. И теперь причину понять было несложно: если с традиционным падением нравов шеф жандармов еще как-то мирился, то уж испанец точно был у него костью в горле. Возможно, Гонсалес имел здесь стабильный заработок, которого Буже собирался его лишить. А мог ведь еще и пригрозить полицией нравов. Все становилось на свои места. Все, кроме одного. Как это связано с гибелью Шерил Бредли и пастора.